Едва заметно киваю. Сердце бьётся чаще, но не от радости. Осматриваюсь по сторонам, проверяя, не следит ли за нами кто-то из Инквизитов или Стражей.

– Это вы взорвали завод? – шепчу я, едва слышно, чтобы никто не мог уловить мои слова.

Локан смотрит на меня долго, прежде чем кивнуть.

– Да.

– Почему вы не предупредили меня? – голос звучит резче, чем я планировала. – Я могла погибнуть!

Локан остаётся спокойным. Его взгляд становится только холоднее.

– Каждый в ячейке знает только то, что должен знать, – говорит он жёстко.

Хмурюсь, пальцы сжимаются в кулаки. Такое объяснение меня не устраивает, но я понимаю: в его логике есть правда.

– У меня для тебя первое задание, – говорит он, делая шаг ближе. Его голос становится ещё тише.

Прежде чем я успеваю ответить, Локан резко притягивает меня к себе. Едва не вскрикиваю, но он кладёт ладонь мне на затылок, заставляя прижаться лицом к его плечу.

– Обними меня, – шепчет мужчина, его губы почти касаются моего уха. – Если кто-то нас заметит, пусть думают, что это пара дартлогийцев в переулке. Это никого не удивит. Разговор – другое дело.

Напряжённо киваю, стараясь не показать, как странно мне быть так близко к нему. Обнимаю повстанца, чувствуя, как его пальцы на мгновение касаются моей спины.

– Твоё первое задание, – продолжает Локан, не размыкая объятий. – Ты должна найти человека для нашей ячейки. Надёжного. Кого-то, кто не сдаст нас, даже если его будут убивать Чёрные Стражи. У тебя есть неделя.

Напрягаюсь, но киваю. Это задание кажется мне слишком простым.

– Только неделя? – спрашиваю тихо.

– Этого достаточно, – отвечает он. – И не забывай: среди нас есть те, кто готов служить Империи, лишь бы не быть убитым.

Сердце сжимается от злости, но я не говорю ничего.

– И это всё?

– Всё начинается с малого, Эл, – добавляет он.

Локан чуть отклоняется. Его лицо так близко, что я могу почувствовать тепло его дыхания.

– А теперь ударь меня, – шепчет он.

Моргаю.

– Что?

– Ударь. И не жалей силы.

Медлю, но потом делаю так, как он говорит. Ладонь с хлёстким звуком прилетает ему по щеке. Локан отскакивает, бросая на меня короткий взгляд, прежде чем резко разворачивается и исчезает в темноте переулка.

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но замираю. На входе в переулок стоят трое Инквизитов. Их тёмно-синие формы выделяются в слабом свете фонаря. Они смотрят на меня с нескрываемым отвращением, словно я хуже грязи под их сапогами.

– Фу, грязные отродья, – бросает один из них, молодой, с резкими чертами лица. Его голос сочится презрением.

Другой подзывает меня к себе жестом, не оставляющим выбора.

– Подойди сюда, – командует он.

Медленно иду вперёд, стараясь не показывать страха. Сердце бешено колотится, но я держу лицо, словно ничего не происходит.

– Что делала в переулке? – спрашивает один из них. Его глаза изучают меня, как хищник изучает добычу.

– Ничего, – отвечаю быстро.

– Ничего? – он ухмыляется, обнажая зубы. – Ты выглядишь как дешевая шлюха. Ты из этих, да?

Чувствую, как внутри всё сжимается от унижения, но молчу.

– Имя? – резко спрашивает он.

– Элин Нордергард, – отвечаю я.

– Магия?

– Пустышка, – шепчу я.

– Место работы?

– Завод номер шесть… – говорю чувствуя, как голос дрожит.

Он смотрит на меня ещё секунду, прежде чем отмахнуться.

– Пошла отсюда, – бросает он, будто прогоняет собаку.

Медленно ухожу, чувствуя, как унижение и злость накатывают волной. Как только их фигуры исчезают из виду, начинаю бежать, игнорируя боль в ногах.

Добегаю до своей комнаты, почти падая от усталости, ноги горят от боли. Сердце бешено колотится, холодный воздух режет лёгкие. Когда открываю дверь на третий этаж и захожу в комнату номер 12, пальцы дрожат, и я не сразу замечаю, что внутри кто-то есть.

– Элин? – голос Кайры раздаётся из тени.

Она сидит на старом стуле, руки сложены на коленях, а лицо покрыто напряжёнными складками. Свет от тусклой свечи выхватывает её черты, и я вижу, как сильно она переживает.

