– Отдайте, эх, мне артефакты! – волшебница не сдавалась.

– Только через наши тела! – горячо заявил Тюр.

– И такой вариант тебя, похоже, не устроит! – усмехнулся Арон.

Принц посмотрел на единорожку и по ее глазам понял, что рыцарь говорит правду. Она не хочет убивать их.

Трое стояли посреди развалин, тяжело дыша и качаясь. Силы ушли на битву, и теперь все, что они могли, это гневно сверлить друг друга взглядами.

Тут единорожка засунула копыто под плащ. От рыцаря и Тюра это движение не укрылось. Они приготовились к худшему. И не зря…

– Давай… – но протяжный крик прервал заявление волшебницы.

Тюр вместе с Ароном и единорогом подняли головы и ужаснулись.

– Цапля! – вскричал жеребец.

Белая птица летела к ним с подбитым крылом, истошно крича. Порой она делала ненужные кульбиты и постепенно теряла высоту.

Когда она плюхнулась на землю посередине между конем, пегасом и единорогом, желание сражаться отпало у всех троих. Рыцарь подбежал к Цапле и бережено приподнял ее.

– Кто это сделал, подруга?

Цапля приподняла голову:

– Враги… – и указала крылом наверх.

К ним летела целая стая монстров.

– Гоблины! – воин положил Цаплю себе на спину и, держа меч зубами, приготовился к битве.

Тюр встал рядом с конем.

– Перемирие? – спросил он, искрясь голубыми разрядами.

– Конечно! – по-доброму, даже по-братски отозвался конь. Как будто Грозокрыл не пытался несколько четвертей назад его поджарить.

– А меня примите? – осведомилась единорожка, вставая рядом. Ее рог горел голубым пламенем.

– А как иначе? – вновь отозвался конь, и Тюру оставалось дивиться такому радушию.

Хлопая кожистыми крыльями, твари приближались и злорадно гоготали:

– Не уйдете!..

Вскоре к хлопкам прибавился еще один звук. Топот! Топот неисчислимых раздвоенных копыт – из-за домов появились гоблины, похожие на рогатых двуногих кабанов. Держа в копытах кривые мечи и черные копья, они вместе с летающими собратьями, усевшимися на пустые хижины, громко шипели.

– Чего они ждут? – спросил Тюр.

– Мне тоже любопытно узнать, – согласился Арон.

– Приказа! – отозвалась единорожка. Пегас и конь удивленно на нее уставились. – Они ждут приказа главаря! – пояснила она.

– Все верно, Помпея! – прозвучал грозный бас. Трое скакунов поморщились. – Они ждут приказа! – среди толпы из столба огня и дыма появился Танатос в неизменной черной сутане. – Моего приказа!

– Ты! – Тюр засиял еще сильнее: наконец он нашел убийцу брата.

– Я, дорогой принц! – колдун злорадно оскалился. – Вы столько лет меня искали, а я был тут! Вы на редкость глупы.

– Зато он легко тебя поджарит, Танатос! – не менее грозно произнес Арон.

Грозокрыл подивился. Его защищает конь? Что-то новое. Или хорошо забытое старое.

– Арон, неужели ты так разговариваешь со старым другом?!

– Другом? – переспросил Тюр.

– Не пытайся, Танатос! – голос Помпеи звуча тоньше, но не менее сильно. – Ты можешь задурачить голову пегасу, но я-то знаю твою натуру. В твоих словах один яд!

Принц пегасьего народа, как ни странно, поверил словам единорога, пусть и с задетой гордостью.

Чернокнижник забавно похлопал когтистыми лапами:

– Браво, Помпея Голуборогая, браво! Ты заметно намострячилась в магии! Полагаю, дерево на меня ты вновь обваливать не станешь?!

– Она найдет для тебя кое-что похуже! – заявил Бурогрив. И на этот раз на него удивленно взглянули и Помпея, и Тюр. Он защитил их обоих от нападок Танатоса.

– Арон Бурогрив, все такой же бравый рыцарь, каким и был! – колдун медленно достал из рукава меч с бычьим черепом на гарде. – У меня для тебя припасен хороший клинок! – меч был в полроста Танатоса, и как он поместился в рукаве его сутаны, непонятно. – Я лично зачаровал его! Твоему волшебному мечу потребуется по меньшей мере десять ударов, чтобы сломать его!

Ни Помпея, ни Тюр никак на это не отреагировали.

– Попробуй, – ехидно улыбнулся Бурогрив. – Только не моли меня потом о пощаде.

