«Ты будешь жить в вечной борьбе в Агийвии, – голос мойры не утихал. – Это знак, что пора вернуться домой, сестра».

«Нет, – мысленно ответила Помпея. – Таких лошадей немного. Рано или поздно мне будут доверять».

«Покуда ты им лжешь, они не поверят, потому что они знают, что ты лжешь».

Помпея Голуборогая поморщилась.

– Дайте мне уйти! – голос стал резким и громким, как колокол.

Он подействовал на лошадей, большинство отступили. Однако чубарый не шелохнулся. Ему это далось с трудом. Помпея видела, как по его морде потекла капелька пота.

– Дай мне уйти! – вновь голос Помпеи ударил по ушам и телу чубарого коня. И он отступил на шаг. – Отойди! – конь сделал еще шаг.

Кудесница начала понимать, что если поганый мустанг не поддастся ее силе, это может стоить ему жизни. И Помпея сдалась.

– Дай мне уйти, – голос смягчился и теперь напомнил сладкую мелодию.

Чубарый конь заметно ослабел, его окрас поблек. Прерывисто дыша, он сказал:

– Ты… ты… эх… ты не наша…

– Может и так, Эдгар! – произнес Гарри Угольгрив. – Но леди Мэри никому не навредила, лишь показала красочное шоу, а мы ведем себя недостойно!

Эдгар Вороногрив задрожал, стойкий уверенный голос старейшины действовал на него лучше колдовства Помпеи.

– Мы, лошади, всегда были добры к гостям, особенно если гости вежливы и уважают наши традиции.

Помпея не знала, радоваться такому изречению или печалиться. Ведь она понимает, чем все закончится.

– Потому, Эдгар, будь славным жеребенком и дай леди Мэри пройти.

Вороногрив сильно дрожал, его обуял гнев. Помпея видела, что он хочет на нее наброситься. Хочет сорвать маску с фальшивки. Столько недоверия в его глазах, потому что Голуборогая действительно не лошадь, или дело в самом Эдгаре и в его буйном нраве?

«И в том, и другом, сестра, – голос верховной жрицы звучал подобно погребальному колоколу. – Как бы ты ни старалась, ты не станешь одной из них, но и они тебя никогда не примут по-настоящему».

Помпея не забывала следить за Вороногривом, слушая речь названой сестры.

«Посмотри, они радуются твоим выступлениям, но мало кто спешит защитить тебя от нападок этого допотопного. Все потому, что они знают то же, что знает он… Ты не они».

– Скучаю по тем временам, когда в моей голове витали только мои мысли, – Помпея спохватилась. – То есть я…

– Что ты сказала?!

– Эдгар!

Вороногрив недовольно подошел к старейшине. Голуборогая прекрасно слышала их слова, единорожий слух не подводил никогда.

– Почему вы ее защищаете?!

– Тихо, Эдгар.

– Она не наша!

– Я это слышал уже от четырех глупцов, таких как ты. И знаешь, где они теперь? – было видно, что Эдгар смутился. – В своих домах на лечении! И ты там окажешься тоже, если не уймёшь свое лицемерие и не приструнишь остальных. Ясно, Эдгар?

– Но старейшина…

– Ясно или нет?

Вороногрив застучал от гнева зубами.

– Она что-то скрывает!

– Я и сам вижу. Это ее право. Ясно?

Эдгар угрожающе навис над Гарри. Но старейшина не только не смутился; пощелкав шутливо языком, он произнес:

– Тогда выбирай одно из двух, Эдгар. Или ты отходишь на безопасное расстояние и больше мне на глаза не попадаешься, или я сейчас же прогоню тебя взашей из фермеров в партизаны. Ты ведь в курсе, что наши лучшие охотники будут выслеживать Танатоса?

Вороногрив оказался куда умнее, чем думала Помпея.

– Мне все ясно, старейшина.

– Ну вот и славно.

Эдгар удалился прочь вместе с подручными, словно обиженный волчонок. Гарри Угольгрив добродушно улыбнулся Помпее и сказал:

– Когда-нибудь, леди Мэри, я устану вас защищать.

– Не нужно больше слов, старейшина, – спокойно произнесла Помпея. – Я сегодня же уезжаю.

