— О, мам. Мне очень жаль. — Я накрываю ее руку своей. — Это не твоя вина.

— Похороны через неделю. Ты приедешь домой? — спрашивает она.

— Конечно.

Она больше ничего не говорит, и я решаю не говорить ей о записке в двери. Вероятно, это была шутка, и у нее помимо этого достаточно забот.

Она доедает последний кусок сэндвича с тунцом и встает, чтобы расплатиться.

Мы направляемся к машине, я пристегиваюсь, и мы возвращаемся обратно в квартиру.

***

На похоронах я пережила эмоциональные американские горки, но постепенно жизнь начала возвращаться к некоторому подобию нормальной. Я хожу на занятия, учусь, испытываю стресс и еще больше учусь, чтобы снять стресс.

В генетической лаборатории, стерильном классе, полном лабораторных столов и стульев, мы начинаем бактериальную трансформацию. Я достаю из шкафов необходимое оборудование, включая тяжелый микроскоп.

Мой партнер по лаборатории Рики сегодня надел рубашку супергероя Marvel. Очки свисают с кончика носа. Я испытываю искушение подтолкнуть их, прежде чем они упадут и уничтожат наш образец, но боюсь. Не хочу притрагиваться к его волосам, в которых так много геля для укладки, что его челка свисает на лоб жирными прядями. У него приятная улыбка, но на щеках ямочки от прыщей.

Мы работаем в основном в тишине. Когда его рука приближается к моей, я отстраняюсь. Он хороший лаборант, который делает свою часть работы, но я хотела бы, чтобы он иногда менял одежду. Я думаю, что Рики влюблен в меня, и эта мысль заставляет меня нервничать. Хоть и могу распознать это, я никоим образом не понимаю, как с этим справиться. Рики уходит следом за мной. Мне нужно вернуться домой поскорее, потому что скоро придет Кайл.

— Хочешь выпить кофе? — спрашивает Рики. — Мы можем начать доклад.

— Прости, Рики. Мне нужно убрать квартиру, прежде чем придет друг.

Он хмурится.

— Данные еще свежи в моей памяти. Это лучшее время для работы в лаборатории.

Я не хочу ранить его чувства.

— Почему бы тебе не поработать над этим и написать мне? Мы можем встретиться завтра и закончить.

Он улыбается, и я предполагаю, что компромисс сделал его счастливым.

— Во сколько? — спрашивает он.

— Не слишком рано.

Мы выбираем полдень и расходимся в разные стороны. Я иду в свою квартиру убираться.

Октябрьское солнце слабо светит сквозь дымку занавесок в окно моей спальни, когда я болтаю с Кайлом. Он сидит на моей кровати среди хаоса, помогая мне организовать его. По крайней мере, я верю, что он здесь для этого. Вообще-то, его больше волнует, что случилось с Джереми после свидания в «спальне». Он крутит пластиковую коробку с туалетными принадлежностями, пока я раскладываю и переставляю свои вещи. Это ежемесячный ритуал. Котенок расхаживает вокруг, вьется между нами, время от времени мяукая, требуя внимания.

— Боже, Дани, тут пахнет так, будто ты химическим путем пыталась убить всех тараканов и мышей, бегающих по дому. — Он почесывает за ухом.

Я принюхиваюсь.

— Мне нравится, когда здесь пахнет чистотой. Добавь в мой список покупок свечи. — Я показываю ему, чтобы он записал это в блокнот у кровати. Список уже больше страницы. Я хватаю розовую рубашку, чтобы повесить в шкаф. — Спасибо, что потусовался со мной сегодня.

— Мне больше нигде не хочется быть. Но ты должна сказать мне, почему вы с Джереми разошлись. Я думал, вам будет хорошо вместе. — Коробка, которую он вертит, соскальзывает на кровать, теряя содержимое. — Упс. — Он смеется, когда мои тампоны и туалетные принадлежности выпадают.

К счастью, мы с Кайлом делимся почти всем, так что я не могу утверждать, что он смущен. Он мой будущий муж. Если я не найду никого к тридцати годам, а Кайл все еще будет свободен, мы свяжем себя узами брака.

— Проблема с Джереми… — Я делаю паузу. — Между нами не было никакого пламени, даже вспышки. Я поцеловала его пару раз. Честно говоря, больше, чем пару раз, и мы сделали много домашней работы вместе. Но я не знаю… — Пожимаю плечами.

— На что это было похоже? Я имею в виду поцелуй.

