– Во дают… – почесал щетинистый подбородок крепыш.

– Ладно… Что там ещё, Берн? – любопытствовал у очевидца черноусый стражник. – Безликий с четырьмя лапами, говоришь…

– Как паук по стенам ползал… Лютая тварь… Я вот саблю взял со стены у Ставрида, – показал тот.

– Да бери, нам-то что, – отвёл взор мужичок с тонкими усиками.

– Ага, а будут твои подопечные место преступления осматривать, заметят, что парная осталась, а одной нет. Припишут воровство, пойдут по ложному следу. Решат ещё, что вообще дело в сабле! Ты ж наших знаешь… В голове один ветер, – заявил Берн.

– В стражники умники не идут нынче, это да, – согласился худощавый офицер.

– Эй, а сам-то! – пробасил крепыш, хлопнув соратнику по шлему, напяливая тот ему на глаза. – А мы?! – округлил он свои и без того огромные жёлтые очи.

– Мы с тобой – исключение, – поправил тот, размахивая руками вслепую.

– То-то же… – гордо выпятил широкоплечий офицер грудь колесом.

– А что продать-то хотели контрабандисты? – поинтересовался Берн.

– Орк без товара являлся, – ответил офицер с чёрными усиками, поправляя шлем. – Нашей задачей было типа «не проверять телеги с тяжеловозами». Раз таких коней запрягают, значит, что-то увесистое притащить к нам планировали. Уж не пучки всякой травы явно везти собрались. Вот намедни был, дня три тому назад. Точно уехал, не думаю, что он лично причастен. Но если вдруг найдёшь…

– У нас западная сторона тут, может, из пустыни Нид чего эдакого… Самоцветы без сертификатов контроля, чтобы подорвать рынок бижутерии… Едва ли сомов из реки, хоть и не сезон. Но, может, и их. Рыбу разводить в другие регионы прямо перед нерестом, беременных самок там… – предположил широкоплечий мужчина.

– Лишь бы не рабов всяких, Берн, – строго взглянул на рыжего усача черноусый офицер, и во взгляде этом читалось переплетение надежды и эдакого поручения: мол, ты уж там разузнай.

Стражники-то оставались в городе, ринуться в Аргус сами не могли. По крайней мере, пока крепыш денег не скопит и в свой увольнительный не повезёт красотку, с которой встречается, туда на свидание. А вот Бернхард мог теперь сам вести дальше расследование, если удастся напасть на след.

Он оставил офицеров руководить остальными, что осматривали сад на наличие каких-нибудь следов и улик, сам дом, в том числе снаружи, тащили лестницу, чтобы осмотреть крышу. А сам, забрав из запасов Ставрида еды и разного пойла, двинулся к границам города. Туда, где ждали все остальные его новые знакомые.

Компания на двух скакунах поначалу двигалась довольно спешно. Всё пытались высмотреть впереди лорда, хотя сама дорога вела лишь в Аргус, свернуть от неё толком было некуда. Но когда Ассоль едва не рухнула с лошади, едва прикрыв глаза, – хорошо ещё Берн успел её подхватить, – всё же было решено устроить на ночь привал, а потом уж двигаться дальше при дневном свете.

Привал устроили близ одного озерца, но по ту сторону дороги от него, чтобы не быть у всех на виду, как на ладони. Затаились близ дубовой рощицы на лужайке прилеска. Места вокруг живописные, небо – звёздное, щёки слегка терзает ночная прохлада. Все то и дело заразительно зевали, явно устав за сегодняшний день и особенно за насыщенный вечер.

Гном был единственным, кто имел при себе палатку. Анимаг путешествовал налегке и спал, по его словам, обычно в форме животных. Цыганка предпочитала разъезжать в экипажах и крытых телегах. Ассоль собиралась впопыхах, как отца увели, совсем не задумывалась о том, что стоит брать с собой в дальние странствия. А Бернхард и вовсе никуда из Далкастра выезжать не планировал, вот только обстоятельства сложились иначе.

Он был понурым, сильно переживал из-за утраты Ставрида. То метался, расхаживая и прогоняя сон, то прикасался к бутылке, то просто стоял в задумчивости, слегка захмелев, погружённый в собственные раздумья. Пока остальные как-то общались, получше пытаясь узнать друг дружку, усач оставался немногословен, изредка бросая какую-нибудь реплику среди их диалогов.

– Костёр разведём, испечём картохи… – предложил Аргон.

– Ура… – воскликнула сонная девушка, прислонившись к молодому дубу плечом. – Отличненько!

– Какой картохи тебе, едва на ногах стоишь! – подметил ей Берн, и Ассоль присела на корточки.

– Я ведь так и не поела с дороги… – жалобно произнесла та. – Картошка с маслом рухнула лорду на грудь.

