Мать Майи настаивала на магистратуре. Она была уверена, что умница-дочь покорит и уровень видеопорнографии. А сама Майя опасалась провала. И решения ещё не приняла.

Но одно дело — секс. И совсем другое — чтобы кто-то смотрел, как она ест, целенаправленно да ещё и на видео… Как сокращаются её интимные мышцы, расширяя вход в тело, как то, что после внутри разложится организмом на составные части, чтобы напитать клетки жизнью, в тело засовывают, как ходят челюсти… чтобы кто-то представлял, глядя на это, как внутри зубы дробят пищу в вязкую кашицу… как она спускается по пищеводу… Майю передёрнуло.

Ради чего люди смотрят такие сюжеты? Мечтая оказаться на месте принимающего питание. Познать всё разнообразие раскрепощённости. Желая испытать голод или представить вкус. Жуя пресную или однообразную пищу потому, что это полезно или прилично, жаждая вообразить как то, другое, то, что показано на экране, попадает уже внутрь их тел.

А есть ещё ханжи, которые поглощают неприличный контент для того, чтобы закатить глаза и сказать про себя «вот я так никогда не делаю».

Что скрывать, Майя смотрела такие видео. Наверное, во всём мире в наше время едва ли наберётся и несколько тысяч человек, которые не заглядывали в них украдкой хотя бы раз — конечно, среди людей, имеющих постоянный неограниченный доступ к интернету. А когда Майя была ещё совсем маленькой, кассеты с такими съёмками брали напрокат…

Да что там! В спутниковом пакете каналов, тогда, давно, когда люди чаще смотрели телевизор, чем фильмы и передачи в компьютере, когда кино ещё нельзя было выбрать в любой момент на свой вкус и приходилось довольствоваться тем, что предлагала сетка телепередач, так вот, в спутниковом пакете каналов, который оплатили родители, ещё жившие вместе, вообще имелись два канала для взрослых: с едящими людьми и совсем запредельный — с готовящими. В ту пору в России ещё не так пеклись о маркировках 18+, не трясли документы на каждом шагу, не требовали идентификации на разных сайтах, и подобное просто входило в общий спутниковый пакет. И Майя, настраивавшая программы на домашние телевизоры, наладила и эти каналы на своём. И смотрела ночами украдкой, всё время боясь, что кто-то войдёт.

Разумеется, с мукбагом знакомы все, хотя о том и не принято (или почти не принято) говорить вслух, во всяком случае, женщинам уж точно.

Но одно дело — смотреть, а другое — сниматься!

А ей не просто предложили стать актрисой в видео для взрослых! У неё украли личный ролик и уже выложили его в интернет всем на потеху! Подростки будут включать эту грязь на своих телефонах, жуя стандартные наборы, и представлять, как то, что засовывает в себя Майя, оказывается у них внутри…

Стоп.

Здешние подростки могут есть всё, что только ни захотят.

Не она ли работала в публичном доме, куда водили даже детей?

От шока Майя позабыла напрочь, где она находится… А ведь нужно уметь подстраиваться под реалии мира, который вообще является плодом её собственного воображения.

Навряд ли такое кто-то осудит здесь… На самом деле даже странно, что кто-то смотрит и согласен платить за то, что можно найти и так на любом углу, к тому же вживую.

Неужели… Майя делает это как-то по-особенному? У неё… талант?..

Майя встала и отодвинула щеколду.

— Покажи… комментарии, — натужно проговорила она.

Но убедили гостью из другого измерения в итоге не отзывы пользователей, на самом деле среди них хватало осуждения и непонимания. Её убедили несколько донатов, пришедших во время ознакомления с блогом Жана. И невероятная разница между просмотрами этого поста и всех остальных.

Да и если подумать шире… Разве звёзды эстрады и публичные личности в реальности не балансируют где-то на грани пристойности? Разве не выставляют на показ тела́, растолстевшие из-за невоздержанности в пищепринятии и употребления чрезмерного количества вредных продуктов? Не подчёркивают всяко, что раскрепощены в этой сфере максимально? Разве не используют в рекламе предметы, напоминающие по форме разнообразную пищу? Не имитируют движения, поднося что-то ко рту, едва закрытому тонкой полоской ткани, не работают челюстями напоказ?

