– Куратор Либрем? Вы уже в курсе произошедшего?
– Да, и надеюсь, знаю больше, чем вы, Дэвон, – самодовольный начальник продолжал не спеша пить свой чай.
– Префект Темная, с вами все в порядке? – Колин внимательно меня осмотрел, и успокоился, не найдя признаков повреждений. – Вы в силах провести посмертный допрос?
– А что, самостоятельно ты с этим не можешь справиться? – Либрем чуть руки не потирал, обрадовавшись возможной некомпетентности некроманта.
За что же он так с Эттвудом их не любит? Неужели из-за происхождения? Так сильна зависть к тому, что им что-то перепала по факту рождения? Но глупо завидовать тому, которого в любой момент дар может свести с ума, как и тому, кто потерял обоих родителей.
– К сожалению, этот человек напал не на меня и не моя тьма забрала его. Если бы я мог, то поменялся бы местами с префектом Темной, – судя по тому, как друг тянулся к внутреннему карману, он сильно переживал, но не мог показать своего беспокойства в полной мере при посторонних. – Я попытался, но лишь удостоверился в том, что сейчас это тело способна поднять только она.
– Ну так пойдемте, раз надо, – я в очередной раз порадовалась, что сегодня оставила Салема дома. Шерстяной точно бы натворил глупостей.
Я встала первой и кивнула Колину, мужчины подтянулись за мной. И лишь спустившись на первый этаж, я обратила внимание, что встречные следователи на меня как-то странно косятся. А потом поняла, что я как с чашкой сидела, так с ней и вышла. С другой стороны, кота-то нет, а умиротворяющий чаек пригодится.
Вид человека, который пытался тебя убить, мертвым, вызывал двоякие чувства. С одной стороны, я радовалась, что у него ничего не вышло. С другой… Мне было страшно. Вдруг я перешла ту черту, которая отделяет хорошего человека от плохого. Ведь у меня не было ни тени сомнений, когда я стреляла в Беляка младшего, и то, что мы все равно бы погибли, упав с крыши, никак меня не оправдывает. А сегодня… Моя тьма это часть меня, и если разумом я искала варианты, как обезвредить, навредив лишь настолько, чтобы не пострадать самой, то она решила все радикально. Но она это я… И значит, где-то подсознательно я видела лишь один вариант: либо он, либо я. С другой стороны меня радовало, что это все-таки не я.
Для ритуала все было готово, только вот меня раздражали люди, столпившиеся у двери. И если присутствие Колина я воспринимала нормально, тем более, сейчас, то Найджел с начальником были тут лишними элементами. Но выгнать я их не могла. Поэтому лишь указала другу взглядом, чтобы он отодвинул Броу с Либремом подальше от меня. И взяла в руку кинжал.
Тьма просачивалась в фанатика, как вода в песок, но результата не было. Минуту, две, пять, я вливала ее в него, а он, скотина, лежал и не подавал признаков жизни.
– Нет, Яромира, прости, не выйдет. Давай осмотрим его, мало ли, на какие ухищрения пошли фанатики? – сделал шаг ко мне Дэвон, но я жестом его остановила.
– Они хотели моей крови, им было мало того, что они сотворили… Ну так пусть получат, – я резанула по руке так, что не просто капнула пару капель, а обрызгала гаду все лицо.
Вслед за кровью хлынула тьма, и фанатик открыл глаза. Он медленно сел, так же не торопясь осмотрел, где находится, а после сфокусировал взгляд на мне.
– Ты… Презренная тварь, – хрипящий голос прокатился по «воскресной». – Что же ты никак не сдохнешь, – он потянул ко мне свои руки, но не дотянулся.
– Нельзя, – коротко осадила я его, и он с ужасом посмотрел на собственные ладони, которыми он хотел меня задушить, а те спокойненько улеглись вдоль тела. – Как тебя зовут?
– Не твоего ума дела! Единый дал мне имя и ни тебе его у меня отнимать!
– Оно мне вообще не вперлось, – тяжелый вздох вырвался из меня и огонь на паре свечей покачнулся. – Отвечай, как твое имя?
– Гунс Светоносный, – с пафосом ответил амбал, а я чуть не засмеялась.
– Какое отношение ты имеешь к служителям культа, благодаря которому свергли правителя кантильских островов?