Я пожимаю плечами.

— На поцелуй с тобой.

— Мы никогда не целовались! — Кайл с надеждой подбирается ближе. — Мы должны попробовать.

— Нет, спасибо. — Я игриво отталкиваю его. — Целоваться с Джереми было все равно, что целоваться с родственником на празднике.

— Может, тебе нужна женщина? Разве твоя бабушка не считает, что ты лесбиянка, потому что ты редко с кем-то встречаешься?

— Мы можем не повторять это на людях? — Мои щеки горят, и я опускаю голову так, что светлые пряди падают на мои щеки.

Моя бабушка по отцовской линии, которой семьдесят восемь лет, живет в Северной Каролине. Она во всем лучше меня, и, вероятно, чаще занимается сексом, чем я. Кайла это не волнует.

— Что мы делаем сегодня вечером? — спрашивает он, резко меняя тему. К этой его черте я уже привыкла. Его мысли скачут, как кролик. Он проводит рукой по редеющим волосам. Они светло-коричневые и выбриты «под ежик», что подчеркивает его вдовий пик (примеч.: вдовий пик — линия роста волос на лбу в форме треугольника вершиной вниз). — Теперь, когда Джереми вне игры.

— Он никогда по-настоящему не был в игре. Сегодня? — Я делаю паузу. — Понятия не имею. Таня не вернется из похода до завтра, так что никого не будет.

— Что ж, это хорошая новость. — Его голубые глаза блестят. — Твоя соседка по комнате, когда пьяна, ведет себя отвратительно.

Мой рот сжимается.

— Она забавная.

Таня, отправившаяся в поход по Аппалачской тропе на выходные, обещала вернуться в воскресенье, чтобы я могла побыть в ее восхитительной компании. Сегодня я сама по себе.

Глаза Кайла сужаются, но он молчит. Я знаю, что он считает Таню, какой угодно, только не забавной.

— Неважно, — отвечаю я. — О чем ты думаешь?

— Пойдем в Бар «У Тони»?

— Почему бы и нет? Но мне нужно пару часов, чтобы убрать все это и привести себя в порядок.

— Тогда я пойду, а ты продолжай уборку. — Он чешет щетину на щеке. У него дурная привычка бриться раз в несколько дней.

— Ты не останешься? — спрашиваю я, когда вхожу в маленькую комнату, где стоит кровать.

Считавшаяся официальным жильем кампуса, она имела каркас, с лежавшим на ней дешевым пластиковым матрасом. Все матрасы в мире не могут заставить меня перестать задаваться вопросом, что происходило на нем в предыдущие годы и что может произойти в этом году. Стены, недавно покрашенные в белый цвет, все еще не могут скрыть возраст этого места. Призыв навести в нем порядок, резонирует глубоко в моей груди. Хаос сводит меня с ума.

— Нет. Я сделал свою часть. — Он подмигивает мне. Его голубые глаза сверкают, но лицо остается нейтральным.

— Ты все время сидел на кровати. — Не могу поверить, что он сохраняет серьезное выражение лица.

— Сегодня вечером мне нужны все мои силы для дам, — говорит он, и на его лице появляется неотразимая улыбка.

— Отлично. Встретимся в баре. — Я смотрю на телефон, чтобы узнать время. — В девять?

— Звучит неплохо. — Он раскрывает руки и заключает меня в них для быстрого объятия. От него пахнет кофе и спреем для тела. Мне это нравится, и я стою так несколько дополнительных секунд. — Оденься сексуально сегодня вечером. Ты мне можешь понадобиться в качестве поддержки. — Кайл умеет обращаться с женщинами. Он щиплет меня за нос большим и указательным пальцами.

— Ой. Дело не только в тебе. Мне тоже нужно найти любовь, — жалуюсь я.

— Это проблема. Ты активно ищешь любовь. Ты должна согласиться на хороший оргазм.

— Фу. Просто. Фу. — Я вздыхаю, понимая, что он шутит только наполовину.

— Ты такая нервная.

Это правда.

— Да, сэр.

И он уходит.

Позже тем же вечером я вхожу в бар ровно в девять вечера и пишу Кайлу. Я уверена, что он там, и даже знаю, где он расположился. Осознание того, что меня внутри кто-то ждёт, ослабляет тугие узлы напряжения внутри меня. Я ненавижу ходить одна, ненавижу, когда люди пялятся. Чувствую, что я не совсем соответствую. Он садится за столик сзади, оставляя мне место.