Его губы трогает тень улыбки – холодной, насмешливой.

– Попробуем ещё раз, – говорит он ровно, без намёка на эмоции. – Почему мы здесь, Элин?

Поднимаю взгляд, несмотря на боль.

– Потому что вы… – голос прерывается, слова не находят выхода.

Его губы трогает тень улыбки – холодной, насмешливой.

Тот Страж снова приближается, его массивные ботинки тяжело ступают по полу. Он склоняется, рывком хватает за волосы и тянет голову назад, вынуждая смотреть прямо на господина Эрлинга. Боль пронзает кожу.

– Говори, – шипит страж, дыхание обжигает лицо.

Молчу, зубы стиснуты до скрежета. Глаза наполняются слезами, но я не подаюсь. Страж, раздражённый молчанием, резко отпускает волосы, толкая так, что я снова оказываюсь на полу.

– Скажи мне, Нордергард, – продолжает Эрлинг, его голос становится более жёстким. – Что ты знаешь о взрыве? Кто был замешан? И не смей мне врать.

– Я ничего не знаю! – вырывается у меня, но голос звучит слишком громко, слишком истерично.

Его глаза сужаются, и он медленно откидывается назад, раздумывая над моим ответом.

– Ты ведь понимаешь, что ложь здесь не поможет, – говорит Эрлинг спокойно. – Мы знаем, что ты работаешь на третьем этаже. Мы знаем, что ты могла что-то видеть.

– Я не видела ничего! – кричу я, и слёзы начинают катиться по щекам.

Эрлинг жестом останавливает Стража, который уже готов был меня схватить. Глава Чёрной Стражи наклоняется вперёд, почти ласково, но его глаза холодные, как лёд.

– Нордергард, – голос Эрлинга звучит тише, почти шёпотом, но в этом шёпоте слышится ледяная ярость. – Ты думаешь, что сможешь нас обмануть? Дартлогийка!

Слово «дартлогийка» он произносит с таким презрением, что оно будто хлыстом хлещет по лицу.

– Я… – пытаюсь сказать, но слова застревают в горле.

– Ты – ничто, – продолжает он, и в голосе нет ни капли жалости. – Ты принадлежишь народу, который сам вырыл себе могилу. Твои люди – трусы и предатели. Мы дали вам возможность жить, а вы что сделали? Подняли руки на своих благодетелей? Устраиваете взрывы, убиваете наших людей?

– Я не… – начинаю я, но он прерывает, не терпя возражений.

– Замолчи. Ты даже говорить не умеешь, как цивилизованный человек. Ты – дикарка, как и твои родители. – Эрлинг делает паузу, чтобы смаковать эффект своих слов. – Они тоже думали, что смогут что-то изменить. Они тоже плакали, перед тем как их казнили.

Эти слова бьют сильнее, чем пощёчина. Слёзы текут быстрее, и я отворачиваюсь, пытаясь скрыть лицо.

– Нет. Смотри на меня! – его голос резок, будто удар плетью.

Медленно поднимаю глаза, встречаясь с его взглядом. Серые глаза Эрлинга горят ненавистью и презрением.

– Почему ты плачешь, Нордергард? Боишься?

Я киваю, уже не в силах бороться с собственным страхом.

– И правильно делаешь. – Глава Чёрных Стражей выпрямляется, смотрит на меня сверху вниз, словно на грязь под ногами. – Страх – единственное, что заставляет таких, как ты, понимать своё место.

Эрлинг встаёт и делает шаг назад, но его слова по-прежнему разрывают меня изнутри.

– Империя дала вам всё, – продолжает он, будто разговаривает с ничтожной тварью. – Мы дали вам жизнь. Мы очистили ваш народ от дикости, научили работать, думать. А вы? Вы посмели бросить нам вызов. Жалкие крысы…

Эти слова прорывают остатки сдержанности.

– Это ложь! – кричу я, голос хрипит от боли и слёз. – Вы уничтожили всё! Отняли нашу землю, наш язык, нашу свободу!

Глава Стражи молчит, но его взгляд становится ещё более жёстким. Ледяное спокойствие сменяется яростью, которая сковывает воздух. Эрлинг делает шаг вперёд, нависая надо мной.

– Вы заслужили это, – холодно произносит он, глядя мне прямо в глаза. – Дикари всегда получают то, что заслуживают. Мы очистили вас от невежества, а вы продолжаете цепляться за своё убогое прошлое.

Закрываю глаза, не в силах больше выдерживать его взгляд.

