Бернхард взбодрился, выглядел, правда, немного угрюмым, но зато уже был явно трезв. Несмотря даже на рюмашку алкоголя, что гном добавил в уху. Суп всем понравился. Пряный, насыщенный, с ярко выраженным рыбным вкусом, в меру солёный, слегка островатый. Каждый буквально отламывал по куску хлеба да макал в бульон, заедая вприкуску.

– Покалывает язычок, – раскрыв рот, дышала, доедая суп, Ассоль.

– Кость, что ли, попала? – любопытствовал гном. – Ай, эти карпы, самые костлявые рыбы! Терпеть не могу их готовить! Но с анисом да душицей вкусные же, заразы! Во рту тает – в животе летает!

– Нет, просто перчик жжётся, – улыбнулась девушка.

– Вот и возьми на заметку, ты же друид. Магия растений, природы… У растений нет нервов, боли они не чувствуют, так что всякие болевые заклятья, как некроманты, ты сплести не сможешь. Зато что-то жгучее, словно перцем в глаза, в ноздри, в рот – это вполне себе вариант, – задумчиво проговорил Вильгельм.

– Так вы научите чему-нибудь? – отложила Ассоль свою плошку, с надеждой в малиновых глазах взирая на анимага. – А то у меня получаются одни бабочки… – показала она переливающийся поток полупрозрачных вихрей, состоящих из цветных силуэтов с широкими крылышками.

– Прояви фантазию, – вздохнул Вильгельм.

– Ну, научите чему-нибудь… – сделала девушка жалобное лицо.

– Ага, плохому, – хмыкнул рыжий усач.

– Грешно! – задрал палец кверху Аргон.

– Или развратному, – предложила Шанти.

– А вот это по-нашему, – повернулся к ней цверг и хлопнул ладошкой по пятерне.

– Интересные моральные принципы у гномов, – дивился Бернхард. – То есть, воровство – это грех, а разврат – поощряется? – уставился он своим изумрудным взором на низкорослика.

– Какие вы, люди, всё-таки глупые! – фыркнул тот. – Ну, сейчас… Сейчас я тебе всё объясню! – вскочил он на ноги. – Что такое вот «кража»? Когда одному плохо, а другому хорошо. Вещь пропала, перешла в другие руки без взаимного на то согласия. А что такое «секс»? Это когда всем хорошо! И ей, и тебе, и всем, кто вокруг! И всё по согласию! Гномы против любого насилия! Ну, кроме охоты для пропитания или там убийства назойливой мошкары, – хлопнул гном себя в области шеи, пришибив комара. – Надо, чтобы всем было хо-ро-шо!

– Интересные ребята… – вздохнул Берн.

– Принципы гедонистов, – фыркнул Вильгельм. – Мой отец на дух их не выносит. В его понимании, задача каждого – сделать как можно больше для общего блага. В первую очередь – для своей веры, но и там, для своей семьи, для Империи. Меня тоже вот воспитал с чувством долга, не зря же я на поверенных верховного канцлера работаю. Наблюдаю да вынюхиваю, чтобы никто не задумал чего-то эдакого против нашего государства.

– Жизнь в радость должна быть. В удовольствие! Цверги, между прочим, лучшие любовники в Иггдрасиле! – заявил Аргон. – Ты бы тоже с кем-нибудь познакомился, пока не поседел, как твой покойный приятель. Жену бы зовёт или гарем целый!

– Тебе чуть что, так сразу целый гарем, – покачал головой усач.

– А почему бы и нет? Показать мастер-класс? – выпятил гном грудь колесом. – Подходишь к приглянувшейся красавице и начинаешь: «Сударыня! Ваши глаза подобны двум сверкающим лунам, что освещают путникам дорогу в тёмную ночь. Вы светоч! Путеводная звезда!». Ну, или там: «Твои глаза как бескрайние озёра! Я тону в них!». Главное – помни, что единственное, что в твоих комплиментах у женщины должно быть большим, – это глаза. Не дай боги ты ляпнешь там, что у неё большой рот или тем более нос! Всё! Катастрофа! Пиши пропало! Считай, койки и удовольствий с ней уже не видать. Никаких больших рук, бёдер, задницы и груди! Даже если та и вправду огромная! И никогда не называй грудь девушки «сиськами»! Я, правда, иногда по лицу особы прям вижу: грудь у неё или сиськи. Ну, типа какой натуры деваха. Приличная или та ещё шельма-куртизанка, что любит грубость да крепкое словцо. Но то я! Опытный и умудрённый жизнью! А то ты, дилетант усатый. Так что лучше помалкивай о подобных вещах. Осыпай комплиментами и будь напорист. Правильно я говорю? – глянул он на цыганку.

