– Придется. Другой дорогой туда долго…

– Не боишься, что упадем? – я не сдержался и решил подколоть Николая.

– Не боятся только дураки, – резко ответил он.

– Ну, это да. А, Усинск - это где?

– На севере. Недалеко от Воркуты.

– Прикольно.

– Ладно, все, отбой. Советую отдохнуть. Работы будет много. Надеюсь, ты там по клубам не зависаешь?

– Ты, блин, прям как отец. Нет, не зависаю.

– Молодец. А то московская жизнь быстро тебе голову вскружит.

– Что хоть делать-то будем?

– Не по телефону. Конец связи.

Денисов сбросил вызов. Он никогда не торопился делиться всем и сразу. Я уже привык к его манере подавать информацию порциями. Все эфэсбэшники такие или только он один? Я снова погрузился в изучение информации на эльфийку, но время в углу экрана напомнило, что скоро полночь. Я закрыл базу данных и начал бронировать билеты. Завтра вечером вылет.

На следующий день с самого утра я отправился к Софии. Надо было узнать, как идет ее выздоровление, и задать несколько наводящих вопросов о нашем прошлом. Возможно, различия есть не только в имени.

Палата на два человека. Стены выкрашены в нежный персиковый цвет, за окном поют птицы, соседняя койка пустует. В общем, эфэсбэшный госпиталь, Денисов замолвил словечко.

– Ну как ты? – спросил я, усаживаясь на стул у кровати эльфийки. Со времени перекоса, как я называю момент, когда для Денисова София стала Катей, видел ее во второй раз. И надо сказать, сейчас она выглядит лучше. Лицо ожило, порозовело, щеки больше не впалые, глаза светятся жизнью. Значит, идет на поправку. Это хорошо.

– Уже лучше, – ответила София.

Я внимательно вгляделся в ее лицо, ища малейшие несовпадения. Она была без макияжа, трудно сказать, та ли это девушка… но голос, без сомнений, Софии. И уши.

– Я тебе тут принес… – я поставил на тумбочку пакет из «Пятерочки», полный фруктов.

Эльфийка улыбнулась:

– Спасибо.

– Что говорят врачи? Долго тебя тут продержат?

– Сказали, две недели - это точно.

– Ну, главное, все заживает, верно?

– Ага.

Настала неловкая пауза. Я тихо кашлянул и сказал:

– Слушай, Соф… Кать, ты ведь помнишь, как мы тогда у тебя на кухне сидели?

– Помню. А что?

Так, этот момент она помнит. Движемся дальше.

– Да вот хотел спросить насчет гипноза… Может, были какие-то моменты, которые ты упустила и мне не рассказала?

Эльфийка задумалась, потом пожала плечами:

– Да нет вроде.

– Ты можешь еще раз восстановить по памяти, что мы тогда делали? Ну, после кухни. Пошли к тебе в комнату, там ты меня ввела в гипноз и…

Пару секунд размыслив, София добавила:

– Ты вспомнил детство в интернате. Профессора, Пещерского, кажется, или Панарского…

– Писарского, – подсказал я.

– Да, точно, Писарского. Потом ты понял, что твоя способность - видеть будущее, и я вывела тебя из гипноза. Вроде, все.

Пересказывает все точь-в-точь.

– А познакомились мы в Сосновой роще, верно?

– Да. Ты смешной, – хохотнула эльфийка, но тут же ее лицо исказила гримаса боли, София приложила ладонь к животу. – Что за тупые вопросы? Ты бухой?

– Да нет, трезвый. Просто... просто хочу еще раз восстановить в памяти те события…

– Зачем?

– Для самоанализа, – соврал я.

– Не советую копаться в себе, хреновое дело.

– Да я так, без фанатизма, – ответил я. И, помолчав немного, решил устроить небольшую провокацию, назвав ее именем, под которым знаю. – Слушай, София, все-таки зачем ты слила все тогда в сеть? Тупо бабла поднять?

Реакция была мгновенной. Эльфийка усмехнулась:

– Я вообще-то Катя. Ты точно трезвый?

– Ой, прости, чей-то я… Слила-то все зачем?

– Слушай, давай не будем больше об этом? Что сделано, то сделано. Или ты еще обижаешься?

– Нет. Говорю же, хочу самоанализ провести, чтобы лучше стать.

