Я вскрикиваю, когда мой оргазм пронзает меня насквозь, ощущая его воздействие прямо на кончиках пальцев моих рук и ног. Я зажмуриваюсь и откидываю голову назад, никогда в жизни не чувствовав себя более живой. Даже я не смогла бы вызвать у себя такой оргазм.

Срань господня.

Он не останавливается, и каждым движением своих пальцев и языка по моему чувствительному телу он продлевает оргазм, и мои бедра непроизвольно сжимаются вокруг его головы. Это слишком сильно, и я падаю обратно на матрас, поскольку кайф угрожает лишить меня сознания.

— О боже мой, — выдыхаю я, когда он, наконец, достигает своего пика и начинает спадать.

Мистер Канун Рождества неохотно сдается и дает мне шанс спуститься, медленно высвобождая пальцы, прежде чем отпустить мой клитор и отстраниться ровно настолько, чтобы мое тело расслабилось. Он берет мои бедра и убирает их со своих плеч, прежде чем поставить мои ноги обратно на край кровати.

Я не могу оторвать от него глаз, моя грудь вздымается, только когда он поднимается на ноги, нависая надо мной в мягком лунном свете — весь его рост шесть футов четыре дюйма — я вижу его бушующую эрекцию, и, черт возьми, он готов кончить. Поедание моей киски действительно возбудило его, и, судя по выступающим венам и капельке предварительной спермы на кончике его массивного члена, он более чем готов для меня.

Он продвигается ближе, его ноги касаются края матраса, прежде чем его рука опускается к моему бедру. Он склоняется надо мной, нависая достаточно близко, чтобы подразнить меня, но на самом деле не прикасаться ко мне. Так продолжается до тех пор, пока он не поднимает другую руку и не проводит блестящими кончиками пальцев по моим губам.

— Открой пошире, Мила. Попробуй, какая ты сладкая.

Я открываю рот ровно настолько, чтобы он мог просунуть свои толстые пальцы внутрь, и закрываю глаза, облизывая их дочиста. Он высвобождает их, и прежде чем я успеваю сглотнуть, его губы опускаются на мои, его язык проникает в мой рот и глубоко целует.

Я стону ему в губы, и он медленно отстраняется, прикасаясь губами к чувствительной коже под моим ухом и сводя меня с ума. Я откидываю голову назад и приподнимаюсь с кровати.

— О Боже, — стону я, обхватывая ногами его бедра и притягивая его вниз, пока не чувствую, как его тяжелый член трется о мою сердцевину.

— Освободи мои запястья, — прошу я его, тяжело дыша, когда его бедра опускаются.

Он дотягивается до моих связанных запястий, и быстрым движением его пальцев я освобождаюсь. Я без колебаний просовываю руку между нашими телами и обхватываю пальцами его основание, медленно двигаясь. — Боже, мне нужно трахнуть тебя.

Он качает головой.

— Нет, Мила. Ты наслаждаешься поездкой. Сегодня я трахаю тебя до тех пор, пока у тебя не затрясутся ноги.

Трепет пробегает по моей груди, быстро нарастая, пока не становится почти невыносимым, и когда он отстраняется и опускается на колени между моих бедер, предвкушения достаточно, чтобы парализовать меня.

Одним рывком мой пояс с подвязками расстегивается, и он отбрасывает его в сторону, прежде чем взяться за тонкий материал моих стрингов и медленно стянуть их вниз по моим бедрам. Вид меня в одном лифчике и туфлях на каблуках заставляет его остановиться, и он впивается зубами в нижнюю губу, сжимая член в кулаке и медленно поглаживая его. Всего на мгновение я задаюсь вопросом, как, черт возьми, это должно поместиться во мне. Но это же рождественское желание, верно? Оно должно соответствовать. Этот человек, который может быть, а может и не быть Санта-Клаусом, не пришел бы с органом, несовместимым с моим телом. Это не значит, что он когда-либо намеревался облегчить мне задачу. Он собирается заставить меня поработать ради этого.

Чувственная манера, с которой он поглаживает себя, делает со мной порочные вещи, и я извиваюсь в предвкушении, моя киска вот-вот разорвется на части от одной мысли о том, что он собирается со мной сделать. Затем, словно для того, чтобы успокоить, он подхватывает меня рукой под бедра и приподнимает ровно настолько, чтобы я оказалась на одной линии с его разгоряченным членом.