– Ох и хитрюга! – усмехалась та. – Знает ведь, что женщины любят ушами.

– Не слушай ты этого бородача, – произнёс Берн раскрасневшейся Ассоль. – Или слушай да запоминай эти приёмчики, чтоб никакой парнишка не мог подкатить со злым умыслом.

– Мне б колдовские приёмчики, – жалобно поглядела она на Вильгельма, выпрашивая явно уроки по магии природы.

– Да расслабься, никто тебя не обидит. У нас вполне себя неплохая компания собралась, – заявила ей Шанти. – Легко сработаемся. Я тырю ложки, Аргон продаёт их втридорога, а Вильгельм прикрывает, если что, обернувшись там псом, чтобы защитить, или конём, чтобы мы удрали. Все счастливы. Прям как по религии этих гномов.

– Тырить – грешно! Вотан накажет! – напомнил гном.

– И я в таком криминале замешанным быть не желаю, – отказался Вильгельм.

– А мы? – бросила взгляд на них Ассоль.

– А вы своей дорогой, душечка. Ты к брату рвалась, у тебя проблемы в семье. Он вон разыскивает убийцу друга седобородого, – поглядела цыганка на Бернхарда.

– Вот что мы, по-вашему, будем делать в Аргусе? Там вообще был хоть кто-то? – оглядел их всех Берн. – Что? Никто? Даже бард? – особенно пристально уставился он на гнома.

– В тех краях петь ещё не доводилось, – заметил тот.

– Нам нужно расследовать, что стряслось со Ставридом. Во-первых, товар, что в порту контрабандой лежит, который не смогли сбыть. У нас вон юнга есть, чтобы попасть на корабль, – кивнул зеленоглазый усач в сторону Ассоль.

– Я? – опешила девчонка, прикусив губу.

– Ну, а что, я, что ли?! – повернулся к ней Бернхард, взмахнув руками. – Ты, мелюзга, маскарад по дороге в Далкастр устроила? Вот и продолжай свою роль играть, актриса уличного театра… Проведёшь на корабль, если повезёт. Хотела нанять меня в сопровождение? Так нам в столицу ближайший путь по реке из Аргуса всё равно. Вот и заскочим. Ну, а ты, – повернул голову усач теперь уже на анимага, – под видом заезжей элиты будешь интересоваться, где можно нанять себе безликого для кровавой работёнки. Выйдем на тех, кто всё это устроил.

– Изобразить клиента братства? – вскинул Вильгельм бровями. – Что ж, звучит как совершенно безрассудная авантюра. Я в деле, – протянул он вперёд руку.

– Так-то лучше, – кивнул Берн с видом явного лидера всей компании и положил сверху свою ладонь.

– Это поможет найти убийц дяди, – пояснил с полуприкрытым взором и серьёзным лицом анимаг. – Или отомстить за него.

– Так, ну вы там пока ползать будете по трюмам и всяким странным местам, мы с кисонькой… – проговорил Аргон.

– Кисонькой?! Ты кого тут кисонькой назвал, гном?! – зашипела та. – Мы, фелины, благородный народ… – вскинула она ввысь голову и прикрыла глаза.

– Ладно-ладно, я имел в виду, что мы в таверне побудем, пока суть да дело, – забормотал гном. – Думал, цыганка танцует, я играю, собираем монет, веселимся…

– Вот это мне уже нравится как план, душечка, – улыбнулась Шанти.

– И не душечка вовсе, – отвернулся цверг, скрестив на груди руки.

– У-у-у-у, – замурлыкала сразу женщина-кошка. – Не будь не душечкой, будь душечкой, – потёрлась она лбом сзади о его затылок и шею.

– А ты не будь не кисонькой, будь кисонькой, – фыркнул, передразнивая, гном.

– Какой вредный… – шумно выдохнула Шанти.

– Да ты что! Сама-то! – ворчал гном.

– Упёртый, как баран, – покачала цыганка головой.

– Привередливая, как малый ребёнок! – всплеснул Аргон руками.

– Маленький назойливый клоп, – показала Шанти язык.

– Кошка драная, – проворчал цверг в ответ.

– Кошка?! Ты кого здесь кошкой назвал?! Ты, от горшка два вершка! – возмутилась цыганка.

– Ну, началось… – покачал головой Берн. – Теперь или одно, или другое. Либо глаза друг другу выцарапают, либо целоваться в палатке улягутся ещё на полчасика.

– На два с половиной! – недовольно проворчал гном.