– А ты и так ничего, – и посмотрев мне прямо в глаза, твердо произнесла:

– Давай потрахаемся?

Я сконфузился и усмехнулся.

– Ты серьезно?

– А похоже, что шучу?

– Ну… не здесь же прям…

– Пойдем в сортир. По-быстрому. А то на стену полезу. Мне еще две недели здесь.

Я туго сглотнул. Теперь я точно узнаю старую добрую Софию.

– Слушай, давай, когда тебя выпишут… тебе нельзя сейчас резких движений.

– А мы будем медленно.

– Нет, Кать. Нельзя тебе. Давай потом.

– Вот козел, – вздохнула София.

– Мы сегодня в командировку уезжаем.

– Ну и езжай, – холодно ответила эльфийка.

– Ты обиделась?

– Нет. На обиженных воду возят.

– Не обижайся. Просто тебе реально нельзя сейчас, только поэтому я не стану с тобой трахаться. А так я не против тебе впендюрить, правда, – я взял ее за руку. – Ты давай поправляйся скорее. Если что надо будет, звони.

– Сама разберусь.

– Ладно, пойду.

– Вали.

Ушел. Спускаясь по лестнице, прокручивал в голове наш разговор. С уверенностью в девяносто девять процентов могу сказать, что в палате лежит София. Другие вопросы задавать не стал – и так понятно, что это она, и различий в нашем прошлом не будет. Только имя… Имя. Но какого черта она думает, что она Катя? И самое паршивое, что никто, НИКТО не поверит во все это и не подскажет, что происходит.

Вечером я приехал в аэропорт Домодедово, нашел в зале ожидания Денисова. Скинув рюкзак в кресло, сел рядом с эфэсбэшником. Тот, как всегда, был одет в свой фирменный черный костюм. Рубашка белоснежная и черный галстук в серую полоску. В общем, все по стандарту. Хотя нет, не все. На этот раз у него была небольшая дорожная сумка, стояла на полу. Отложив на колени кроссворд, Николай отпил кофе и спросил:

– Готов к труду и обороне?

– Ага. Ты так и не рассказал, что предстоит делать.

– Покопаем самоубийство. Неофициально.

– Неофициально? Это как?

Николай нагнулся к сумке, расстегнул молнию, достал планшет и протянул мне.

– На вот. Открой файл «Полярная звезда». Там вся инфа.

Не задавая лишних вопросов, я терпеливо дождался, когда планшет запустится, открыл файл и погрузился в чтение. Это была небольшая справка о городе, о компании «Полярная звезда» и о человеке, который покончил жизнь самоубийством.

Ну, что могу сказать по итогам прочитанного…

Самоубийца - некто Сергей Смогржевский. Работал главным инженером в Усинском филиале компании «Полярная звезда». О компании я был хорошо осведомлен: их ювелирные магазины раскиданы по всей стране. В общем, они занимались добычей алмазов, причем не простых, а черных, которые в последнее время стали чрезвычайно популярными. Лично я никогда не питал к ним особой симпатии. Это был черный камень, сверкающий алмазным блеском.

Полиция провела дознание по факту падения Смогржевского из окна и вынесла постановление об отказе в возбуждении уголовного дела с формулировкой «самоубийство». Спустя какое-то время один из топ-менеджеров московского головного офиса «Полярной звезды» обратился через свои связи в ФСБ с просьбой провести негласное расследование и выяснить, действительно ли это было самоубийство.

В биографии Смогржевского ничего выдающегося. Мужик как мужик. Пятьдесят семь лет, женат, всю жизнь проработал в сфере добычи алмазов. Исходя из рапортов дознания, мотива для самоубийства не имел. В общем, непонятно, с какого перепуга Смогржевский решил выкинуться из окна. Но не бывает дыма без огня.

Сам городок Усинск тоже не представлял из себя ничего интересного. Разве что привлекал внимание северным сиянием, полярным днем и полярной ночью, лютыми морозами зимой и холодным, дождливым летом с тучами комаров. Расположен недалеко от полярного круга, население – тридцать тысяч, вокруг сплошные болота, нефтяные месторождения и крупнейший в стране рудник по добыче черных алмазов. Единственный въезд и выезд – через железную дорогу или самолетом. Теперь стало понятно, почему Денисову пришлось лететь на самолете.