– Этот... – сказал Молчун. – Ну, Краснов, художник... Откуда он приехал в Москву? Из какого города?

И странное дело – на том конце провода сразу все поняли и не стали отвлекаться на глупые вопросы. Веселый милиционер сразу же перешел к сути дела.

– Он приехал из Белогорска, – сказал он и на случай, если Молчун не понял или не расслышал, повторил погромче: – Из Белогорска, ясно?

– Ясно, – сказал Молчун и повесил трубку. Через стеклянную дверь было видно, как Гоша прощается со своими собеседниками и идет к Молчуну.

Молчун знал, что сейчас будет – они сядут в Гошину машину и поедут в офис к Стасу.

Следователь из прокуратуры с выматывающей неторопливостью вытягивал из Кирилла все, относящееся к инциденту в гостинице. Иногда следователь погружался в раздумья, подготавливая очередной коварный вопрос, а Кирилл в это же время немедленно начинал дремать. Недодумав свой вопрос до конца, следователь требовательно стучал костяшками пальцев по столу, Кирилл вздрагивал, и все начиналось сначала.

Иногда в кабинет, где шли эти нудные беседы, заглядывал подполковник Бородин, садился в уголок и молча слушал. Когда отвечал Кирилл, Бородин сначала напрягался, но затем на его лице появлялось горделиво-одобрительное выражение. Бородин был доволен тем, как Кирилл заучил свою роль – сначала рапорт написал Львов, потом Бородин на его основе составил тезисы для Кирилла, а потом Кирилл под присмотром Бородина учил эту заново сконструированную версию событий, которая была подобна трассе слалома, изящно огибающей не палки, а статьи УК.

Следователь из прокуратуры на первом же допросе почуял нутром эту заготовленную линию обороны, но виду не подал, лишь косился в сторону Бородина и периодически вздыхал, делая пометки в своих бумагах.

Кириллу было скучно не только потому, что к одним и тем же событиям следователь возвращался уже в третий или в четвертый раз, но еще и потому, что Кирилл запланировал на сегодня занятия повеселее. Например, визит к Лике и обстоятельное собеседование насчет близких друзей Алены Ждановой. Одно такое собеседование, другое... И Кирилл станет близким другом самой Лики. Вот эти мысли грели Кирилла. Вид подслеповато щурящегося следователя его совсем не грел.

– Ну а вот вся эта история с кокаином, – проскрипел следователь. – Вас обнаружили в гостиничном номере с пистолетом в руке и с лицом, испачканным в белом порошке. Акт экспертизы установил в нем наркотическое вещество...

– Мурзик и его компания, – сказал Кирилл и тут же поправился: – То есть группа наркоторговцев, собравшаяся в номере, предложила мне попробовать их товар. Поскольку, по легенде, я был покупателем этого товара, нелогично было отказываться. Меня сразу бы раскусили. К тому же я вдыхал неглубоко, я хотел только испачкать лицо.

– А раньше вам не приходилось баловаться этим веществом?

Кирилл сморщился:

– Упаси бог! Такая гадость... Сам не употребляю и вам не советую.

– Ну а... – следователь раскрыл рот для очередной каверзы, но тут дверь кабинета открылась и появился Львов. Обычно слегка растрепанный, сейчас он выглядел так, будто пережил подряд автомобильную аварию и кораблекрушение. Львов на ходу кивнул Кириллу, наклонился к Бородину и что-то зашептал ему на ухо.

Бородин поначалу слушал спокойно, а потом стал как-то странно коситься на подчиненного. Наконец он не выдержал и страшным Шепотом произнес:

– Как это – пропал?

Следователь и Кирилл с интересом посмотрели на Львова в ожидании ответа. Львов вздохнул, подтянул брючный ремень и, глядя куда-то в пространство, сообщил:

– А вот так. Родственники за ним приехали, а его нет. Вы случайно не брали? – неожиданно осведомился Львов у прокурорского работника.

– Кого? – опешил тот.

– Мурзика, – сказал Львов. – То есть Бахтиярова Марата. То есть труп Бахтиярова Марата, он же Мурзик. Труп не брали случайно?

– Не брали, – настороженно произнес следователь, не понимая – оттачивают на нем какой-то розыгрыш или же он стал свидетелем еще одного служебного проступка.

