Я скриплю и поворачиваюсь на стуле. Наши глаза встречаются, и мой пульс учащается. На мгновение мне кажется, что он приглашает меня на обед. Я киваю, не в силах подобрать слова.

Он прищуривается и смотрит на часы.

— Мой следующий клиент через час. Я обедаю в «Портабелле». Тебе что-нибудь захватить?

Я делаю успокаивающий вдох и отвечаю:

— Салат был бы великолепен. — Я стараюсь придать голосу веселье, но не уверена, что мне это удается.

Брайс выжидающе застывает.

— Вероятно, он будет стоить около десяти долларов.

Чувствую, как вспыхивают щеки от того, что он предложил принести мне обед. Я отворачиваюсь и хватаю сумочку.

— Точно. — Достаю бумажник и протягиваю Брайсу двадцатку. — Это все, что у меня есть.

— Я принесу тебе сдачу, — говорит он, забирая деньги и направляясь к двери.

#босс

***

Большую часть ноября я сижу в душном офисе. Отвечаю на телефонные звонки и улыбаюсь пациентам, которые кричат на меня из-за слишком большого счета, и считают, что я могу что-то с этим поделать. Я подглядываю за Брайсом самым наглым образом, а он покупает мне обед один-два раза в неделю. Кроме этого, наш единственный контакт — это его мимолетный взгляд в мою сторону, когда он передает мне что-то или быстро похлопывает по спине за хорошо выполненную работу после трудного клиента.

В пятницу вечером перед моим отъездом домой на День Благодарения мы работаем вместе, и я в удивительно радостном настроении. Уже поздно, и остальные сотрудники ушли домой.

Когда последний пациент выходит из двери, я провожаю его со словами:

— Спокойной ночи.

За большими окнами темно. Луна скрыта за облаками, из которых вот-вот пойдет снег. Я решаю быть смелой. Может быть, дело в том, что я набрала сто два балла по генетическому тесту или в том, что после того, как перестала быть блондинкой и покрасила волосы в красный цвет, стала увереннее… И сегодня мои локоны лежат на плечах идеальными волнами…

Я направляюсь в кабинет Брайса, чтобы спросить, нужна ли я еще. Но мое настоящее намерение — начать разговор о чем-то другом, а не о капризных пациентах или том, что я хочу съесть на обед.

На полпути в кабинет я разворачиваюсь. Посещение туалета является обязательным перед длительным разговором (или любым другим разговором). Мне нужно убедиться, что тушь не осыпалась и не превратилась в грязные комочки, а подводка все еще на веках, а не под глазами. В туалете кидаю быстрый взгляд в зеркало и понимаю, что моя одежда и макияж выглядят несвежими, и начинаю сомневаться в своей решимости. Может, мне просто пойти домой?

Мой телефон жужжит, и я смотрю на экран. Там куча сообщений. Как будто я одновременно стала всем нужна. Кайл и Таня хотят встретиться, а Рики хочет обсудить наше последнее совместное задание. Я даже прочитала сообщение от Джереми, с которым не общалась некоторое время. Наверное, как всегда умоляет о помощи в органической химии. Я игнорирую их всех.

Возвращаюсь в офис, и бесстрашие покидает меня. Я наклоняюсь, чтобы взять сумочку и уйти домой, но затем замечаю тень, мелькнувшую под дверью кабинета Брайса.

Было бы вежливо пожелать ему спокойной ночи.

Мои коричневые ботинки издают единственный звук, когда я крадусь по освещенному флуоресцентными лампами и выложенному плиткой коридору, который всегда немного пахнет стариками. Я открываю дверь и только после этого понимаю, что забыла постучать.

Брайс не замечает моего появления. Он смотрит в папку, его обычно идеально уложенные волосы в легком беспорядке. Мужчина изучает документы, сидя за столом, на котором все находится в идеальном порядке.

— Сложный случай? — спрашиваю я.

Брайс слегка подпрыгивает и смотрит на меня.

— Привет. — Его голос мягок, как лепесток цветка.

— Извини за беспокойство. Просто хотела пожелать спокойной ночи.

— Не переживай. Читаю рентгеновские снимки мистера Пиджара. Я сделал перерыв и решил изучить сложный случай.

Я не знаю, как это прокомментировать. Я просто отвечаю на звонки, записываю на прием и приветствую пациентов.