– Жалкая, – бросает он, отступая на шаг. – Даже здесь, сейчас, ты ничтожна.

Эрлинг бросает короткий взгляд на Чёрного Стража и говорит:

– Заставь её говорить.

Страж не заставляет себя ждать. Он хватает меня за волосы, рывком поднимает с места и бьёт кулаком в живот. Воздух срывается с губ в болезненном стоне. Удары следуют один за другим, и каждое движение будто разрывает тело на части.

– Говори! – рычит Страж, снова бросая меня на пол.

Я корчусь от боли, но лишь шепчу:

– Я ничего не знаю…

Страж заносит ногу, собираясь ударить сильнее, но Эрлинг поднимает руку.

– Хватит! – Его голос вновь становится ледяным, но на этот раз в нём звучит приказ, которого невозможно ослушаться.

Страж отступает, тяжело дыша. Эрлинг подходит ближе, склоняется и смотрит на меня сверху вниз.

– Последний шанс, Нордергард. Говори!

– Я… я не знаю, – шепчу я, почти теряя сознание.

Эрлинг выпрямляется и, не оборачиваясь, произносит:

– Приведите мага-осквернителя.

Страж рядом с ним замирает, удивление на мгновение мелькает на его лице. Но он не осмеливается возразить. Вместо этого резко поворачивается, его сапоги чётко отбивают ритм по каменному полу, и исчезает за дверью.

Я пытаюсь отдышаться, но воздух вязкий, как густая вода. Боль пульсирует в боку от удара, ребра горят, будто кто-то поставил на меня раскалённое железо. Грудь сжата, каждое движение отдаётся острой болью.

Эрлинг стоит неподвижно, скрестив руки. Его холодные глаза сверлят меня, пронизывая насквозь. Этот взгляд заставляет меня чувствовать себя ничтожной. Отворачиваюсь, стараясь найти точку опоры хотя бы в собственных мыслях, но боль и унижение мешают сосредоточиться.

Дверь открывается вновь. Страж возвращается, его лицо напряжённое, но это ничто по сравнению с тем, кто следует за ним.

Я поднимаю взгляд и щурюсь, не веря своим глазам.

Маг не внушает страха, которого я ожидала. Наоборот, его спокойный и уверенный облик вызывает смутное удивление. Он высокий, стройный, двигается с необычной лёгкостью, будто едва касается пола. Его светлые волосы аккуратно зачёсаны назад, подчёркивая симметрию черт лица – острый подбородок, прямой нос и сильные скулы.

Но больше всего выделяются его глаза. Они ярко-синие, пронзительные, почти гипнотические, как небо перед штормом. Они холодные, но живые, и я чувствую, как этот взгляд касается меня, будто маг уже знает все мои слабости.

Осквернитель останавливается перед Эрлингом и слегка склоняет голову.

– Марко Деленс, к вашим услугам, командир, – говорит он. Его голос мягкий, глубокий, почти бархатный. На первый взгляд он кажется дружелюбным, но от этого голоса становится только хуже.

Эрлинг кивает в ответ, коротко и резко.

– Узнай, что она знает, – приказывает он.

Марко оборачивается ко мне, и на его лице появляется улыбка, но не достигает глаз.

– Это ненадолго, – произносит он, снимая перчатки. Его пальцы бледные, тонкие, но я чувствую исходящую от них силу.

Сжимаюсь, стараясь сделать себя меньше.

– Нет… – шепчу я, но он уже подходит ближе.

– Расслабься, девочка, – говорит страж, касаясь моих висков обеими руками.

Его пальцы холодные, как лёд, и я едва сдерживаю крик. В следующий момент чувствую, как что-то чужое вторгается в разум. Это не просто магия – это обжигающая боль!

Голова кажется расколотой, словно кто-то пытается вскрыть её изнутри. Перед глазами вспыхивают образы. Лица людей. Локан. Гетто. Завод. Вижу это всё, и чувствую, как он копается в этих воспоминаниях, перебирая.

– Она знает о слухах, – произносит Марко. Его голос звучит издалека, сквозь нарастающий шум в голове. – Только то, что обсуждали все.

– Глубже, – бросает Эрлинг.

Марко напрягается, его руки сжимаются сильнее, и боль становится невыносимой. Кричу, но звук тонет в оглушающей тишине. Кажется, что мозг горит.

Вдруг внутри меня что-то щёлкает. Я чувствую, как волна силы поднимается из глубины. Это неконтролируемо, это просто инстинкт. Что-то вырывается наружу, и боль резко прекращается.