Гарри опешил:

– Куда?

«Да, куда?»

– Насколько я знаю, в Агийвии сорок две деревни на расстоянии четырехсолнечного4 галопа, в трех поселениях есть городские советы. Я побывала в пяти: в одной, где есть городской совет, и в четырех под контролем герцогов. У меня богатый выбор, не так ли? Целых тридцать шесть вариантов.

«А когда и эти варианты отпадут, куда ты пойдешь?»

– Желаю удачи, леди Мэри, и… мне стыдно за Эдгара.

– Ничего, – единорожка пошла прочь.

– Леди Мэри! – Помпея обернулась. – Я думал попросить вас о прощальном представлении, что скажете?

– Считайте это моим прощальным представлением, – Голуборогая взмахнула синим подбоем плаща, в ночном небе вспыхнули зарницы. Они зашипели, как бенгальские огни, сложившись в стихотворенье:

«До свидания, милый дружок,

Пусть запасов будет впрок!»

Сельчане радостно затопали.

– Прощайте!

– Да пусть земля щедро одарит тебя!

– Пока!

Под шумные овации Помпея подошла к старой тележке, выменянной у крестьянина из одинокой хижины. Запряглась в нее и выехала из деревни.

«Ты привлекаешь слишком много внимания, сестра!»

«Великая мойра Атропа, я попрошу вас помолчать!» – Помпея постепенно удалялась от огней деревни.

«Твои шоу слишком подозрительны!»

«Я вас не слышу».

«Такими темпами ты привлечешь внимание короля!»

«Вот и славно, он оценит мой фокус с огнями по достойному».

«Сестра!»

«До свидания, дружок».

Дальше тишина, и на темной тропе лишь щелканье сверчков да стрекот цикад. Только ради этой ночной музыки и света луны можно терпеть гневные взгляды агийвцев.

– Ты могла быть кем угодно, – заговорила сама с собой Помпея. – Почему ты выбрала путь кудесницы? Наверное потому, что публика дарит щедрую оплату, а может, ты просто любишь дарить радость другим. Да, все верно, радость! А может, дело в золотых монетах?..

Помпея мирно приближалась к густым зарослям Леса, не подозревая, что сотни пар красных глаз наблюдают за ней.

– Приготовиться к нападению!

Затея

Танатос машинально подбрасывал вверх игральные кости и искусно ловил их в воздухе. Такое занятие помогало ему размышлять. Колдун стоял в круглом темном зале, а в его центре находился огромный хрустальный шар вроде того, через который он держал связь с сэром Адамом и другими пешками.

Рядом с чернокнижником красовалась грозная гарпия, тощая, как палка, с пернатыми крыльями. Она сидела на корточках и пристально следила за Танатосом. В ее белых как бусины глазах отражалось дикое любопытство.

Недалеко от хрустального шара скалился золотой волк-голем. В его глазах пылало древнее пламя.

Оба монстра ждали, что скажет Танатос об увиденном в хрустальном шаре. Но колдун продолжал подбрасывать игральные кости, будто бы в этом чисто рефлекторном действии кроется решение текущей проблемы.

Но вот Танатос бросил кости… и не поймал их. Они упали на холодный пол и, прокатившись с глухим стуком, остановились.

– Четверка и шестерка! – с интересом произнес колдун. – Шанс пятьдесят на пятьдесят, что наша затея выгорит!

– Лучше чем ничего, гарп! – произнесла гарпия, щелкнув заостренным клювом.

– Но нужно хорошо подготовиться к ее выполнению! – предложил голем, скребя золотыми когтями по каменному полу.

– Да! – согласился Танатос, подбирая кости. – Если бы мы имели дело с армией обычных лошадей, можно было не волноваться! Даже единороги с пегасами меня не так беспокоят, как эта троица!

– И не зря! Именно они отбили большинство наших атак. И из-за них в прошлом ты потерпел неудачу, – съехидничала гарпия.

– Чушь! – Танатос гордо выпрямился и, спрятав кубики под черной сутаной, стал методично расчесывать черными когтями свою бороду. – Я проиграл, потому что совершил ошибку, недооценив своего противника! Но теперь такого не повторится! Готовьте гоблинов! Риск велик, но дело того стоит!