— Подойди сюда, — Брайс машет мне рукой, — посмотри на это. — Он разворачивает снимок и указывает на несколько мест, где видны переломы.

— Фу. Это ужасно. — Я искренне сопереживаю бедному человеку.

Брайс заботится о своих пациентах и имеет большой опыт ухода за больными. Он также хорошо относится к своим сотрудникам. Его позитивное отношение делает эту утомительную работу терпимой. Кроме того, он горячий и зрелый, в отличие от парней, которых я встречаю в колледже.

Я отрываю взгляд от рентгеновского снимка и встречаюсь с его глазами. Не понимаю, что вижу в них, пока Брайс не встает и не закрывает дверь. Он возвращается и прислоняется к столу напротив меня. Теперь мне не трудно заметить в них огонек, не имеющий отношения к работе.

— Это неожиданно, — говорит он, вытягивая губы в полуулыбке. — Не думал, что у нас есть планы на вечер. — Брайс указывает на свое рабочее кожаное кресло: — Садись.

— Планы? На что? — Неужели он думал, что я на него запала? Но он мой босс.

Я осторожно устраиваюсь в кресле.

Его улыбка исчезает и превращается в искренний хохот.

— Я пошутил! Ты всегда такая напряженная. Это плохо. В тридцать лет станешь одной из тех, кто принимает лекарства от высокого давления.

Брайс поворачивает стул, на котором я сижу, и пальцами прикасается к моей спине. Сильными и теплыми руками он массирует мои плечи.

Я сижу неподвижно, принимая от него «лечение», пока тишина между нами не становится давящей. Нервно убираю с глаз непослушные волосы.

— Расслабься, — успокаивающим тоном говорит Брайс.

Я пытаюсь и тянусь вслед движениям его рук.

Брайс мнет мои плечи, как дрожжевое тесто, и через несколько минут я, наконец, расслабляюсь. Закрываю глаза и наслаждаюсь тем, как он освобождает от напряжения мои мышцы. Он словно волшебная палочка, вытягивающая всю мою ненавистную внутреннюю неуверенность. Доверяясь, я позволяю панике и тревоге испариться.

Не успеваю сообразить, как Брайс обвивает своими руками мои плечи и начинает расстегивать пуговицы на моей блузке. Его руки скользят под материю, и он тянет кресло на себя.

Я хочу потеряться в этом моменте, но боюсь, Брайс заметит, что мои буфера не одного размера, или… Что если он подумает, что я толстая?

Поток злых мыслей проносится у меня в голове, и я напрягаюсь.

— Расслабься, — повторяет Брайс.

Я даже подумываю, что «расслабься» — это его лозунг, и хихикаю про себя. Брайс разворачивает кресло к себе, и мы смотрим друг на друга. Я начинаю дрожать, не знаю, то ли от предвкушения, то ли от страха.

— Ты такая милая девочка, — говорит он.

Использование слова «девочка» меня раздражает.

— Я не так уж молода. Мне двадцать один.

— Я рад, что ты достигла возраста согласия, — шутит он.

Брайс аккуратно перекладывает стопку документов на угол стола и садится на край. Тянет меня вверх, чтобы я могла встать между его раздвинутыми ногами, и оставляет одну руку на моей талии, другой крепко прижимая мои бедра к своим. Я не могу никуда убежать. И не хочу. Мы стоим лицом к лицу, смотрим друг другу глаза в глаза. Его невероятное тело возвышается над моим несовершенным.

Брайс носит золотую цепочку на шее, частично скрытую плотно облегающей голубой рубашкой с длинными рукавами, которая подчеркивает мускулистые руки. Опускаю взгляд на его темные джинсы и замечаю выпуклость. Я быстро сосредотачиваюсь на его груди и трясу головой, чтобы волосы упали на лицо и скрыли мой дискомфорт. Я хочу снять с него рубашку, но могу дать волю рукам. Так что разум запрещает моей руке двигаться и раздевать этого великолепного мужчину.

Интересно, во что я ввязываюсь… Честно говоря, некоторой части меня, по крайней мере, крошечной части, все равно. Это то, чего я хотела. Это то, чего я ждала с первого дня нашей встречи. Мне нравится Брайс, и я желаю его, несмотря на то, что он мой босс. Я успокаиваю себя тем, что это чувство совершенно нормальное. Люди постоянно завязывают отношения на рабочем месте.