Используя все известные мне техники сексуального массажа — а их было множество — я позаботился о том, чтобы помассировать каждую из выявленных ими эрогенных точек. За последние несколько дней я тайно проверил, какие из них воздействуют на анатомию человека, пока обнимался с Кэтлин. Конечно же, ее возбуждение резко возросло, хотя мои прикосновения оставались внешне невинными.
К тому времени, когда я массировал подошвы ее ступней, ноги Кэтлин дрожали, и она тихо постанывала. Я обхватил ее лодыжки, прежде чем протащить к себе по массажному столу. Моя пара ахнула и посмотрела на меня полуприкрытыми глазами. Губы приоткрылись, она дышала быстрыми, короткими вздохами, предвкушение и жгучее желание кружились вокруг нее.
Встретившись с ней взглядом, я нежно погладил обеими руками ее промежность, прежде чем осторожно раздвинуть ее блестящие лепестки. Дыхание Кэтлин участилось, а нежный аромат ее мускуса защекотал мой нос. Я переступил с ноги на ногу, чтобы немного снять напряжение в паху, когда ее мощное возбуждение, проходящее через мои чувства, сделало меня болезненно твердым.
Сильная дрожь пробежала по моей паре, когда я нежно подразнил пальцами лоно, продолжая избегать ее клитора. Наклонившись, я приподнял одну из ее ног, свисающих с края стола, и поцеловал внутреннюю поверхность бедер, прежде чем нежно прикусить ее. Органическое — и особенно съедобное — масло для массажа имело удивительно приятный вкус в сочетании с легкой солоноватостью кожи моей женщины. Кэтлин издала сдавленный звук, за которым последовал еще более глубокий стон, когда я просунул в нее два пальца.
Мои губы медленно прокладывали себе путь вверх по верхушке ее бедер, в то время как движение моей руки внутри нее ускорилось. Внутренние стенки моей пары, сжимающиеся вокруг моих пальцев, заставляли мой член пульсировать от желания. Положив ее ногу себе на плечо, я мимолетно лизнул набухший маленький комочек Кэтлин. Она вскрикнула, ее спина выгнулась дугой над столом, а ноги сильно затряслись. Было что-то опьяняющее в том, что я мог так легко довести свою пару до грани. К концу вечера я хотел, чтобы Кэтлин сходила по мне с ума.
Наконец-то положив конец ее мучениям, только для того, чтобы подвергнуть другим, я засосал ее клитор в рот. В то же время я загнул пальцы вверх внутри нее, нацеливаясь на точку G. Кэтлин выкрикнула мое имя и так резко приподняла таз, что, скорее всего, сломала бы мне нос, если бы я при этом не поднял голову.
Заметка для себя: моя половинка становится опасной для здоровья, когда достигает оргазма.
Пока мои пальцы продолжали терзать ее чувствительное местечко, я положил свободную руку ей на живот, удерживая ее, прежде чем возобновить свое пиршество. Обе руки Кэтлин вцепились мне в волосы с яростью ковбоя, держащего поводья взбрыкивающего мустанга во время родео. Жжение в моей голове могло бы быть неприятным, если бы я не тонул в волнах экстаза, изливающихся из моей пары. То, что всего лишь мои пальцы и мой рот могли заставить мою пару кончить так сильно, заставило меня почувствовать себя богом среди смертных.
Когда она начала спускаться со своего пика, потребность снова заставить ее летать разгорелась во мне с удвоенной силой. Я не могу сказать, исходил ли этот голод больше от меня, чем от нее, но это определенно было сочетание того и другого.
Однако этот стол был слишком узким и мешал мне в полной мере насладиться моей женщиной. Не прекращая лакомиться своей парой, я стянул шорты — к полному облегчению моего ограниченного члена — и скинул их вместе с тапочками. Убрав ногу Кэтлин со своего плеча, я выпрямился достаточно надолго, чтобы чуть ли не сорвать с себя рубашку, прежде чем подхватить ее на руки.
Все еще дрожа от последствий оргазма, она обвила руками мою шею, а ногами талию. Прижатый к обжигающему жару ее живота, член пульсировал от предвкушения, в то время как жидкий огонь пузырился в нижней части живота. Опьяненный похотью, я захватил ее губы в обжигающем поцелуе, неся в свою комнату. Встревоженный возглас Ворфа показал, что я чуть не растоптал его, когда вслепую тащил невесту в свое логово. Фудиан мудро укрылся в другом месте, решив, что сейчас не время обниматься с нами.
