– Что? Цверги не самые быстрые в мире любовники? Ай-яй-яй, как же так, – саркастично цокнул языком Бернхард.

– А что же случилось с бароном… как там… штом-фон Румпельштинцхеном? – поинтересовалась у него Ассоль.

– Барон он, как же… – закатил глаза, фыркнув, анимаг, стоя в сторонке и поглаживая лошадей.

– Бернхардом Арне фон Штрауцфербергом Третьим? – уточнил тот на всякий случай.

– Ага, – кивнула девушка.

– Разорился… Вот всё, что осталось, – потянув за цепочку, показал он сверкающий самоцвет под тон его глаз. – Изумруд под названием «Дар Кетцалькоатля» или же «Сердце Тескатлипоки». Это божества такие на землях людей-птиц, что жили в Урде когда-то. Один всегда сражался с другим. И по легенде, типа, вырвал у него сердце.

– Мерзость какая! Жуть! Так ещё и язык сломаешь выговаривать… Что его, что барона, оба хороши, нашли друг друга… – пробубнила Ассоль. – К нам тоже один аристократ привозил какой-то божественный камень, выставляя на показ под стеклом всем желающим. Так тот куда проще звался – Рубин Молоха. Хотя я вот ни про какого Молоха никогда не слышала…

– Окунусь по-быстрому в форме ягуара, может, ещё рыбки нам в дорогу поймаю, – заявил им Вильгельм, ощущая себя как бы лишним в компании: двое ссорятся, две беседуют, один он сидит неприкаянный, нужный лишь чтобы прикинуться злодеем из знати, ищущим Братство безликих.

– Бобром давай, запруду устрой, – посмеивался Аргон. – Я тоже метнусь кабанчиком, испугаюсь… э-э-э… искупаюсь чуток, раз вода тёплая. Цверги и в ледяной воде могут! Мы – самый морозоустойчивый народ Иггдрасиля! Но я вот как-то больше по тёпленькой.

– С ногой осторожнее, – вдогонку анимагу крикнула Шанти.

– Кошки же не любят воду, – поглядела на неё девчонка с волосами оттенка свежей хвои.

– Ягуары любят, живут в джунглях влажных лесов, где даже на кайманов охотятся. Им водоёмы – комфортная среда обитания, – отметила та.

Нагнать лорда из-за такой задержки в пути компании не удалось. Но об этом волновался лишь Вильгельм, ведь у него было поручение о слежке. Ассоль вообще торопилась не в Аргус, а поскорее в столицу. Но до той можно было добраться, отправившись по реке, так что в целом путешествие девушку устраивало. Гном-музыкант и цыганка и вовсе никуда не торопились.

Задумчивый и угрюмый Бернхард размышлял над планом, что им делать в Аргусе, когда они доберутся до портового городка. Каких-то связей и знакомых у него не было. Отличительных погон и знаков отличия со времён службы в страже Далкастра либо не сохранилось, либо с собой не было. Зная его, можно было бы предположить, что он в любом случае пропил всё то, что вообще у него когда-либо было.

Не дойдя к ночи до города, компания решилась на ещё один привал, чтобы продолжить путешествовать со свежими силами. Берн хотя бы знал карту, так что не возражал. До города было ещё весьма далеко. А то, будь он в паре часов езды, имело смысл завалиться туда и посреди ночи, снять по-быстрому комнаты и проспать до утра. А там уж, когда бы все проснулись, и соображать на трезвую и выспавшуюся голову над планом действий.

Сейчас же это уже не имело значения. Расположились на полянке возле опушки небольшого ельника да отдыхали. Шанти массировала Вильгельму ушибленную ногу, бережно двигая руками и мурлыкая. Утверждала, что вибрация кошачьего мурчания благотворно влияет на организм. Есть, мол, даже такая терапия оздоровительная, просто нераспространённая. Заставить кошку мурчать – не такая уж и простая задача.

– Давай, девочка-друид, сотвори какое-нибудь зелёное пламя да подпали эти ветки, – попросил Аргон.

– Грубо ты как-то с ней, – заметила цыганка. – К другим, мол, «сударыня», а с Ассоль…

– Не доросла ещё до «сударыни», – усмехнулся гном. – Ну, не стой, давай, наколдуй уже что-то.

– Я попробую… – сконцентрировалась неловко ощущавшая себя девочка, направив руки вперёд, к дровам, пытаясь выпустить из ладоней переплетающийся поток зелёной энергии.

