— Дин-цзе, как же хорошо вы играете! — глаза госпожи И, слегка затуманившиеся было, снова заблестели, и восхищение ее казалось совершенно искренним. — Такое сокровище нельзя прятать. Почему бы нам не созвать всех и не устроить вечер музыки? Ваша игра способна пробудить в душе самые лучшие чувства.

— Вы слишком добры ко мне, сестрица, — улыбнулась госпожа Дин.

— Я согласна с госпожой И, — подала голос «матушка» Дзи. — Мы устроим ужин здесь, позовем мужчин. Кто из них откажется от хорошего вина и прекрасной музыки? А заодно мы сможет больше узнать о каждом из них.

«И понять, чего стоит от них ожидать», — прочитала госпожа Дин в уголках губ рассудительной женщины.

Захлопали легкие крылышки — и в зал влетели жоу-чжи.

— Послание! Послание! — заверещали они — Хозяин велел передать, что о цветах для праздника заботиться нет нужды, он пришлет их сам. Большая честь! Большая честь!

Женщины испуганно переглянулись: понимать, что за ними наблюдают, что все они словно пестрые рыбы в прозрачной воде, было не слишком приятно.

— Передайте своему хозяину нашу сердечную благодарность, — вежливо поклонилась госпожа И, — и прислужники тут же разлетелись в разные стороны.

— Что же, тогда вам нужно отдохнуть Дин-цзе, — продолжила она чуть позже, ласково улыбаясь, — а мы позаботимся о том, чтобы все было готово к ужину.

Госпожа Дин поупрямилась шутливо, чтобы соблюсти приличия, но вскоре покинула необычный зал и в сопровождении своих прислужников отправилась к себе во дворец: ей действительно требовалось набраться сил и еще больше — побыть в одиночестве.

Она позволила жоу-чжи отвести себя в прохладную комнату, прилегла на кровать, подложив под шею валик, чтобы не испортить прическу — и тут же уснула. И впервые за все время прибывания здесь, ей приснился сон: трепет шелковых струн под пальцами, песня их — то убаюкивающая и задумчивая, то пронзительная и встревоженная. И голос — нежный и сладкий. Он пел «Память горька и смущает сердца. Сладок забвения вкус. Кто познает его, тот навеки получит свободу.»…

Этот сон длился и длился, но не приносил ни отдыха, ни облегчения. И когда госпожа Дин проснулась, на сердце ее было неспокойно.

Жоу-чжи принесли приглашение, когда господин Гэн уже завершил омовение и одевался.

— Ждите, — повелел он.

И прислужники, уже знакомые с его нравом, не посмели ослушаться, должно быть, по своему обыкновению, замерев каменными фигурами.

Мысли мужчины то и дело возвращались к недавним поединкам и его соперникам. Господин Бин — серьезный противник, силен и быстр, но излишне поспешен и вспыльчив. На этом можно сыграть. «Господин Рэн, варвар… В бою неплох, осторожен, но языком орудует, пожалуй, более ловко. И это странно. Надо будет получше к нему приглядеться. Господин Синь… Этот не воин. Отнюдь. Но сумел удивить. Сбрасывать его со счетов не стоит. И старик… — пальцы мужчины затягивали на тонкой талии пояс, а брови хмурились, но отнюдь не муки совести были тому причиной. — Если остальные столь глупы, что не замечают очевидного, то это лишь их проблемы. Господин Ву оказался слаб и немощен — или же притворялся таким. Значит, с ним тоже стоит держать ухо востро».

Одевшись, он взмахнул рукой и прищелкнул пальцами. Один из жоу-чжи, обернувшись маленьким человечком, пробежал по поверхности стола и присел в поклоне, держа в руках небольшой бумажный прямоугольник.

— Прошу, добрый господин.

Мужчина усмехнулся. Каким-каким, а добрым он себя точно не ощущал. Но жоу-чжи, напуганные его строгостью, отчего-то считали, что это должно ему польстить.

В приглашении говорилось, что женщины решили устроить сегодня вечер музыки, вина и звезд. И последнее слово явно добавлено по привычке — в этой непроглядной мгле, заменяющей им небо, ни единой звезды, разумеется, не было. Но музыка и без звезд может доставить удовольствие, если она хороша, а вкус здешнего вина он уже успел оценить.