Все еще целуя свою женщину, я вошел в спальню и пинком захлопнул за собой дверь. К тому времени, как я уложил Кэтлин на кровать, сексуальное безумие, бушевавшее во мне, казалось, захватило ее. Моя пара практически силой перевернула меня на спину. Ее руки и рот были везде одновременно, лаская, царапая, целуя, облизывая и покусывая мою плоть, как будто это было величайшим наслаждением. Каждое прикосновение оставляло жгучий след на моей коже, от которого сокращались мышцы живота.
Но помимо плотского удовольствия от прикосновений моей женщины, ее эмоции совершенно разрушали меня. Никакие слова не могли выразить благоговейный трепет и дикий голод, которые Кэтлин испытывала ко мне и моему телу. То, как она изучала меня, словно не могла поверить, что я принадлежу ей, властность ее рук на мне, обожание и страсть, с которыми она заявляла на меня права, заставили меня захотеть раствориться в ней навсегда. Когда ее руки обхватили мой член, я чуть не умер от удовольствия. Я жаждал этого с того момента, как почувствовал красоту ее ауры.
За все годы, проведенные на Лирии, я часто мечтал о том, каким видом я стану. Никогда за миллион лет я бы не вообразил, что это человек, и меньше всего догадывался о чудесах их соединения. Для большинства видов Альфы Центавра спаривание служило только для размножения, а не для удовольствия или установления связей. Любовь, привязанность и близость выражались по-разному, передавая нежность, а не эту всепоглощающую страсть.
Но я блаженно сдался своей паре, когда ее жадные руки уступили обжигающему жару ее рта, сомкнувшегося по всей моей длине. Я выкрикнул имя Кэтлин, яростно сжимая в кулаке одеяло. Ад бушевал у меня в паху, угрожая вспыхнуть в любую минуту, когда моя женщина склонилась надо мной. Я никогда не думал, что возможно такое сильное наслаждение. Я не верил, что у меня хватит сил продержаться очень долго, и все же я не мог заставить себя остановить ее. Эгоистичная потребность удерживала меня на месте, извивающимся от удовольствия под ласками моей пары. Но чувство триумфа и гордости, витающее внутри Кэтлин в свете того мощного эффекта, который произвели на меня ее прикосновения, только усилило желание отдаться ей.
Однако в тот момент, когда она довела меня до грани, что-то оборвалось внутри. Я схватил Кэтлин за плечи и оторвал ее от своего паха, прежде чем опрокинуть на спину. Несмотря на легкое разочарование, исходившее от нее из-за того, что она не смогла заставить меня развалиться на части, как я сделал с ней, волнение и жгучее предвкушение засияли еще ярче внутри моей пары.
— Ты моя, — прорычал я со злым чувством собственника, раздвигая ее ноги и ложась сверху.
Я хотел быть нежным, осторожно войти в свою женщину, нежно довести ее до края экстаза, прежде чем заставить парить на бесконечных крыльях блаженства. Вместо этого я вонзился в нее одним мощным толчком. Несмотря на то, какой влажной она была для меня, и как я подготовил ее на массажном столе, Кэтлин была мучительно тугой. Это было чертовски больно.
Она вскрикнула, ее боль повторила мою. И все же она подстегнула меня, призывая продолжать и изо всех сил стараться. Я не сдержался. Ногти Кэтлин впились мне в спину, когда она раздвинула ноги еще шире, чтобы я мог взять ее глубже, жестче. Ее стоны удовольствия и боли смешались с моими, яростный шлепающий звук соприкосновения нашей плоти и скрип кровати под моим необузданным натиском. Предки! Ее лоно, сжимающее меня в своих обжигающих тисках, ласкающее с каждым толчком, медленно убивало меня.
Я наклонился, чтобы впиться в ее губы поцелуем. Что-то в том, как я двигался, задело сладкое местечко Кэтлин. Взрыв удовольствия, который она излучала в ауре, почти уничтожил меня. Но я бы не стал кончать раньше нее, несмотря на лаву, кипящую внутри. Не сбавляя своего изматывающего темпа, я менял угол наклона, пока моя пара снова не издала тот сдавленный крик, и та вспышка удовольствия, которую она почувствовала, эхом отозвалась во мне.