– Я есть руки его, глаза его и уста его! И единый велит изгнать темноту из наших сердец и умов и поклониться ему, а не мерзким приспешникам тьмы.
– Гнус… То есть, Гунс, виновны ли служители культа единого в смерти стражей Горлянки, Удан и Галло? – вот же одарил его имечком их единый.
– Нет, но Единый бы одобрил это. Человек, отнявший их жизни, сделал богоугодное дело. Вернул заблудших овец на свое место! И ты должна последовать за ними!
– Прости, сегодня я тебя разочарую. Сколько твоих собратьев прибыло в Кеннерлен и где вы разместились? – на эти вопросы фанатик оскалился злобной улыбкой, потом испуганно схватился за рот, и снова расплылся, но уже в довольной, правда, ненадолго. Я смотрела на изменение в его мимике и не могла понять, что происходит. – Что с ним, Колин? – собственная беспомощность бесила до жути, но подобного я еще не видела.
– Он обязан тебе отвечать, но, видимо, у него стоит запрет на разглашение информации. Гаденыши проповедуют, что маги все от тьмы и зло, а сами магией вполне себе пользуются. Лицемеры!
– Да хрен тебе! – взревела я, и тьма затопила комнату. – Сколько вас в нашем королевстве и где вы прячетесь? Какие у вас планы? – я не видела и не знала, что такое государственный переворот, что значит, когда вся страна верила в одну религию и имела один уклад, а потом пришли люди, которые диктуют свои правила, противные, не имеющие логики. Но мои коллеги из других ведомств были в государствах, где подобное происходило. И я имела представление, чем это грозит и простым жителям, и нам. Тем, кто встанет на их защиту. Для новой родины я подобной участи не желала.
– Нас было чуть больше тысячи, и ты удивишься, темная тварь, сколько твоих соотечественников готовы принять веру единого. Ты и не заметишь, как все же либо подчинишься, либо умрешь.
– Где вы? Говори! Назови адреса, имена! – я почувствовала легкое головокружение и то, что в одной руке стало подозрительно холодно. А потом поняла, кровь не останавливается, и только поэтому тело фанатика говорит.
– Нас стало в три раза больше, мы делимся на тридцать пулов и в каждом более ста человек, и у каждого есть центральный, мой центральный – один из ваших, имя его – Тихий, и никто не узнает настоящего, – последние слова он уже выдыхал. – Потому что нас много…
Он выдохнул облачко тьмы и рухнул, а тело его стало напоминать мумию. Я же осела на пол.
– Имя мне легион, потому что нас много, – прошептала я, вспомнив похожую земную фразу.
Я слышала, как кто-то открыл дверь и закричал, требуя позвать Маккоя, кто-то другой подбежал ко мне и попытался залечить рану, вот только тьма отогнала его. Но саднить в руке перестало, и я точно знала, что это не человек мне помог, а сама тьма остановила кровь и затянула порез. Вот только восстановить утраченное она не могла.
– Яра, дай к тебе подойти, – прохрипел откуда-то от стены Колин, я повернула голову и увидела его.
Друг, пошатываясь, стоял на четвереньках рядом с какой-то лужей. И почему-то мне подумалось, что его стошнило. И от этой мысли я испугалась. Он же говорил, что ему тяжело, когда он находится рядом со мной, и я обращаюсь к тьме. Но почему тогда куратор и Броу на ногах, почему на них не отразилось присутствие при обряде? Я снова посмотрела на Колина. Причина заключалась в нем. Он оттянул переизбыток тьмы на себя, и от того в одном шаге чтобы уйти в нее.
– Найджел, подними меня, – это мой голос? Какой кошмар! Да я хриплю похлеще Криса Ри. – И подведи к нему, – коллега тут же бросился ко мне и подхватил.
– Знаешь, я больше никогда не буду присутствовать при поднятии тела. Особенно, когда это делаешь ты. У меня было ощущение, что все обледенело и снаружи. И внутри, словно кто-то вытянул из меня жизнь, все вокруг потеряло свой цвет. А потом стало легче, но Дэвона скрутило, – поделился Броу и подтащил к некроманту. Которого Либрем уже усадил спиной к стене.
– Ты очень смелый, благородный и глупый, – отругала я друга, плюхнувшись рядом и взяв его за руку.
