Я протянул ему планшет и спросил:

– Есть основания полагать, что его убили?

Денисов неопределённо качнул головой.

– Посмотрим.

– Что еще есть?

– Нас встретит начальник службы безопасности. Будет оказывать всяческое содействие. Мы для работников компании будем представляться сотрудниками службы безопасности, которые проводят внутреннее расследование инцидента. О том, что мы из ФСБ, говорить не положено. Ясно?

– Ясно, – кивнул я. – Никак не могу понять, почему ФСБ выполняет просьбу топ-менеджера?

– Ну… – Денисов задумчиво протянул. – Политика. И отчего бы хорошим людям не помочь?

– Понятно. Долго там будем?

– Думаю, дня за три-четыре управимся. Осмотрим место, опросим свидетелей, если будут. Поговорим с женой Смогржевского. Считаю, что после этого картина станет ясна. Ничего сложного быть не должно.

Я вздохнул. И почему мне кажется, что все неприятности начинаются не только с фразы «смотри, как я умею», но и с «ничего сложного быть не должно»?

В зале объявили регистрацию на рейс, и мы, взяв багаж, направились к указанному терминалу.

В какой-то момент полета началась болтанка, самолет прилично тряхнуло. Где-то впереди заплакал ребенок. Денисов туго сглотнул, ослабил узел галстука и посмотрел в иллюминатор. Я заметил это и ухмыльнулся. Достал паспорт из рюкзака и начал пытаться засунуть его в карман джинсов. Слегка толкнул Николая в плечо, якобы случайно. Он заметил мои манипуляции и спросил:

– Он тебе в рюкзаке мешал?

– Лучше пусть будет при мне. Мало ли что. И тебе советую.

– Зачем?

– Если упадем, чтобы опознать проще было.

– Иди ты!

Я засмеялся. Довольный тем, что шутка удалась, вернул паспорт в рюкзак.

– Да ладно тебе, не ссы. Авиаперевозки самый безопасный вид транспорта, – проговорил я.

– А я и не ссу. Но раз в год и палка стреляет. Историю моей семьи ты знаешь.

– Возможно, на тебя ваша семейная традиция не распространяется.

– Очень смешно – традиция, – фыркнул Денисов.

– Пусть будет семейный рок, раз тебе традиция не нравится.

– Давай сменим тему. Есть версии, почему больше не получается применять телекинез?

Я тяжело вздохнул:

– Не-а.

– Он совсем не работает?

– Да.

– Плохо. Очень плохо!

Дело в том, что после того, как забронировал билеты до Усинска, решил наконец-таки поиграться с телекинезом, ну, на минималках – задумал передвинуть карандаш. В последний раз активировал его еще когда разбирался с Рустамом. А с тех пор две недели прошло. Но поиграться с ним не удалось. Я никак не мог его активировать. Мою способность словно наглухо выключили. Денисову об этом сообщил пару часов назад, когда проходили регистрацию на рейс. Эфэсбэшник от этой новости погрузился в состояние глубокой задумчивости, что меня немало удивило.

– Напиши профессору Писарскому. Вот номер. – Николай скинул мне цифры в мессенджер.

Достав телефон, написал Писарскому, что телекинез перестал работать, упомянул про откаты, которые меня накрывали после его применения, и, конечно же, рассказал о ситуации с именем Софии. Минут через пятнадцать профессор позвонил мне по видеосвязи. Он стоял ко мне боком, я видел его чуть снизу, судя по всему, со стола – с камеры ноутбука. За профессором – серая кафельная стена, сверху прямо на него бил яркий свет. На Писарском были медицинский халат и резиновый фартук. На руках резиновые перчатки. Ученый стоял возле металлического стола и что-то делал руками, но что именно, я не видел, это оставалось за кадром.

– Рад, что ты разобрался, как работает телекинез, Игорек! Как жив-здоров? – спросил он, не поворачиваясь ко мне.

– Спасибо, все хорошо.

Профессор, в принципе, особо не отличался от своей версии многолетней давности, которую я видел во время гипноза. Разве что стал совсем седой, и морщин прибавилось.

