— Совершенно верно, Карл! — обрадовано воскликнул Хорст. — У летящей пули так же присутствует потенциальная энергия. К слову, и не только она… Но в эти дебри мы с вами пока не полезем. Остановимся только на потенциальной и кинетической энергиях. И вот теперь мы, собственно, и перешли к главному вопросу — переходу одного вида энергии в другой.

— Это как? — с интересом спросил Левин, бросая кирпич на пол.

— Мы уже знаем, что двигающийся объект обладает кинетической энергией. Так? — спросил Хорст ради проформы.

— Так! — в унисон ответили его великовозрастные «ученики».

— А что произойдет, если этот объект резко остановится? Куда денется его кинетическая энергия? Ведь мы с вами помним, что кинетическая энергия — это энергия движущегося объекта. Например, вы лупите разогнанной со всей дури кувалдой по металлической заготовке. Так куда, Карл? — заглянув в блеклые глаза старика, спросил Хорст.

— Неужели в потенциальную перейдет? — после небольшого раздумья ответил Вилигут.

— Если очень грубо, и не учитывая множество факторов: законов сохранения импульсов, упругих и неупругих деформаций, то да — в потенциальную энергию с выделением большого количества тепла.

— А! Вот, значит, отчего поверхности в месте удара нагреваются! — Старик обрадовался словно ребенок. А ведь он сам, оперируя магической энергией, не раз видел, как преобразовывается сила из одного вида в другой. Просто не придавал этому значения, в точности исполняя инструкции, прописанные в книги заклинаний.

— Так вот, а теперь, изучив с вами все виды необходимых нам физических энергий, перейдем собственно, к нашим беглецам, находящимся в «ускорении». Для чистоты эксперимента хорошо бы установить разницу в скорости движения между абсолютным потоком времени, по умолчанию принятым за константу, и скорости проистечения личного, либо заемного течения времени профессора Трефилоффа и его нечаянного сообщника — лже-гаутманна Кюхмайстера, неожиданно вышедшего из комы…

— Который, как оказалось, тоже обладает умением входить в состояние «ускорения», — добавил Левин.

— Да, как оказалось, он тоже может «ускоряться», — подтвердил Хорст. — Но измерить разницу хронопотоков мы не можем, поскольку не имеем подходящего прибора. Остается только предполагать… А теперь представьте, какой кинетической энергией будет обладать объект, разогнанный до немыслимых скоростей? Стоит ему лишь «слегка» соприкоснуться со стеной и… Результат такого воздействия вы видели воочию. — Хорст указал на застывшую на экране картинку разбитой стены. — А мог и вообще произойти настоящий взрыв с мощным выбросом тепловой энергии, как при падении на землю метеорита…

— Ох, ты! — Изумленно покачал головой старик. — Мне доводилось бывать в таких местах — от твоего института Волли, могла остаться лишь глубокая яма.

— Теперь понимаете, насколько страшным является изобретение этого русского? — глухо произнёс Хорст.

— Его изобретение не только может обеспечить нам с вами вечную жизнь, друзья, — подытожил Левин, — оно с легкостью может отнимать жизнь у наших врагов! Только хоть убейте меня, не пойму, как наши подопечные сами выдерживают подобные нагрузки? Ведь человеческий организм не в состоянии такое переносить.

— Точно на этот вопрос не ответит никто… — пожал плечами Хорст. — Возможно, что даже сам изобретатель не знает на него ответа. Но в его уцелевших записках было предположение, что объект «ускорения» находится в своеобразном биологическом «временном коконе», предохраняющем его от повреждений. Во время единственного успешного опыта одежда на испытуемом начала тлеть, поскольку находилась в основном временном потоке, организм же самого подопытного находился в «ускоренном» хронопотоке, создавшем этот «временной кокон»…

— Друзья мои, давайте на этом остановимся! — первым запросил пощады Вилигут. — Мои старческие мозги уже закипели от обилия научной информации!

— Хорошо старина, что ты умудрился поймать своих беглецов, — произнес Рудольф. — Вот где была бы головная боль! Как, кстати, тебе это удалось?