– На грудь я б и сам сейчас принял, – усмехнулся гном. – Эй, Берн, есть чё?

– Может, не надо никакого костра? – оглядел всех Вильгельм, мечась взглядом с одного на другого из своих спутников.

– Ночи холодные, – подметил Бернхард, не делясь брагой с гномом. – Без огня как лежать здесь?

– Средь дубов вообще ночевать не советую, кабаны могут поутру прийти жёлуди искать, по себе знаю, – заявил Аргон, как заядлый бард-путешественник.

– Не придут, если хищником обернуться, – стал анимаг вновь пушистой рысью.

Как и в прошлый раз, у животного был золотистый загривок под тон волос самого Вильгельма и эдакая полоса шерсти такого же цвета, тянущаяся вдоль спины, как было и у кабана, только вздыбленной светлой щетиной. На левой лапе красовалось золотое кольцо-браслет, неотъемлемая деталь образа. В естественном облике оно у аристократа было на пальце, но вот в форме зверей, как все уже успели заметить, представляло собой то ошейник, то браслет, то вообще какую-нибудь серьгу в ухе.

– Какой мягкий, – протянула руку к нему Ассоль, щупая мех.

– И комфортно вам так? Трансформация мышц, костей, изменения кожи… – поинтересовалась Шанти.

– По-разному… Я привык уже… А вот семья моя – нет, – отвернул Вильгельм рысью мордочку в сторону.

– А у меня папа – друид… Можете научить чему-нибудь эдакому? Я как колдовать не начну, вечно бабочки всякие получаются, – попробовала продемонстрировать девушка, но от усталости получился лишь ворох разноцветной, быстро растаявшей пыльцы.

– Учить? Нет, нет, нет и нет! – замотал тот головой и выставил руки вперёд. – Исключено! Я ведь не волшебник природной стихии, юная леди, я – анимаг, – напомнил Вильгельм, сверкая голубым взором с рысьей мордочки.

– Ну, всё равно разбираетесь же в магии природы, умеете всякое… – не сдавалась Ассоль, не шибко-то вообще представляя разницу.

– Смена формы изматывает. Когда ты ходишь зверем или же человеком, то всё путём. Но стоит вот несколько раз сменить обличье и… – широко зевнул анимаг клыкастым звериным ртом.

– Так возьмётесь тренировать? – наклонила вбок голову зеленовласая девчонка.

– Завтра все вопросы, юная леди… Всё – завтра… Утро вечера мудренее, – сонно проговорил он, растянувшись на земле.

– Давайте я вам историю расскажу! Я же скальд всё-таки! – предложил Аргон. – Один маленький гномик мечтал о приключениях. И любил выбегать на реку. Вот как в Аргусе, куда мы идём. Сидел на берегу, смотрел на плоты, шхуны, корабли. Мечтал отправиться в дальние страны. И иногда проплывавшие моряки его звали с собой. То беженцы с иных земель всех возможных рас в поисках лучшей жизни, то путешественники и даже пираты. Звали, бывало, юнгой служить на корабль. Даже один аристократ его усыновить предлагал. А он говорил им: «Да куда ж я пойду, мама будет волноваться и переживать». Или надо дров наколоть. Что-то там сделать, помочь. Всякие обязанности… Или обед скоро. Стал постарше – учёба у него началась. Стал ещё старше – девушку любимую оставить не мог. А потом работа, семья, дети, внуки… И сидит он уже старый-престарый. Смотрит на всё идущие по реке корабли. И осознаёт, что вся жизнь-то вот так прошла мимо. Все возможные путешествия, приключения, способы повидать разные страны… А он всё сидит на своём берегу. Ждёт непонятно чего.

– Вот потому и нужно держать нос по ветру! – заявил Вильгельм. – Больше авантюр, больше приключений! Всего в жизни повидать!

– Верно, – кивнула Шанти. – Потому я и подалась путешествовать. Нечего сидеть на одном месте. Жизнь – это река. Можно плыть по ней в чём-нибудь: кто-то удерживается и на хлипком плоту, кого-то везут в комфортабельной каюте роскошного корабля и так далее. На шхуне, в небольшой лодке, а то и вплавь самому. Грести по течению или против. Кто-то тонет, кто-то выплывает на берег и там оседает… Но не важно, на каком вы берегу, если вы – на берегу. Помню, была я как-то в Эльварсе, там вся деревушка на краю речной петли, где река заворачивает, так там неделями жёны мужей не видывали: те отправлялись в самые рыбные заводи, а потом гребли назад, возвращаясь домой. Нечего сидеть и ждать у моря погоды или у реки – рыбы, глазея на то, как жизнь мимо проходит.