— Что сказал звездочет? — спросил верный Али, освобождая место для господина.
— Многое… Возможно, я ошибся. Возможно, Шариф ни при чем.
Он все еще не хотел верить, но дурные мысли уже отравили разум. Сердце наполнилось тревогой.
— После завтрака отправляемся обратно. Проследи, чтобы пополнили запасы воды. Я хочу как можно скорее вернуться домой.
Старый слуга не стал спорить, зная, когда он расположен для беседы, а когда лучше промолчать. Воины, привычные к любым приказам, ели быстро и молча. Затем также быстро пополнили запасы и свернули лагерь, но прежде, чем аттабей занял свое место во главе отряда, дверь башни распахнулась.
Звездочет ступил на песок в сопровождении вчерашнего слуги. Огляделся. И неожиданно быстро подошел к аль-Назиру.
— Согласишься ли ты, добрый господин, проводить меня и моего слугу до Аль-Хруса?
Удивился Пустынный Лев:
— Разве почтенный Звездочет покидает свою башню?
— Пустыня прекрасна и дает уединение, — неторопливо ответил старик, — но неожиданно я осознал, что давно не видел мир за ее пределами. И заскучал. Перемены полезны также как и постоянство.
Вздохнул Карим. Заповеди учат уважать старость, не говоря уже о том, что за беседу хозяин башни не взял с него ни золота, ни другой платы. И получалось, что аттабей задолжал ему. Однако и домой стоило поспешить, если все так, как предполагал мудрец…
— Мой ученик, — звездочет словно подслушал его мысли, — хорошо знает пустыню, с ним твой отряд не заблудиться в песках. И мы прибудем в город раньше, чем ты планировал.
— Хорошо, — согласился Карим, понимая, что ему не оставляют выбора. — Мы подождем тебя, уважаемый Звездочет.
— Мое имя Мухаммад ибн Фара аль-Таарам, мне будет приятно говорить с тобой в дороге, аттабей…
…Изменчива пустыня. И постоянна. Контуры ее меняются. Барханы опадают и поднимаются снова. Пески заметают следы караванов и съедают тела тех, кому не повезло остаться в них навсегда. Но к кому-то они благосклонны…
…Путь обратно, действительно, сократился почти вдвое. Никто не пересекал этот отрезок Великой Пустыни за столь короткий срок. И аттабей невольно думал о магии, которой обладает звездочет. Или его ученик.
— Как так получилось, что мы ехали совсем немного? — спросил он Муххамада, когда город уже показался вдали.
— Мой ученик из народа пустыни. Он умеет слышать пески. Они нашептывают ему, куда направиться. И каждый раз дорога оказывается иной, но самой короткой. Среди его народа, такие как он, считаются благословением. Часто они становятся кади…
Карим кивнул. О такой особенности кади он не знал, хотя и считался его другом. Народ пустыни был скрытен и не спешил раскрывать свои секреты. Поэтому и выживал до сих пор.
— Надолго ли ты задержишься в городе, почтенный аль-Таарам?
— Это будет зависеть от многих вещей… Когда-то давно я искал учеников, но со временем понял, что все они делают лишь славы и богатства. Им не хватает усидчивости, мудрости и терпения для постижения науки, которой я владею. Возможно, в этот раз мне повезет больше…
— Но как же твой ученик?
— Он скорее помощник, — старик улыбнулся. — Когда-то давно я вылечил его брата, и с тех пор он поклялся служить мне. Его не интересует наука, лишь голос пустыни. И моя безопасность…
Аль-Назир знал, что воины пустыни — достойные противники. И одного из них вполне хватит, чтобы оберегать почтенного старца. Да и кому придет в голову нападать на него? Звездочет выглядел как обычный путник, необременённый богатым товаром. А за знания всегда проще заплатить…
— В таком случае я приглашаю тебя в свой дом. Будь моим гостем в Аль-Хрусе, пока Небеса не пошлют тебе достойного ученика, или пока мой дом не надоест тебе.
— Почту за честь, аттабей, — лукаво улыбнулся мудрец.
Кариму показалось, что именно на это его спутник рассчитывал с самого начала…
…Дом аттабея встретил путников радостью. Умелые слуги быстро устроили гостей. Накрыли стол. Приготовили воду для купания. Звездочета и его помощника разместили как почетного гостя. И уже следующим утром Мухаммад, часто страдавший от бессонницы, вышел в сад, чтобы подышать еще прохладным и свежим воздухом.
