— Хорошо провела время, дорогая? — спрашивает мама.

— Приедешь к трем? А потом мы сможем поужинать.

— Я привезу зимнюю одежду, которую ты собрала.

— Спасибо, мам. Извини, что была груба вчера. — Мне плохо. Она потеряла брата, и я не помогаю ей почувствовать себя лучше.

— Все хорошо, — говорит она с грустью в голосе. — Люблю тебя.

Вздыхаю.

— Я тоже тебя люблю.

Я снова забираюсь под одеяло. Мне надо выспаться. Но я не могу заснуть. Мой разум, переполненный бесконечным потоком мыслей, упрекает меня за то, что я напилась и оказалась в квартире Джереми. Он не перестает преследовать меня, поэтому я встаю с кровати, снова принимаю душ, пью кофе и вяло смотрю на домашнюю работу, которую нужно закончить. Затем я решаю выйти проверить наш почтовый ящик, пока жду, когда проснется моя соседка по комнате, или появится мама. Открываю створку ящичка, и на землю падает смятый, разорванный клочок бумаги. Достаю его.

«Шлюха» нацарапано черным маркером. Я смотрю на надпись. Это занимает у меня минуту, но вскоре я прихожу в себя. Смеясь, комкаю записку и бросаю ее на землю. Вероятно, это один из многих бывших парней Тани, пытается с ней расстаться.

Мне пришла открытка от бабушки Джулии. Вернувшись к кухонному столу, я открываю ее. Выпадает чек на пятьдесят долларов. Как же я люблю ее… Делаю мысленную пометку позвонить ей во второй половине дня.

Моя соседка встает до приезда мамы. У меня в голове полный хаос. После ночной вечеринки Таня часто спит весь следующий день. Сегодня ее миниатюрное тело теряется в кухонном стуле, за исключением диких оранжевых волос, которые можно увидеть с Луны. Обычно они контрастируют с ее ярко-зелеными глазами, но не сегодня утром. После прошлой ночи ее глаза выглядят опухшими и покрасневшими.

Она очень громкая, у нее на все есть свое мнение, и она очень любит алкоголь. А я очень люблю ее. В общем, мы наслаждаемся нашим выпускным годом вместе, прежде чем курсовая работа и стресс возьмут верх.

Она — благородное отвлечение от моего телефона. Я делаю ей кофе, при этом рассказывая о своей ночи. Она завывает от восторга, но потом обнимает меня, чтобы успокоить. Алкоголь выходит из каждой поры ее тела.

— Как вы с Роном? — спрашиваю я.

— У нас все хорошо. Он может остаться на ночь, если ты не против?

Я пожимаю плечами. Они могут быть довольно громкими, но это ее комната. Она может делать, что хочет.

— Нашла сегодня утром в двери.

— Что там написано?

Я делаю паузу, прежде чем выплюнуть слово.

— Шлюха.

— О. — На лице Тани отражается шок. — Очевидно, она отправлена тебе. — Соседка делает глупое лицо, высунув язык из уголка рта. Мы обе знаем, что она единственная, кто получает какие-либо записки. — Где она?

— Я ее выбросила. Стоит ли нам волноваться? — спрашиваю я.

— Я так не думаю. — Таня выглядит неуверенной, но не обеспокоенной.

— Может, рассказать кому-нибудь?

— Кому, например? — спрашивает она. Ее зеленые глаза встречаются с моими.

Мы обе понимаем, что в таком случае мало что можно сделать. Психопаты-бывшие на самом деле не является проблемой для полиции кампуса. Я все равно это говорю.

— В полицию?

— Нет, это, наверное, шутка.

— Мне сказать маме?

— Если хочешь. — Таня пожимает плечами. — Но ты же понимаешь, что она станет за нами следить. Я имею в виду больше, чем сейчас.

Я взвешиваю все варианты.

— Я бы предпочла сказать ей правду, даже если бы это означало необходимость контролировать меня каждый день.

— Это твоя жизнь, милая.

Позже, после того, как Таня берет себя в руки и принимает душ, я помогаю ей сложить чистое белье.

— Это как Макбет (примеч.: «Макбе́т» (англ. Macbeth) — пьеса, одна из наиболее известных трагедий Уильяма Шекспира. Пьеса, отдалённо основанная на истории реального шотландского короля Макбета, часто представляется архетипичной историей об опасности чрезмерной жажды власти и измены друзьям), — говорю я.

