— Добрый вечер, мисс, — говорю я, запинаясь, пока мой взгляд пожирает её. — Мы здесь, чтобы выбрать подарок для их мамы. День благодарения — это ещё и её день рождения. Этот день часто забывают среди всех праздничных хлопот. Я хочу убедиться, что мы отметим его как следует.

Что-то гаснет в её ярко-голубых глазах, и моё сердце сжимается. О нет. Только не это. Опуская взгляд на Аву и Эвана, я вздыхаю. Да, они могли бы сойти за моих детей. Люди часто принимают меня за их отца. Я не возражаю.

Я их любимый дядя — да и единственный дядя с их рождения, потому обожаю их. Люблю их. Готов на всё ради них. Я очень близок с моей сестрой Саттон и всегда помогаю, когда могу. Однажды я подарю им кузенов, с которыми они будут играть и о которых заботиться так же, как я забочусь о них.

Но сначала я найду ту женщину, с которой захочу праздновать каждый праздник.

Очнувшись от мыслей о будущем, которого не могу дождаться, я концентрируюсь на задаче — купить подарок для сестры. Ведя детей по проходу, я следую за этой удивительной женщиной к большому дисплею. Это единственное в магазине, что намекает на праздничный сезон.

Это красиво и идеально. Ава и Эван соглашаются, их глаза становятся большими, когда они рассматривают огромный, великолепный букет. Это именно то, что хотела бы моя сестра. Я доволен, задача выполнена. Теперь можно подумать о том, чтобы попытаться всё-таки покорить эту талантливую девушку.

— Позволь я помогу, милая, — предлагаю, подходя ближе, будто не могу оставаться на расстоянии ни секунды дольше. — Это просто прекрасно.

Эти слова были адресованы и ей тоже. Я едва не роняю огромный букет, когда её мягкое тело случайно касается моего. Это будто удар молнии, проходящий через меня. Я не могу перевести дыхание. Плотно прижимая вазу к себе, я смотрю на неё, а она поднимает взгляд.

Боже, она так красива. Мы так близко, что я могу разглядеть жёлтые крапинки в её светло-голубых глазах. Как васильки. Она пахнет не цветами и даже не землёй, с которой она, должно быть, работает каждый день. Нет, от неё пахнет льном и теплом, и я двигаюсь ещё ближе, словно тянусь к ней ещё сильнее.

Прежде чем я успеваю сказать или сделать что-то глупое, её глаза вспыхивают, когда дети рядом начинают говорить про рождественские огни.

— Спасибо, — её ответ напоминает мне, что я говорил, чтобы похвалить её работу. — Обычно я не делаю ничего рождественского, но… это было в моей голове.

Я почти хмурюсь, глядя на неё. Не делает рождественское? Придётся с этим что-то сделать. Кто может не любить праздник, такой важный и особенный, как Рождество?

Погружённый в мысли о духе праздника, я пропускаю момент, когда она уходит к кассе. Потащив за собой детей, я всё ещё держу букет. И да, не горжусь этим, но мой взгляд невольно падает на её фигурку.

Когда мы достигаем кассы, я жду, пока она снова посмотрит на меня. Хочется узнать, почувствовала ли она хоть что-то.

Её светлые глаза на мгновение отворачиваются от моих, словно она боится выдать слишком много. Хорошо. Это хороший знак. Значит, не только я чувствую эту… связь. Словно искра пролетает между нами. Мы подшучиваем друг над другом, обсуждая наших братьев и сестёр. Я специально ясно даю понять, что этот подарок предназначен моей сестре, а эти очаровательные малыши — её дети. А ещё, что мне очень интересно узнать всё, что она готова рассказать о своей семье и не только.

— Знаешь, — говорю я, передавая ей букет и затаив дыхание, когда её пальцы едва касаются моих. Глубокий вдох. Выдох. Надо рискнуть. — После того как мы закончим здесь, я поведу своих племянников на зажжение ёлки. А потом будем есть столько тыквенного пирога, сколько сможем. Может, расскажешь мне обо всём за пирогом и рождественскими огнями?

— О… — Это даже не слово, а просто звук, вырвавшийся из её красивых розовых губ. Удивлённый.

Её яркие глаза широко распахиваются, и лицо краснеет. Она опускает подбородок, качает головой, отказываясь. Моё сердце слегка сжимается. Я впадаю в панику, боюсь, что сказал или сделал что-то не то. Пытаюсь понять, как это исправить. Как заставить её захотеть увидеть меня снова. Узнать всё, что она готова рассказать.