— Похоже, у них просто закончились запасы «приобретенного времени», — ответил Хорст. — И их выбросило из «ускорения».

— Резерв опустел, если подходить к вопросу с «магической» стороны, — выдал своё предположение старик. — А вот интересно, если этих русских попотчевать твоей сывороткой, Руди? Они смогут магичить? Или она преобразуется в привычное им «время»?

— Если бы все было так просто, Карл? — сморщился Хорст, словно засунул за щеку дольку лимона. — Но уже боюсь рисковать! Вдруг они опять сорвутся в побег?

— Ты их уже допрашивал после поимки? — поинтересовался Левин. — Мне очень интересно, как они договорились? И вообще, кто такой этот Кюхмайстер?

— Допрашивал, — понуро ответил Волли.

— Как я понимаю — безрезультатно? — предположил бригадефюрер СС.

— Я боюсь перегнуть, Карл… — признался Хорст. — Я не могу их потерять и опять подвести рейхсфюрера.

— Так пойдем, мой мальчик, спросим их еще раз! — Вилигут грузно поднялся из кресла.

— Думаю, что результат будет тем же! — Хорст отмахнулся от проявленной стариком неожиданной инициативы. — Что я только не перепробовал! Даже наркотические вещества, чтобы развязать язык…

— Ну, это ты пытался без моей помощи, — самодовольно произнес Вайстор. — Я задействую все свои ресурсы и способности — и он заговорит, как миленький! Мой резерв сейчас полон, а твой профессор находится во вполне вменяемом состоянии. Так что никакой опасности для меня нет. Я выверну память этого русского «гения» наизнанку, как дырявую варежку!

День, когда я, наконец-то, сумел уверенно воспроизвести печать доппельгангера, ничем особым не выделялся из череды предыдущих дней, натурально слившихся для меня в одну сплошную пелену. Я работал практически без сна и отдыха, поглощая знания веды со скоростью взбесившегося пылесоса.

Если бы не ежедневные медитации, помогающие очистить время от времени закипающие мозги, я бы уже сломался, невзирая на тот момент, что организм ведьмака намного устойчивей к таким нагрузкам, чем у простого смертного. Но и у этой прочности тоже имелся свой предел — неделю без сна я тоже не выдержал, и в один прекрасный момент напрочь отключился.

Больше суток я лежал, словно мертвый, не подавая практических никаких признаков жизни. Даже дышал через раз, чем нимало перепугал своих «домашних». Уж что они только не делали, чтобы меня реанимировать. Но все их действия не принесли абсолютно никакого результата.

Не будь рядом с ними моего одноглазого братишки, заверившего моих убитых горем хозяюшек, что со мной ничего страшного не произошло (наша магическая связь действовала до сих пор и позволяла чувствовать состояние друг друга) — я просто слишком перенапрягся. Вот «аварийный выключатель» и сработал, начисто меня вырубив.

Когда я очнулся, то был жутко недоволен — каждая минута была на счету, а я, можно сказать, просрал почти двое суток. Естественно, что после этого я получил от Глафиры Митрофановны по самое не балуйся.

— Продолжай в том же духе! — недовольно высказалась она. — И, в конце концов, потеряешь еще больше времени! Если окончательно не сдохнешь!

После чего мне был приведен тысяча и один пример, чем может закончиться моё неуёмное рвение. И беспробудный сон в течении пары суток был не самым страшным исходом. Наука знает примеры, когда подобное надругательство над собственным организмом заканчивалось длительной комой.

Спорить с доцентом медицинских наук не имело никакого смысла, и я пообещал, что не буду больше испытывать себя на прочность. А выспаться мне действительно стоило, ведь буквально в этот же день я сумел произвести печать «двойника». Следующим этапом мне предстояло проверить её работоспособность. А поскольку других вариантов для копирования у меня под рукой не было, я мог потренироваться лишь на двоих людях — Глафире Митрофановне и Акулине, и одном злобном духе — Лихруке.