— Слушаюсь, майн рейхсфюрер! — четко отрапортовал оберштурмбаннфюрер СС, что в такие моменты «подменял» собой профессора. — Сейчас Кюхмайстера прооперируют мои хирурги, но он до сих пор без сознания. И сколько будет пребывать в виде овоща — неизвестно. Ему будет нужен специальный уход, как для людей, находящихся в коме. Специалистов подобного профиля у меня нет…

— Слушай, Руди, а ты знаком с доктором Хорстом? — неожиданно перебил Левина старик Вилигут. — Помнится, в середине тридцатых вы частенько встречались у меня на «сеансах».

— Конечно я помню Волли Хорста, Карл, — ответил Левин. — В то время я ему даже немного завидовал — его передовые разработки в области старения человеческого организма были весьма перспективными. Как он, кстати? — осведомился Левин. — Такое ощущение, что он стал настоящим затворником.

— Он до сих пор возглавляет институт геронтологии в нашей системе «Наследия предков», — произнес Гиммлер.

Но от Левина не укрылось, что рейхсфюрер недовольно поморщился, словно после дольки лимона. Видимо, его коллега по «Аненербе» в своё время чем-то вызвал недовольство всесильного Хайни, вот и попал в опалу на несколько лет. Но всё могло измениться в одно мгновение. Ведь точно то же самое испытал на себе и старик Вилигут: сначала опала, а затем стремительное возвышение.

— Сегодня его исследования зашли в тупик. Он не оправдал нашего доверия, — продолжил рейхсфюрер, и Рудольф понял, что его предположения оказались верны. — В тридцать шестом году он сумел раскопать изобретение одного русского ученого из Советского Союза — машину, применение которой, по предварительным оценкам, могло позволить нам, камрады, жить вечно!

— Ого! — не сдержался Левин. — Вечность — это сильно!

— Ну, если не вечность, — поправился Генрих, то весьма и весьма продолжительное время! Мы могли бы уподобиться древним богам! Но этот русский оказался на диво упрямым, и не захотел покинуть Россию! Хотя, в Советском Союзе его изобретение игнорировали во всех серьёзных научных кругах!

— Fast nach Sibirien verbannt! — добавил Вилигут. — Нах каторга! — произнес он по-русски.

— Да, — согласно кивнул Гиммлер, — он едва не отправился в Сибирь на тяжелые работы, но всё равно ответил Хорсту отказом! Чёртовы русские, дьявол их раздери! — с чувством выругался он.

— И что же произошло дальше? — заинтригованный рассказом Генриха, который был похож на какой-то шпионский роман, поинтересовался профессор Левин. Он сам частенько попадал в похожие ситуации, работая за границей, и судьба его коллеги Хорста была близка и понятна.

— Было принято решение вывезти этого русского изобретателя в рейх тайно — без его согласия. Команду диверсантов возглавил сам Хорст. Но во время похищения изобретатель пострадал и до сего дня пребывает в коме. А ценная документация была безнадежно испорчена! — в раздражении завершил свой рассказ рейхсфюререр СС. — Хорст так и не сумел ни восстановить машину, ни расшифровать испорченные записи этого, надо признать, гениального русского изобретателя. И за несколько лет его работы не сдвинулись ни на шаг!

— А за прошедшее время доктор Хорст вполне успешно научился ухаживать за погруженным в кому русским… — добавил Вилигут.

— Так он что, еще жив? — воскликнул Левин.

— Вполне, — ответил пожилой генерал. — Волли до сих пор надеется, что тот придёт в себя. Хотя шансы, если честно признаться, совсем невелики. Но я-то о чем? — Вновь вернулся к началу разговора старик, — тащи своего коматозника после операции прямиков к Хорсту…

— Соответствующее распоряжение я напишу, — подтвердил рейсхсфюрер. — Только желательно, чтобы твой объект не остался овощем в течение долгих лет!

— Приложу все усилия, Генрих, — клятвенно пообещал Левин, — но он придет в себя в течении самого короткого времени!

— Тогда за работу, друзья! — радушно улыбнулся Хайни-фермер, но его улыбочка напомнила профессору хищный оскал безжалостного мясника, без сострадания отрубающего головы глупым курицам. И Левин понял, если он не исполнит обещанного, ему придётся куда хуже, чем его опальному коллеге Волли Хорсту. — Работайте на благо рейха, друзья мои! — произнес Гиммлер, поднимаясь на ноги из глубокого кресла. — А мне пора — государственные дела не ждут!