От всего этого сухие полешки и ветки лишь «оживали», расцветая, укореняясь, наливаясь почками или покрываясь мхом. Аргон ругался, топая ногой, пыхтел, потом вспоминал, что ругаться нельзя, каялся за своё поведение и снова негодовал, принеся ещё новых дров.

– Она тебе не пиромаг, – наконец нарушил молчание Вильгельм. – Это должно делаться по-другому. Концентрированный свет, как у светлячков.

– Поняла, – кивнула девочка, сотворив ворох ярких порхающих искр, некоторые из которых парили в воздухе, освещая всё, другие опадали на сухие ветки и поджигали их. Вспыхивало сначала зеленоватое пламя, а потом оно быстро переходило в естественный для огня рыжий цвет.

– Получилось! – обрадовалась Ассоль.

– Смотри-ка, не безнадёжна! Снизошло-таки благословение Логе-огнебога! – заключил гном, хлопнув в ладоши и начав копошиться в своих мешках. – Ну, благослови нас всех Фригга и прости, Вотан, нам все прегрешения!

– Спасибо, – кивнул Вильгельм Шанти в благодарность за массаж и неторопливо поднялся, глядя уже на Ассоль. – Идём-ка, девочка, потренируемся, – приобняв её за плечи, повёл он её подальше от костра.

– Ура! – воскликнула ещё более радостно дочка друида, двигаясь рядом.

Они расположились на той же поляне чуть поодаль. Присели в позе медитации друг напротив друга, концентрируясь на потоках внутренней энергии. В конце концов обращение в животных тоже требовало определённого запаса внутренних сил, как и любое чародейство. Вильгельм же был именно анимагом, а не оборотнем-перевёртышем. Не зависел от фаз луны и иных астрономических явлений, не нуждался в затяжных ритуалах, меняя форму довольно легко, но, помимо этого, не обладая ещё какими-то чарами: не создавал сверкающих шаров или энергетических лучей. Вся его сила была направлена внутрь себя и на собственный облик.

– Говоришь, отец твой работал с тотемными духами? Оборачивался? – уточнил аристократ.

– Да, волков отгонял… – ответила девочка. – У нас не было фермы или животных, но всё равно домик был неподалёку от леса, поэтому было опасно. И требовалось время от времени делать такой защитный ритуал. Маму вот защитить не сумел… – опустила она голову.

– Выше нос! Значит, и ты также можешь. Если уж не оборачиваться… – начал было Вильгельм.

– Не хочу оборачиваться! Бегать с наполовину звериным рассудком, очнуться голой непонятно где… Хочу колдовать, – воскликнула Ассоль.

– Не перебивай, юная леди, это невежливо, – заметил аристократ.

– Извините… – опустила девчонка глаза, прикусив губу.

– Примадонна! – поодаль с укором воскликнул гном.

– Силу волка применять можно по-разному. Вот, у меня волчья голова на родовом гербе де ла Конте, – протянул мужчина свою брошь с плаща. – Можно сказать, тоже наш тотемный зверь, но я нечасто волком оборачиваюсь.

– Ну, у вас сложные взаимоотношения в семье, как я поняла… – робко произнесла девочка.

– Дело не в этом. Родные не принимали мою сущность, это да. Хотя старший брат находил в этом немало забавного. Да и леди Кёртис, – с мечтательной улыбкой, поднял Вильгельм голову к ночному небу. – Но… – вернулся он к насущным вещам, – обращаться в волка в моих обстоятельствах как-то не очень. В городе проще быть псом или лошадью, осликом там, бродячим котом, залетевшей птицей. Волка-то испугаются, убить могут. Даже в лесу небезопасно: повсюду охотники.

– Понимаю, – кивнула, вернув свой взор на собеседника Ассоль.

– В деревнях и подавно, на фермах в форме волка, лисы и куницы только животных переполошишь… Прилетел я как-то на один хозяйский двор, с таким гусаком познакомился! Не птица, а генерал! – с воодушевлением рассказывал анимаг. – Суровый, властный, своенравный! Весь скотный двор у него по струнке ходил! Все знали, все уважали и слушались. Ну, мы перетёрли то и это, сдружились, мечтали как-то улететь осенью за стаей, лучшей жизни искать… Обернуться не успел, как его уже схватили и обезглавили! Праздник намечался, все запекали гусей! Еле лапы унёс! – вспоминал мужчина с диким выражением ужаса на лице.