Таня отрывает взгляд от кучи собранных ею ремешков. На самом деле, она не складывает их, а просто запихивает в ящик, после того как соберет все вместе. Их много.

— Твоя почти однодневная связь с Джереми похожа на «Макбет»?

Я киваю.

— Ведьмы пророчествовали Макбету, что он станет королем, но они никогда не говорили ему убить нынешнего короля Дункана.

— Я помню пьесу со школьных времен, но не понимаю, какая тут связь. В твоем будущем нет трона. — Она показывает мне язык.

Я хмуро смотрю на нее и бросаю ей носок.

— Ты забавная. Как я уже сказала, когда вернулась, мой психотерапевт заставила меня ходить на свидания.

— Свидания отличаются от того, что ты делала прошлой ночью. Не пойми меня неправильно, я аплодирую твоей выдержке, но все же все происходит по-другому. — Таня гладит меня по голове.

— Хоть Сандра и не говорила, что у нас должен быть секс на одну ночь, она вложила эту идею в мою голову точно так же, как ведьмы вложили эту мысль в голову Макбета. После этого ни его, ни меня уже не остановить.

Я нелогична.

Наш разговор прерывается, когда мама поднимается по лестнице. У нее есть ключ на случай чрезвычайных ситуаций. Срывы случаются не часто, так как за эти годы я узнала много трюков, благодаря опытным и не очень опытным терапевтам и лекарствам, но одним из условий получения собственной квартиры было предоставление моей маме свободного доступа.

Я бросаю джинсы и леггинсы обратно на неубранную кровать Тани. Когда выхожу из ее спальни, моя соседка зовет меня.

— Я забыла сказать тебе, что пугало заходило.

Я поворачиваюсь.

— Богден?

— Если ты предпочитаешь называть его так. Он просто хотел поздороваться. Ты была на занятиях. Будь благодарна, что пропустила его.

— Он хороший парень. Хорошо, что мы все еще можем быть друзьями после прошлогоднего расставания. — Я направляюсь к ее двери.

— Пугало, — окликает она меня, когда я ухожу.

Моя мама понятия не имеет о прошлой ночи, и никогда не будет, но она понимает, что большие изменения, такие как смерть дяди Эда, часто усиливают мою тревогу.

Я следую за ней вниз, чтобы она могла накормить меня партией своего домашнего шоколадного печенья. Мы идем бок о бок.

— Как ты справляешься с новостями?

— Отлично. — Я отмахиваюсь от вопроса

— Неужели? — Она пристально смотрит на меня.

— Возможно?

— Ты хочешь, чтобы я договорилась о встрече с Сандрой? — спрашивает она. — Тебе нужно снова принимать лекарства, даже на короткий срок.

— Нет! Я же сказала, с таблетками покончено. — Защищаясь, сердясь что она давит, я свирепо смотрю.

— Просто спрашиваю. Не надо нападать на меня. Хотя вы не были близки с дядей Эдом, это все еще шок.

Я киваю, просто чтобы быть любезной.

— Мне жаль.

Она оглядывает кухню, пытаясь решить, что сказать дальше.

— Давай возьмем немного еды. Мы можем поговорить наедине?

Мы направляемся к небольшой закусочной за пределами кампуса. Как только садимся, я жду, что мама заговорит обо мне, но она удивляет меня, рассказывая подробности смерти дяди Эда.

— Я чувствую ответственность, — начинает она. — Мне следовало лучше приглядывать за ним.

— Почему ты чувствуешь себя ответственной? — спрашиваю я.

— Помнишь, как мы ездили в Уолмарт за детским скутером «Харлей Дэвидсон»?

— Как я могла забыть? — Я делаю глоток воды. — По крайней мере, он его не купил. — Я жду, когда она продолжит.

Она поднимает глаза, натягивая свою широкую фальшивую улыбку, и начинает снова.

— Верно, но когда мы высадили Эда, ему было так грустно. Я знала, что Эд мечтает о машине, но это было бы слишком дорого и небезопасно для остальных людей на дороге. На следующий день после того, как ты пошла в колледж, я купила ему горный велосипед.

— Велосипед?

— Да, велосипед, на котором он ехал, когда попал в аварию и погиб.

Я чувствую себя ужасно. Может, у меня и не было теплых чувств к Эду, но я люблю свою мать.