Танатос ловким рывком преодолел разделяющее их расстояние. Взмахнул мечом. Лезвие ударилось о лезвие, и меч колдуна обломился, рассыпался на мелкие осколки, а самого колдуна откинуло обратно к его армии. Чудом устояв на ногах, он уставился на свое оружие.

– Один удар?! – недовольно произнес он. Затем его взгляд упал на меч Арона Бурогрива, лезвие благородного оружия сверкало и переливалось голубыми, красными и желтыми оттенками. Танатос опешил, в его глазах-факелах замигал страх. – Разящий?! Как?!

– Ты же сам сказал, дружище… – пошутил Арон, улыбнувшись. – Он мне предназначен!

Колдун, грозно рыча, поднялся:

– Убить! Всех убить!

Гоблины как с цепи сорвались. Конь, пегас и единорог приготовились к битве.

«Бьем вместе, одним ударом!» – услышал Тюр голос Помпеи, но слышал ли его рыцарь, пегас не знал.

Гоблины оравой неслись вперед, перед такой армией не устоял бы никто. И вот Тюр Грозокрыл, Арон Бурогрив и Помпея соединили копыта. «Делайте как я!» – вновь голос единорога. Неказистый плащ засветился золотым огнем, Разящий белым, а Ловец Бурь синим. Три цвета смешались, в то же мгновение Арон взмахнул мечом, и сияющая разноцветными красками волна прошлась по центру армии.

Она снесла тварей прочь подобно урагану, с некоторых, как углядел Тюр, даже слезла кожа. И лишь Танатос остался стоять, изрядно обожженный и побитый. Его красные огни-глаза, казалось, сейчас начнут метать молнии.

– Вы… вы заплатите за, эх, это унижение! – говорил колдун, хватаясь за подпаленное плечо. Сутана на теле прокоптилась и порвалась, из нее тек темный дым. – Слышите?! Заплатите!

– Не раньше, чем заплатишь ты! – произнес Тюр, и синяя с красным молния поразила чародея.

Тот распался в пепел и развеялся по ветру. Единорог и конь ошарашенно посмотрели на пегаса.

– Он мне кое-что должен, – пояснил Грозокрыл, почему-то ему стало неловко за такой выпад.

– Не тебе одному, – отозвался Арон, сверля взглядом то место, где раньше стоял Танатос.

Единорожка подошла к клочку земли и внимательно стала ощупывать белым копытом почву.

– Что-то не так, – угрюмо произнес рыцарь, поглядывая на потрепанную Цаплю на прикрытой латами спине.

– Что именно? – спросил Тюр. Ему тоже отчего-то было нехорошо. Не чувствовал в душе той радости, что должна возникнуть.

– В день, когда Танатоса казнили, он тоже распался на пепел, – агийвский воин выдал данный факт холодно и мирно.

– Откуда знаешь? – поинтересовался Тюр.

– Я слышал от друга, – Арон пощупал копытом Цаплю, безмолвно лежащую на спине.

А Грозокрыл взревел, как ревут ураганы.

– Хоть раз! Я!.. могу… достичь цели! – и пегас кинул молнию в соседнюю хижину, сразу вспыхнувшую.

– Полегчало? – спросил Бурогрив, будто Тюр утолял жажду.

– Нет! – ответил Тюр, уходя прочь.

– Говорила же! – Помпея, достав откуда-то совок, зачерпывала землю и клала ее в мелкий пузырек. – Скоты, да и только.

– Не тебе, единорог, судить, кто скот, а кто нет! – откликнулся Тюр.

– Наверное, поэтому все народы и рассорились, – спокойно возразила Помпея. – Потому что не слушали мой народ.

– Напомни, а кто сейчас твою шкуру спас? – иронично поинтересовался Тюр.

– Я тоже ваши шкуры спасла! – напомнила волшебница, убирая флакон в плащ.

– Э-э нет, ты пыталась нас убить! – Тюр злился, как тигийский бык: хоть на единороге гнев выместит, как будто бы от этого станет легче.

– Я не пыталась вас убить! – возразила единорожка.

– Фру! – предвзято отвернулся Тюр.

Лишь рыцарь был спокоен.

– Полагаю, теперь каждый из нас пойдет своей дорогой? – спросил агийвец.

– Не соглашусь, Рыцарь без Хозяина! – внезапно произнесла волшебница. – У нас общая цель и общий враг.

Тюр удивленно на нее посмотрел. Рыцарь тоже не скрывал изумления.

– И что ты предлагаешь? – спросил Грозокрыл, хотя уже догадывался, что она ответит.