Более того, учитывая обстоятельства и нежелание настоящей великой княжны не только общаться, а подобные попытки Зубов делал постоянно, но даже смотреть и разговаривать с контр-адмиралом, Демиду показалось, что присутствие Тисы подходит ему сейчас куда лучше. Он вспомнил последнюю встречу с Таисией, ее холодный, полный презрения взгляд, жесткие, бьющие наотмашь слова. Тогда, моля у нее о прощении, он чувствовал себя последним ничтожеством, жалким предателем, недостойным даже ее ненависти. А сейчас… Сейчас он видел перед собой ту же Таисию, но смотрящую на него с теплотой и пониманием, готовую выслушать и утешить.
— Ты даже не можешь себе представить, как мне приятно слышать это, — смущаясь, произнес молодой адмирал, реагируя на теплые слова Тисы. Он вдруг осознал, что по-прежнему держит ее за руку, бессознательно поглаживая большим пальцем тонкое запястье. Это прикосновение, такое простое и невинное, заставило его сердце забиться чаще. — И, признаюсь тебе, что не могу скрыть тех чувств, которые наполнили мое сердце, как только я тебя увидел…
Последние слова дались ему нелегко. Признаться в своих чувствах к андроиду, пусть и с внешностью любимой женщины, казалось чем-то постыдным, противоестественным. Но желание излить наболевшую душу, поделиться сокровенным было сильнее доводов рассудка.
— Вы влюблены в мой оригинал, — своим сканирующим эмоции зрением Тиса легко угадала причину смущения Демида Зубова и сделала правильный вывод. Ее голос звучал мягко, почти сочувственно, словно она разом прочла все его мысли и поняла терзающую сердце боль. — Я вижу, как сильно вы страдаете, Демид Александрович. Эта любовь давно стала для вас непосильным бременем, разрушая изнутри и лишая покоя. Возможно, разговор со мной, с точной копией Таисии, поможет вам обрести душевное равновесие.
Она старалась говорить осторожно, выбирая слова, чтобы не ранить стоящего перед ней человека. В каждом ее слове, в каждой интонации слышалась забота и участие, удивительные для бездушной машины. Казалось, Тиса и впрямь прониклась его горем и искренне хочет помочь.
— Я не хочу об этом говорить, — решительно сказал Демид, наконец, опомнившись и отпуская руку девушки. Он резко отвернулся, пряча полные боли глаза. Мысль о том, чтобы открыть душу какому-то роботу, пусть и с лицом любимой, показалась ему вдруг кощунственной.
— Я понимаю ваши чувства, но хочу вас уверить, что именно со мной вы можете говорить об этом смело и без смущения, — ответила красавица, продолжая завораживать молодого человека своими большими карими глазами. От этого взгляда, полного неподдельного участия, у Демида по спине пробежали мурашки. — Ведь я полная копия Таисии, не только ее знаний, характера и интеллекта, но еще и чувств, эмоций и желаний…
Последняя фраза заставила контр-адмирала вздрогнуть. Неужели Гинце и впрямь сумел каким-то немыслимым образом скопировать в Тисе всю душевную организацию Таисии? Ее привычки, страхи, мечты? От этой мысли голова шла кругом.
— Как такое возможно⁈ — замотал головой Демид. Он чувствовал, что окончательно теряет связь с реальностью, поддаваясь очарованию момента. Разум отчаянно сопротивлялся, твердя, что все это лишь игра. — Впрочем, неважно, я готов поверить твоим словам… Хочу верить…
Эти слова, слетевшие с губ словно помимо воли, окончательно сломили его сопротивление. Демид вдруг понял, что действительно готов поверить во все это. Лишь бы продлить это мгновение, лишь бы и дальше смотреть в эти родные глаза, слышать этот чарующий голос…
В итоге контр-адмирал Зубов провел в корпорации, вернее в кабинете Густава Адольфовича Гинце часов шесть, которые пролетели для нашего героя как одно мгновение. Все это время он говорил с Тисой, то и дело прикасаясь к ней — то поправляя выбившийся локон, то дотрагиваясь до руки. И с каждым часом, с каждым словом все больше проникался мыслью, что перед ним — настоящая Таисия.