– Тебя уже устроили в ФСБ? Насчет жалования не обделили? На достойную жизнь хватит?

– Да, все в порядке.

– Напарник не обижает?

– Нет. Пусть только попробует, – усмехнулся я.

– Рад, что у тебя все хорошо, Игорек. Так что там у тебя с телекинезом? Не работает?

– Да. Может быть, вы что-то подскажете? Почему так все происходит?

– Ты не умеешь его контролировать. Тебе нужно чаще тренироваться.

– Но я уже успешно его применял, и не было проблем.

– В каких обстоятельствах он проявился?

– Ну… меня чуть не убили.

– В критической ситуации, такой как угроза твоей жизни, ты невольно смог взять его под контроль и потом еще какое-то время по инерции его контролировал. Но когда ты успокоился, когда твоей жизни больше ничего не угрожало, ты его потерял. Теперь ты сможешь вернуть телекинез только с помощью тренировок. Тебе нужно научиться с ним управляться.

– Но как его тренировать?

– Вышлю тебе курс тренировок. Сначала пробуй воздействовать на спичечный коробок, после того, как перестанешь ощущать откат, переходи на предмет побольше. И так с каждым разом увеличивай размер объекта воздействия. Твою способность нужно прокачивать, как мышцы в спортзале, понимаешь, о чем я? Что будет с человеком, который только что пришел в спортзал, а на него сразу повесили штангу весом двести килограмм?

– Как минимум, надорвется, – ответил я.

– Это как минимум.

– Хорошо, я сделаю все, как вы сказали. Если еще какие-то причины, почему он не работает?

– Да есть еще одна... Ты применял телекинез на всю силу?

Я насторожился, помня, что, скорее всего, применял:

– Применял, но не могу точно сказать, на всю силу или нет. А что?

– Твое тело еще не готово к такому уровню применения. Телекинез требует огромных энергетических затрат организма. Даже кратковременное применение и на самых слабых мощностях забирает у твоего тела около тысячи калорий. Теперь представь, что будет, если ты применишь его на полную силу? Летальный исход. Поэтому у тебя откаты и симптомы. Будь с телекинезом осторожен, это не игрушка. Он к тебе вернется спустя какое-то время, если конечно, все дело в утраченной энергии, а не в умении его контролировать…

Денисов наклонился к телефону, так, чтобы попасть в поле зрения камеры, и спросил:

– Какое время может занять восстановление?

Профессор наконец-то посмотрел на монитор ноутбука и поморщился, словно увидел, что-то очень неприятное:

– Денисов! – выплюнул фамилию Писарский, словно она была грязным ругательством. – Не думал, что снова тебя увижу. Я не знаю точно, сколько это может занять! – Тень презрения мелькнула на лице профессора. Я бросил взгляд на Денисова. Его лицо было непроницаемым, никаких эмоций, но что-то мне подсказывало, что эфэсбэшник симпатий к профессору тоже не испытывал. Что же такого между ними произошло?

– Мне нужно знать четкие сроки! – с нескрываемым раздражением сказал Николай.

Писарский пожал плечами:

– Восстановление может занять неделю, может две или пару месяцев. Или вообще год, два, три… Есть вероятность, что телекинез больше себя вообще никогда не проявит, это если Игорь завысил силу применения. Все зависит от особенностей организма.

– Есть способ ускорить восстановление? – не унимался Николай.

– Конечно! Больше спать, отдыхать. Восстановление сил в условиях санатория. У вас есть все ресурсы это обеспечить. Отправьте Игорька в ведомственный санаторий, не жмитесь.

Николай в ответ лишь фыркнул и отвернулся к иллюминатору. Как только эфэсбэшник исчез из кадра, взгляд профессора стал более добрым.

– Не переживай, Игорек, телекинез вернется. Просто дай своему телу время, – поспешил успокоить меня профессор.

– Я все понял, – кивнул я, больше для приличия. А внутри все так и рухнуло. Я не мог поверить, что телекинез может ко мне больше не вернуться.

– А с тем именем что за беда? – спросил Писарский. – Скажи, есть сопутствующие симптомы? Мигрень, головокружение, носовые кровотечения?