Господин Гэн решил принять приглашение, мельком отметил, что послание неплохо составлено да и почерк не лишен изящества, дал наказ прислужникам не беспокоить его до нужного часа и сел на циновку, погружаясь в медитацию: разум следовало держать в чистоте так же, как и тело

Когда пришло время, он вышел из своей части дворца и приказал жоу-чжи показывать путь. Не потому, что совсем не знал, куда идти — карту дворца он теперь представлял неплохо, а потому, что его раздражало назойливое присутствие прислужников. Меч он теперь всегда носил с собой — вес его его ощущался правильным и привычным.

На полпути, когда он почти пересек один из множества двориков, ведущих к саду, его окликнули.

— Эй, Гэн-гэ! Дай-ка угадаю, куда ты идешь!

Голубоглазый варвар улыбался так широко, будто встретить тут господина в сером было заветным его желанием.

— Попробуйте, — согласился господин Гэн.

Этот чужеземец его забавлял.

— Ммм… Ждут тебя красавицы, вино и приятный вечер, — с видом старца-предказателя бросающего гадальные кости, закланялся тот и тут же посмотрел с хитринкой. — Возьмешь твоего недостойного брата с собой?

— Хороший колдун всегда пригодится, Рэн-лан, — усмехнулся мужчина.

Варвар весело рассмеялся, и они продолжили свой путь вдвоем.

— Эти писклявые малявки сознались, что госпожа Дин будет услаждать наш слух игрой на сицзюне, — сообщил голубоглазый. — Музыка, девушки… Кто бы мог подумать, что такое возможно у Желтого источника.

— Это, действительно, странно, — ответил господин Гэн. — Посмотрим, что будет дальше.

Впереди показалась знакомая фигура в белом — свернула с одной из боковых дорожек. Господин Синь шел один, и, конечно, тоже направлялся в павильон Розовой яшмы. Улыбка варвара стала озорной.

— Прости, Гэн-гэ, но искушение слишком велико, — пробормотал он тихо и немного прибавил шаг.

— Эй, красавица в белых одеждах… позволь проводить тебя, — залихватски начал он, и когда мужчина в белом резко повернулся, тут же удивился делано: — А, это ты, Синь-лан? Извини, не признал со спины. Ты, когда гуляешь, песни пой, что ли… А то ведь…

— Вы опять за свое, Рэн-лан? — в голосе изящного мужчины сквозило раздражение. — Вам мало того урока, что вы уже получили?

— Конечно мало, должен же я отыграться, — рассмеялся варва. — Два раза на один трюк я не куплюсь, учти, Синь-лан, и не сердись: как я могу перестать над тобой потешаться, когда ты так забавно злишься. Так что, скрестим снова наши мечи? То есть меч и ту смешную ковырялку, которая висит у тебя на поясе…

— Я бы попросил вас…

Смотреть на препирательства этих двух было занимательно, но не настолько, чтобы позволить себе опоздать, поэтому господин Гэн предпочел вмешаться.

— Не сейчас, Рэн-лан, нас ждут. А вы, Синь-лан, атакуйте, иначе он не оставит вас в покое.

Он продолжил свой путь как ни в чем ни бывало. И оба спорщика последовали за ним, время от времени обмениваясь любезностями, впрочем, довольно безобидными: испортить вечер не хотелось никому.

Уголок сада, где располагался дом Розовой Яшмы, произвел на мужчину приятное впечатление — здесь не было той пышности, которая не нравилась ему и слегка утомляла. Здесь же всего было в меру — и цветов, и каменных горок, призванных не дать взгляду охватить весь сад в целом, но открывать один пейзаж сада за другим, и травы, и зелени. Ничто не раздражало взор и не отвлекало на себя внимание.

Двери дома были гостеприимно распахнуты, и госпожа И вместе со старшей дамой, госпожой Дзи встречали гостей.

Они были вежливы и приветливы, но господин Гэн сразу уловил какое-то неприятное, тревожное настроение, разлитое в воздухе.

— Что-то произошло? — спросил он прямо после всех положенных приветствий.

— Нет-нет, все хорошо, — торопливо ответила барышня И, слишком торопливо, — прошу вас, проходите.

— И все же, — он расположился за одним из расставленных полукругом столиков, внимательно смотря на девушку.