После его ухода Вилигут произнёс:

— Не переживай, мой мальчик, я тебе помогу! А сейчас давай прокатимся до берлоги старины Волли Хорста и пристроим твоего новоявленного ведьмака.

Встреча с опальным профессором прошла вполне спокойно и буднично. Правда, Рудольф заметил, что за последние годы, когда они не встречались, Волли сильно сдал. Он похудел, на лице прорезались глубокие морщины, а ведь Хорст был на несколько лет младше Левина. Ничто так не старит настоящего ученого, как несбывшиеся и рухнувшие мечты.

Хорст не высказал никаких возражений, чтобы поместить рядом с русским изобретателем, находящимся в коме, еще одного пациента. Поэтому его люди быстро подготовили еще одно место рядом с кроватью ученого из СССР.

Пожилой генерал остался в ординаторской заигрывая за рюмкой чая с молодыми медичками, а Левин пошел вместе с коллегой по «Аненербе», утолить свой «научный интерес» в палату с коматозным пациентом.

— Сколько он уже так? — полюбопытствовал Левин, подходя поближе к неподвижному телу.

— С лета тридцать шестого, — с безразличной физиономией ответил Хорст — за столь длительный срок он уже свыкся с существующим положением вещей.

— Шесть лет! — Изумленно покачал головой Рудольф. — И никаких положительных реакций за всё это время?

— Нет, — удрученно ответил Хорст, наклонившись к изможденному бледному лицу русского учёного.

— А может тебе пора взбодриться, дружище? Бросить, наконец, этот бессмысленный проект? Ты знаешь, мне нужны умные люди в проекте… В нём сейчас очень заинтересован сам Хайни!

— Когда-то он был заинтересован и в моём проекте, — скорчил кислую физиономию Волли Хорст, когда ему наступили на любимый мозоль. — Но времена меняются, Руди. И зачастую не в лучшую сторону, как бы нам этого хотелось…

— Сочувствую, дружище! Понимаю, это же твой самый перспективный проект… — Левин протянул руку, желая по-приятельски хлопнуть коллегу по плечу, но неожиданно замер в изумлении, уставившись на перстень-определитель, который так и не убрал в сейф. А кровавый рубин вновь ожил, медленно-медленно пульсируя. Быстро проверив Хорста на реакцию камня, Рудольф понял, что магический артефакт реагирует именно на бессловесного пациента доктора Хорста.

— Доннерветер! — неверяще выругался Левин. — Неужели, и он тоже?

— Мама!!! — громогласно завопила Акулина, когда ей не удалось залить водой объявшее меня чёрное пламя. — Лихорук!!! Помогите!!!

Я и подумать не мог, что эта миниатюрная девушка может выдавать настолько серьёзные децибелы. Даже плохо закрепленные стекла в окошках избы задребезжали, а одно даже разбежалось причудливыми трещинами.

Сам не пойму, как я еще ухитрялся отмечать эти мелочи во время терзающей меня непереносимой боли? Такое ощущение, что мозг вообще ушёл «в автономку», стараясь максимально дистанцироваться от страданий, чтобы не свихнуться. Но ведь так не бывает…

Акулина схватила одеяло с соседней кровати и попыталась накрыть им пожирающее меня чёрное пламя. Но не тут-то было, способ борьбы с обычным огнем совершенно не подошёл к магическому пламени — одеяло мгновенно рассыпалось в руках девушки невесомым прахом.

Да-да, именно прахом, а не пеплом, который невесомым облаком на мгновение завис в воздухе, а потом резко осел. Так же я почувствовал, как подо мной точно таким же невесомым прахом рассыпался матрас со всеми постельными принадлежностями. Теперь я корчился от боли на металлической сетке кровати, стремительно покрывающейся ржавчиной.

— Мамочка дорогая… — шептала Акулина, не зная, что же предпринять.

И тут в избу ворвался невидимый обычным глазом вихрь, взметнувший в воздух серый прах, осевший на полу под кроватью толстым слоем. Девушка закашлялась — прах мгновенно забил нос и рот — и стремглав бросилась к окну, которое резко распахнула одним ударом руки, чтобы впустить в дом свежий воздух.