– Элин, это правда? – её голос напряжённый, но тихий.

Снимаю куртку и поворачиваюсь к ней.

– О чём ты?

– Тебя допрашивали Чёрные Стражи, – произносит она, её глаза полны беспокойства.

От этих слов меня пронзает неприятное чувство. Киваю, стараясь выглядеть спокойной.

– Да, это правда, – говорю, садясь на кровать.

– Боже… Элин… – её голос срывается. Она подходит ко мне ближе, и я чувствую слабый запах зелёной мази, которую она использует для лечения ран. – Это они избили тебя так? Но почему? Что случилось?

Я вздыхаю, опуская голову.

– Диверсия, – отвечаю коротко.

– Это из-за завода? – её голос становится громче, и я жестом прошу её говорить тише.

– Да. Кто-то взорвал третий этаж. Они ищут виновного, – поясняю я.

Кайра проводит рукой по лицу, пальцы дрожат.

– Я слышала о взрыве, но думала, что они просто накажут кого-то из нас, как всегда… Но допрос Чёрных Стражей? Это…

Подруга замолкает, глаза наполняются страхом.

– Я жива, Кайра, – говорю я, глядя ей прямо в глаза.

Она опускается на кровать рядом со мной. Её плечи ссутулятся, словно груз всего мира упал на неё.

– Ты сильная, Элин, – шепчет она, её голос ломается. – Я бы не выдержала.

Хмурюсь. Её слова обжигают изнутри. Кайра видит меня сильной, а я знаю, что это ложь.

– Я не сильная, – шепчу, но голос дрожит. Я пытаюсь замолчать, но внутри что-то ломается.

Слёзы начинают катиться по щекам, сами по себе, как будто разум больше не может удерживать всё то, что накопилось. Всё то унижение, боль, страх и отчаяние, которые я держала в себе с самого детства.

Сжимаю лицо руками, пытаясь скрыть своё плачевное состояние, но это бесполезно. Слёзы льются, тихие, горячие, они обжигают кожу, смешиваясь с грязью.

– Элин… – тихо произносит Кайра.

Она осторожно подходит ко мне и опускается на кровать рядом. Её руки обнимают меня, тёплые и крепкие. Я чувствую её прикосновение, но не могу остановиться. Плечи сотрясаются, а рыдания рвутся наружу.

Мы сидим так, прижавшись друг к другу. Никто из нас не говорит ни слова.

Кайра тоже начинает плакать. Я чувствую, как её слёзы стекают на моё плечо, горячие, как и мои. Мы плачем вместе, не сдерживая себя, потому что больше нет сил бороться с этим ужасом, который вокруг нас.

Тишина в комнате заполняется нашим тихим плачем. Две женщины, две дартлогийки, сломанные Империей, но ещё живые.

– Элин, – вдруг произносит она, нарушая тишину. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

Её голос звучит приглушённо, и я сразу понимаю, что это что-то серьёзное.

– Что случилось? – спрашиваю, глядя на её побледневшее лицо.

Она опускает взгляд на свои руки, а потом отвечает:

– Меня отправляют на стерилизацию.

Слова падают, как камни. Я не сразу понимаю их, но когда смысл доходит, в груди начинает разгораться ярость.

– Что?! – восклицаю, но она быстро тянет меня за руку, заставляя говорить тише.

– Пожалуйста, не кричи, – шепчет она.

– Почему?! Почему они это делают? – шепчу я, но голос всё равно звучит резко.

– Один врач… Он хочет, чтобы я стала его… любовницей, – её голос дрожит, почти ломается.

Я чувствую, как внутри начинает разгораться ярость. Крепче сжимаю руки, ногти впиваются в ладони так сильно, что кажется, кожа вот-вот порвётся.

– И он решил, что для этого нужно лишить тебя… – я не могу договорить. Слова застревают в горле, слишком много гнева и отвращения, чтобы продолжить.

Кайра кивает, её глаза наполняются слезами.

– Имперцам запрещено иметь детей от дартлогийцев, – тихо говорит она. – Ты же знаешь, как они к нам относятся. Мы для них…

– Животные, – заканчиваю я за неё, ощущая, как кровь пульсирует в висках, а в груди нарастает стук.

Животные. Именно так они нас видят.

Империя поработила нас много лет назад, но не приняла в свой мир. Мы не стали частью Эры, мы остались дикарями, низшими, грязными в их глазах. Они отняли у нас всё – наш язык, нашу культуру, нашу землю, – но даже это их не удовлетворило.