Как заставить её захотеть праздновать вместе со мной?

Но прежде чем я успеваю что-то придумать, наша сделка завершается. Более того, она чуть ли не выпроваживает нас из магазина. Я точно сказал что-то не то. Я вижу это в грусти её глаз. Мне не хочется уходить. Я не могу это объяснить, но ненавижу мысль о том, что оставляю её здесь одну, расстроенную. Бормочу извинение, когда мы подходим к двери. Оно звучит неубедительно.

— Эй, милая, — говорю я, тихо, протягивая руку, чтобы убрать прядь её волос с лица. Я хочу её коснуться. Никогда не чувствовал ничего подобного раньше, поэтому понятия не имею, правильно это или нет. — Всё в порядке? С тобой всё хорошо?

Моя рука задерживается на её щеке, палец в перчатке легко скользит по линии её подбородка. Её пульс учащается. Я замечаю это по ритмичному биению в её горле. Желание прижаться губами к её шелковистой коже захлёстывает меня. С трудом сглотнув, я отступаю, пытаясь понять, что со мной происходит.

Снаружи я снова слышу рождественских певцов. Словно они вторгаются в наш момент. Её глаза холодеют, подбородок гордо поднимается. Я подавляю улыбку, потому что это делает её ещё милее. Но раз она хочет быть упрямой и сильной — пусть будет.

— Да. Всё нормально. Пожалуйста, идите. Хорошего вечера, — её тон становится мягче, когда я отступаю, увеличивая расстояние между нами.

Я всё ещё не хочу уходить. Мне хочется убедить её закрыть этот милый цветочный магазин и пойти с нами. Я бы с удовольствием увидел её под сверкающими огнями огромной рождественской ёлки, которую зажгут сегодня вечером. И снова я представляю её, но уже не в свете праздничных огней, а в моих объятиях, её кожа сияет, наши тела переплетаются.

Что же эта милая, печальная женщина делает со мной?

— Давай, Нико! Я хочу увидеть Санту!

Очнувшись от своих неподобающих мыслей, я трясу головой. Сейчас не время и не место. Но это не мешает моим мыслям возвращаться к ней. Я представляю её на лепестках роз, её тело под моими руками, её голос, шепчущий моё имя.

— Соберись, больной ты человек, — бормочу себе под нос, бросая последний взгляд на магазин. На мгновение мне кажется, что она смотрит на нас.

Отбрасывая все эти мысли, я беру за руки своих племянников и ухожу. По крайней мере, этим вечером. Мы успеваем в парк как раз вовремя, чтобы присоединиться к празднованию.

Пока дети радуются горячему шоколаду, беседуют с Сантой и даже немного поют с рождественскими певцами, я всё равно не могу выбросить её из головы.

Эта Рождественская ночь была бы полной, если бы я смог заставить мою грустную цветочницу праздновать с нами.

Глава 3

Нова

Иногда лучше оставить всё покрытым тайной.

Поиск деталей развеивает туман фантазий. Если отдёрнуть занавес с чего-то, что кажется тебе волшебным, это может разрушить твоё впечатление. Я обычно предпочитаю осторожность. Но иногда, как и все мы, я становлюсь жертвой своего любопытства и резко распахиваю этот занавес.

После ещё одного Дня благодарения, проведённого за просмотром старых фильмов с Дорис Дэй и ужином из пиццы, я продолжаю задавать себе вопросы. Почему я была такой глупой, чтобы спросить про того симпатичного мужчину с двумя очаровательными детьми, которого видела на днях? Почему меня так взволновало узнать, что он местный и владеет автосервисом в нашем городке?

— Потому что у тебя больше ничего интересного в жизни не происходит, — шиплю я себе под нос.

Протирая пыль с рядов подвесных кашпо, я сдуваю с глаз тонкие пряди. Мне не стоило расспрашивать других владельцев магазинов о нём. Было слишком очевидно, что он произвёл на меня впечатление.

Если честно, это было больше, чем просто впечатление. Я думала о нём сотни раз с той ночи. Задавалась вопросом, где он может быть. Почему я никогда раньше его не встречала? Был ли тот вечер на зажжении ёлки таким же красивым, как последний раз, когда я там была?