Они говорили обо всем — о прошлом и настоящем, о войне и мире, о людях и машинах. Демид с упоением делился с Тисой своими радостями и печалями, планами на будущее и сомнениями. А она внимала ему с искренним интересом, то и дело вставляя меткие замечания и давая дельные советы. Казалось, за эти несколько часов они сблизились больше, чем за все годы знакомства с настоящей Таисией…
…– Господин директор, от лица адмирала-регента я благодарю вас за проделанную работу, — наконец, собравшийся покинуть комплекс Демид Александрович кивнул на стоящую рядом девушку-андроида. Он не мог оторвать глаз от Тисы, впитывая каждую черточку ее прекрасного лица, каждый изгиб точеной фигуры. — Перед нами действительно настоящий шедевр отечественной инженерной мысли. Я забираю Тису на «Громобой». Вы были абсолютно правы, когда уверяли меня в том, что даже она одна, находясь вблизи адмирала Самсонова, будет ему надежной охраной…
Зубов перевел взгляд на профессора и сжал его руку в крепком рукопожатии. В этом жесте читалась не только благодарность, но и уважение, граничащее с восхищением. За короткое время знакомства контр-адмирал успел проникнуться талантом и дальновидностью Гинце, разглядеть в нем гения, способного изменить ход истории.
— Я же в свою очередь замолвлю за вас и вашу компанию слово перед Иваном Федоровичем… — добавил Демид многозначительно. — Будьте уверены, адмирал-регент по достоинству оценит ваши достижения. И я лично прослежу, чтобы вы получили все необходимое для дальнейших исследований.
В голосе Зубова прозвучали стальные нотки, не оставляющие сомнений в серьезности его намерений.
— Благодарю, контр-адмирал, — тепло пожал руку Зубову, профессор Гинце. Несмотря на внешнюю сдержанность, в глазах ученого плясали лукавые огоньки. Он прекрасно понимал, к чему клонит Демид и уже прикидывал, как выгоднее разыграть эту партию. — Однако позвольте украсть у вас еще несколько часов, ибо в свете изменившихся задач моим операторам необходимо скорректировать протокол Тисы. Ведь сейчас, как я понимаю, она должна стать телохранителем адмирала Самсонова… Это несложная и относительно недолгая процедура, просто смена пары приоритетных задач…
Профессор небрежно махнул рукой, всем своим видом показывая, что для него подобные корректировки — сущий пустяк. Однако взгляд, брошенный им на Тису, был полон тревоги и сомнений. Похоже, Гинце не до конца был уверен в успехе перепрограммирования андроида. Или опасался чего-то еще?
— Заодно выполните одну мою просьбу, уважаемый господин Гинце, — сказал Демид, решившись и отходя от Тисы на несколько шагов, наклонившись к профессору и прошептав ему что-то на ухо, — … то я навсегда останусь вам благодарен, — уже более громко закончил контр-адмирал.
Лицо Зубова раскраснелось, а в глазах вспыхнул лихорадочный блеск. То, о чем он попросил профессора, явно было чем-то очень личным и деликатным. Настолько, что он даже не решался произнести это вслух в присутствии Тисы.
Густав Адольфович внешне пытался изобразить крайнее удивление, но в душе был очень доволен тем, что сейчас услышал. Похоже, просьба Демида пришлась ему по вкусу. И даже больше — дала в руки дополнительные козыри в той сложной игре, которую вел профессор.
— Не знаю, что и сказать, — ответил старик, немного выдержав паузу. Он картинно развел руками, словно и вправду был озадачен странной просьбой контр-адмирала. — Но, думаю я смогу удовлетворить вашу просьбу…
— О, благодарю вас, господин Гинце, — затряс руку старика Демид, — но умоляю, только не подумайте ничего плохого…
В голосе Зубова смешались облегчение и стыд. Он и сам понимал двусмысленность своей просьбы, граничащую с неприличием. Но отчаянное желание, бушующее в груди, было сильнее доводов разума и морали. Он готов был на все, лишь бы еще хоть раз ощутить близость той, что так напоминала погибшую возлюбленную.
— Ни в коем случае, — заверил его Густав Адольфович, многозначительно посмотрев в глаза контр-адмирала. В этом взгляде не было ни осуждения, ни насмешки — лишь понимание и обещание помочь. — Можете на меня рассчитывать…