— Надеюсь, ты готова принять меня, Мила.

Мой язык проводит по нижней губе, глаза прикрыты и полны огня.

— Делай все, что в твоих силах.

И с этими словами он направляет свой толстый кончик прямо в мой вход.

Я втягиваю воздух, чувствуя мгновенное удовлетворение, когда мои стенки начинают растягиваться вокруг него, почти до боли, и, судя по выражению его лица, я не единственная, кому это нравится. Он погружается глубже, дюйм за дюймом, отнимая все время в мире, и когда его большой палец надавливает на мой клитор и медленно потирает кругами, мое тело начинает трястись.

Это будет слишком, но я готова к этому. Что бы он ни хотел мне дать, я готова принять.

Он продолжает двигаться, входя в меня на всю длину, пока не входит до самого основания, и, черт возьми, я никогда в жизни не растягивалась так сильно. Он делает паузу всего на мгновение, позволяя мне привыкнуть к его огромным размерам, и когда он медленно начинает отступать, мои стенки вокруг него наконец начинают расслабляться.

— Срань господня, — тихо стону я.

— Черт возьми, детка. Я только начинаю.

Он снова входит в меня, и пока его большой палец ласкает мой клитор, я не могу удержаться, чтобы не протянуть руку под себя и не расстегнуть лифчик, отчаянно желая избавиться от него.

— Черт, — выдыхаю я. — Еще.

Он двигает бедрами и достигает этой отчаянной точки глубоко внутри меня, трахая меня именно так, как я хотела. Мои стенки сжимаются вокруг него так крепко, как только могут. Это слишком. Он слишком хорош.

— Правильно, Мила. Возьми меня всего. Вот так.

О Боже. Гравитация в его глубоком тоне посылает электрические импульсы, пронизывающие мое тело прямо к сердцевине, и когда он еще немного надавливает на мой клитор, я теряю всякий контроль.

— Держись, детка. Не смей кончать.

Только уже слишком поздно, и я снова взрываюсь, моя киска разлетается вокруг него, как стекло.

— О черт, — кричу я, зажмурив глаза. Он не останавливается, продолжая дико входить глубоко в меня. Затем, прежде чем я достигаю пика оргазма, он переворачивает меня, ставит на колени, и прежде чем моя киска перестает биться в спазмах, снова входит в меня сзади.

— О черт, — стону я, зарываясь лицом в одеяло, а мои руки сжимаются в кулаки. Я прижимаюсь к нему, принимая его глубже, когда его рука обхватывает мое бедро, а пальцы впиваются в мою плоть.

Я спускаюсь с кайфа, но пока он продолжает трахать меня, мое тело снова начинает тянуться к очередному наслаждению.

Когда моя задница высоко поднята, его другая рука опускается и сильно шлепает по моей коже, и когда сладчайший ожог обжигает мою задницу, он успокаивает его нежным поглаживанием ладони, прежде чем его пальцы спускаются к моей дырочке, оказывая достаточно давления, чтобы свести меня с ума.

— Покажи мне, как ты доставляешь себе удовольствие, Мила. Потри свой клитор.

Без колебаний я просовываю руку между ног, и в ту секунду, когда мои пальцы касаются чувствительного клитора, бедра вздрагивают от желания. Я терзаюсь о свои пальцы, пока он входит в мое влагалище снова и снова, вращение его бедер почти невыносимо.

Его набухший кончик движется внутри меня, ударяясь именно о то место, которое мне нравится, и когда он толкает свои умелые пальцы в мою задницу, дразня меня сладчайшим удовольствием, я поддаюсь его порочным манерам, и в четвертый раз за сегодняшний вечер интенсивный оргазм пронизывает мое тело.

— Черт! — кричу я, едва способная продержаться на ногах еще секунду.

Он позволяет мне пережить это, но то, как его пальцы впиваются в мое бедро, и то, как он ворчит сквозь сжатые челюсти, говорит о том, что он так же на грани, как и я, и, честно говоря, все, что ему нужно, — это небольшой толчок.

Решимость охватывает меня, и, несмотря на то, что я сейчас разваливаюсь на части, я толкаюсь ему навстречу, принимая его глубже, сильнее, наслаждаясь тем, как он вцепляется в меня, словно ему никогда не будет достаточно.