Однако в саду он оказался не один. Женщина в домашней абайе склонилась над нежными розово-фиолетовыми цветами кермека. Растение не росло в пустыне в диком виде и встречалось лишь в садах, требуя особого ухода.
— Красивые цветы, видимо здесь им хорошо, раз так разрослись.
Женщина обернулась. Волнистые волосы выбились из-под платка, и она привычным движением заправила их обратно. А потом взглянула на него непривычно светлыми глазами.
— Кермек приятно пахнет…
— А еще этот вид является лекарственным растением, хорошо останавливает кровь.
Его не зря считали повелителем жизни и смерти. Помимо чтения звезд, старик знал сотни трав и все возможные варианты их применения.
— Неужели? — женщина недоверчиво взглянула на цветок, а затем снова обернулась к нему. — Хорошо ли спалось на новом месте нашему уважаемому гостю?
Звездочет усмехнулся. Он уже понял, что говорит с женой аттабея, и та видимо тоже знала о нем, раз не испугалась.
— У вас хороший дом и расторопные слуги… А я прошу прощения, что потревожил вас своим нечаянным присутствием.
— Я люблю утром побывать в саду, хотя бы несколько минут перед тем, как начнется новый день. Разделите с нами утреннюю трапезу?
— С вами?
Мухаммад обернулся и увидел еще одну женщину в черной абайе. Она стояла в тени и сливалась с ней, оставаясь тихой и незаметной. Мужчина поклонился и ей.
— Почту за честь…
…Уже через четверть часа слуги накрыли завтрак на женской половине. Гость не спрашивал у хозяина разрешения посещать эту часть дома, но возраст его уже был таков, что никак не мог повредить репутации обитающих здесь женщин.
За едой беседа потекла неспешно. О буре, что отгремела несколько месяцев назад, о свадьбе шейха и его молодой жене, которую обе женщины еще не видели, но слышали много слухов, о ценах на рынке… Их голоса звучали тихо, а жесты были размерены и неторопливы. И в какой-то момент гость понял, что впервые за долгие годы чувствует себя уютно и спокойно. Будто оказался там, где был нужен.
Он пристальнее вгляделся в жену аттабея. Молодая. С простыми, но приятными чертами лица. И глазами цвета барханов под солнцем. Что в ней особенного? Что такого, что согревает сердце Пустынного Льва? Счастье ли, что окружает словно ореолом? Любовь?
Мухаммад перевел взгляд на ее мать. Старая. Сухая. С морщинистым лицом. Даже одетая в богатые одежды и украшения женщина все равно несла на себе печать тяжелой ноши, что выпала на ее долю. Но глядя на дочь, она улыбалась. Пусть одними глазами, но все же.
— Пустыня, родившая цветок… — пробормотал он себе под нос.
Обе женщины его не услышали, и мудрец задумался о своем…
…Он провел в доме аттабея несколько дней, прежде чем однажды таким же ранним утром не встретился в саду с его женой.
— Ты почти не занимаешься домом, женщина, но при этом он чист, а на столе всегда стоит горячая и вкусная еда.
Она улыбнулась, не спеша обижаться.
— Моя покойная свекровь научила меня не вмешиваться в то, что и без меня хорошо устроено. Она давно научила слуг тому, как нужно работать, и мне ее не превзойти. Достаточно поддерживать заведенный порядок.
— Ты много времени проводишь в саду.
— Так было с детства. Мне нравятся растения. Они не могут говорить, а значит, не расскажут тайн.
Мудрец улыбнулся.
— А если я расскажу тебе тайны растений, ты станешь слушать?
Женщина подняла на него золотистые глаза.
— Зачем тебе учить меня, почтенный Звездочет? Разве нет желающих стать твоими учениками?
— Они ищут не мудрости и знаний, но силы, чтобы править другими. А тебе не нужна сила… Каждый твой день похож на другой. Ты живешь от рассвета и до заката, а ночью расцветаешь, как тот цветок из старых сказок. Сейчас твоя жизнь подобна оазису в пустыне, но рано или поздно придет буря… И я могу научить, как ее пережить.