– Они не брали, – сказал Львов Бородину. – И никто из наших не брал. А в морге его нет.

Бородин медленно встал со стула и прошипел длинную, малопонятную, но явно матерную фразу. Следователь понял, что розыгрышем тут не пахнет, а стало быть, можно было улыбнуться.

– Надо же, – сказал он, стараясь не встретиться взглядом с Бородиным. – Как у вас тут быстро все делается... Вот уже и тела убитых в "Алмазе" стали исчезать. А потом что? Наркотики исчезнут, оружие исчезнет? И как будто ничего и не было?

– Я лично этим займусь, – сказал бледный от ярости Бородин и вышел из кабинета.

– Я тоже этим лично займусь, – пообещал прокурорскому работнику Львов. – Схожу на обед, а потом снова займусь. Мы этого Бахтиярова из-под земли достанем. А потом снова закопаем. Как положено.

Обнадежив следователя, Львов выскользнул в коридор и зашагал точно по следам подполковника Бородина – в сторону кабинета, где был сейф, а в сейфе было то, что позарез требовалось Бородину в моменты стресса. Сейчас был как раз подходящий момент. Львову тоже досталось.

Следователь между тем переживал приступ неудержимого сарказма. Он снисходительно поглядывал на Кирилла и говорил:

– У вас тут такая интересная жизнь... Все время что-то происходит! Трупы пропадают – это же надо! Я-то думал, что это только Тевосяна могут украсть после смерти! Нет, оказывается, еще и Мурзика!

– Какого еще Тевосяна? – Кирилл неприязненно покосился на иронизирующего следователя.

– Какого Тевосяна? – удивился следователь. – Хотя... Вам же не до этого, вы кокаин мешками скупаете по гостиницам... Тевосян – это знаменитый художник, жил в основном за границей, а умер у нас, в Белогорске. И кто-то из его поклонников украл тело! Об этом много писали... Ну не в "СПИД-Инфо", понятное дело... – это был еще один заряд сарказма в сторону Кирилла. – Дикость, конечно, но понять можно – любовь к гению и все такое... А вот кому понадобился труп вашего Мурзика? Или у него тоже были поклонники?

– У него было до фига поклонников, – сказал Кирилл. – Он, когда не торговал наркотиками, лобзиком выпиливал. Обалденно у него получалось! Большой многогранный талант. Куда там вашему Тевосяну...

Сегодняшнее утро немного отличалось от всех прочих утр – Львов не лупил по будильнику, потому что вообще не спал этой ночью. Пока он чувствовал себя вполне прилично, но Львов знал, что это ненадолго – к полудню сон обязательно свалит его. Значит, до полудня нужно было нарисоваться на работе, изобразить активную деятельность, а потом свалить в какое-нибудь укромное местечко, чтобы нормально выспаться. Такова была программа действий. Львов выпростал руку из-под одеяла, опустил ее вниз и нащупал на полу недопитую бутылку с пивом.

– Похудеть тебе не мешало бы, – услышал он, допивая "Балтику". – Такое пузо отрастил...

– У этого пуза, – сказал Львов, ставя пустую бутылку на пол, – очень важная роль. Когда я догоняю преступника, я с помощью пуза обезоруживаю его – наношу пузом удар в корпус, роняю преступника и кладу пузо сверху. Это очень удобный способ. Поэтому у любого уважающего себя мента должно быть хорошее увесистое пузо.

– Может, вам еще и доплачивают за это? – сыронизировала Наташа, присаживаясь на край постели и закуривая недешевый "Парламент". Львов общался с девушкой недолго, но уже успел сделать вывод, что студентки юридического колледжа не бедствовали. Особенно если в свободное от учебы время они подрабатывали консультантами у криминальных авторитетов.

Консультант – так называла свою работу сама Наташа. Львов был склонен к более прямым оценкам.

– Тебя наняли, чтобы ты трахалась с теми турками? – откровенно поинтересовался он во время их второй встречи. Второй, это если не считать шмон в сауне, но считать ужин с пельменями в семье Ивановых. Если считать шмон, то получалось, что эта встреча была уже третьей. Наташа предпочитала про историю в сауне не вспоминать.