Не фотографируются и не выступают в тонюсеньких, едва прикрывающих губы, буйосетах и одних только перчатках, похожих на пищевые рукавицы?

Тогда почему в мире, где в этом вообще не видят непристойности, нельзя раскрепоститься настолько, чтобы не только получать удовольствие самой, но и дарить его другим? Если поднапрячься, можно даже провести параллель с выбранным Майей поприщем. Ведь и проституткой она решила стать, чтобы совмещать приятное с полезным…

К тому же… ведь Майя снимается, если можно так выразиться, под чужим именем и даже под чужой внешностью. Ведь все видят на кадрах не её лицо и не её рот. Они видят Алису.

Алису, которая учится на общественную кухарку и не стесняется о том говорить. Алису, которая не сочтёт подобное неприличным…

— Детка, люди хотят на тебя смотреть! — подбадривал Жан. — Ты стала популярной за полдня. Умоляю, давай попробуем записать ещё одно видео!

В первый раз Майя смотрела на приготовления Жана словно бы в трансе. Она дала своё окончательное согласие в десять утра, а уже после обеда он мог начать съёмку. Наверное, спешил так потому, что боялся, как бы она ни передумала.

Жан натянул между открытыми дверцами гардероба голубую однотонную простыню, которую накинул поверх толстого одеяла, чтобы фон не просвечивал. Старался убрать из кадра все детали своей убогой комнатушки.

Взял у соседа по квартире новенький складной стол. А у другого — лампу на штативе, которую долго крутил и прилаживал, проверяя, как выглядит композиция.

Немало внимания уделил и внешнему виду своей «модели». Заставил вымыть голову и вспушить кудряшки, попросил накрасить глаза. Хотел, чтобы Майя намазала косметическим приспособлением, дающим яркий цвет, ещё и тонкую кожу на губах, но это уже было явным перебором.

Жан забраковал её полосатый топик и пожертвовал оранжевой футболкой, которую распорол кухонным ножом и завязал у неё на груди.

Всё это время Майя старалась не задумываться о том, что собирается сделать. Гнала мысли и гасила воображение всеми силами.

В конце концов, всё было готово, а доставщик принёс несколько блюд, которые Жан переложил из картонных контейнеров, проложенных фольгой, на тарелки и выставил на одолженном столе. В последний раз всё проверил, усадил Майю на стул и немного развернул несколько раз то в одну сторону, то в другую. Объяснил, куда лучше смотреть, а потом встал около закреплённого для съёмки телефона и объявил, чтобы она начинала.

Майя взялась за вилку. Именно так называлась тут палочка, похожая на гребень, из приспособлений для пищепринятия. Это она выучила в «Ромашке». Вместе с доставкой лежали пластиковые, но их Жан убрал и принёс из кухни металлические.

Майя очень медленно наколола на зубья фрагмент овоща. Когда она давила ими на поверхность и та наконец поддалась, губы сами собой поджались. Жан выключил запись. Взял табуретку, подвинул к столу с другой стороны и сел, заглянув Майе в глаза.

— Так не пойдёт, — сообщил он. — Как ты снимала то видео? Ты бухая была?

— Нет, — промямлила Майя, и ей мучительно захотелось натянуть буйосету.

— Но ты же знала, что снимаешь себя. Так в чём теперь дело? Ты там такая живая, восторженная, даже поражённая…

— Я знала… что это никто, кроме меня, не увидит, — выдавила она, и, наклонив голову, сцепила перед ней в замок руки, уперевшись локтями в стол и ненавязчиво закрыв интимные части лица. — К тому же… ела так в первый раз, — добавила чуть тише она.

— Как — так? Ты там жрёшь готовую жрачку, — поднял брови Жан.

От настолько похабной фразы Майя чуть не взвыла.

— Может, мне выйти? — смягчился он. — Я тебя отвлекаю?

Однако лучше не стало. Пытаясь позировать, пытаясь сохранить какие-то грани пристойности, стараясь жевать не так явно, Майя была похожа на кадрах на робота. Пересмотрев несколько дублей, Жан приуныл.