— И вы на меня можете рассчитывать полностью, — хрипло ответил Зубов, у которого от волнения и чувств пересохло горло. Он жадно облизнул губы, представляя дальнейшее развитие событий. Сердце колотилось как сумасшедшее, в ушах стоял звон. — Спасибо… Сколько мне ожидать?
— Думаю, мои сотрудники дополнят и протестируют протокол Тисы за один стандартный час, — ответил Гинце, улыбнувшись. В его улыбке читалось тайное знание, будто он наперед просчитал действия и желания Демида. — Не волнуйтесь, мы выполним все в лучшем виде. И ваша… просьба тоже будет учтена.
— Хорошо, тогда я и мои преображенцы будем ждать у шаттла, — выдохнул Демид, бросив прощальный взгляд на Тису. Андроид безмятежно улыбнулась в ответ, словно и не подозревала, какую бурю эмоций пробудила в душе контр-адмирала…
Эти двое крайне тепло расстались и Демид, окрыленный, отправился к стоянке своего офицерского вельбота, а старик-профессор вместе с Тисой остались наедине в его кабинете. Гинце опустился в кресло, сцепив пальцы в замок и уставившись куда-то поверх очков отсутствующим взглядом. Казалось, мысли его витали далеко, просчитывая возможные сценарии развития событий и выстраивая многоходовые комбинации.
Тиса бесшумно скользнула к письменному столу и замерла в ожидании приказаний. Идеально прямая спина, сложенные перед собой руки, безмятежное выражение прекрасного лица — сейчас она как никогда напоминала совершенный, но бездушный механизм.
— Ты прекрасно сыграла свою роль, — похвалил девушку–андроида, Густав Адольфович. Он наконец перевел на нее взгляд, в котором смешались одобрение и какая-то затаенная горечь. — Наш молодой человек полностью попал под твои чары…
Профессор невесело усмехнулся, словно мысль о манипуляции чувствами Зубова доставляла ему не только удовлетворение, но и терзания совести. Как ученый он не мог не восхищаться блестяще продуманной операцией, как человек — не мог не испытывать угрызений от использования чистой и искренней любви в своих целях.
— Это было несложно, — улыбнулась Тиса. На ее лице отразилось понимание, почти снисхождение к слабостям человеческой натуры. — Этот человек действительно влюблен, поэтому очень наивен и доверчив. Добиться его расположения не составило труда…
В голосе девушки послышались самодовольные нотки, словно она гордилась своим умением управлять эмоциями людей. Андроид явно наслаждался властью, которую получил над контр-адмиралом. И пусть это была власть программы над разумом, а не сердца над сердцем — Тисе, похоже, было все равно.
— Я доволен тобой, моя девочка, — сказал Гинце, кивая, — первый акт мы сыграли, теперь переходим ко второму. Сейчас этот окрыленный любовью адмирал возьмет тебя к себе на флагман…
Густав Адольфович говорил уверенно, с расстановкой, словно зачитывая заранее продуманный план. Ни тени сомнения, ни намека на вопрос — лишь четкие инструкции и ожидание их неукоснительного исполнения.
— Я услышала другую информацию, — девушка вопросительно посмотрела на профессора. На ее точеном лице отразилось легкое недоумение, почти по-детски наивное. — Разве мы не летим на «Громобой»?
— Ты только что хвасталась, что легко читаешь людей, — рассмеялся старик. В его смехе звучало снисходительное превосходство творца над творением. — Нет, Тиса, Зубов не повезет тебя на «Громобой», он заберет тебя к себе на лейб-линкор «Москва». Более того, сделает все, чтобы диктатор не узнал о тебе…
Гинце говорил с непоколебимой уверенностью, подкрепленной глубоким знанием человеческой природы. Для него мотивы и желания контр-адмирала были прозрачны, как стекло — ведь за долгие годы жизни профессор научился безошибочно предсказывать их поступки.
— А вы не такие уж и глупые, — весело засмеялась девушка, после слов Гинце, окончательно поняв мотивы и желания контр-адмирала Зубова. — Что ж, мне все равно куда и к кому на корабль лететь…
Тиса небрежно пожала плечами, демонстрируя полное безразличие к собственной судьбе. Для нее миссия была превыше всего — выполнение заложенной программы, достижение поставленных целей. Все прочее не имело значения.
— Только не забывай о своем задании, Тиса, — напомнил ей, Густав Адольфович. В его голосе прозвучали предостерегающие нотки, словно он чувствовал в девушке способность к неповиновению, бунту против навязанной воли.
— Это протокол, господин, — улыбнулась девушка-робот. Ее улыбка была лучезарной, но какой-то неживой, застывшей. — Забыть его не получится, даже если я этого захочу…
— Именно того, что ты все-таки сможешь этого захотеть я и боюсь, — тихо сам себя прошептал старик, и уже громко добавил:
— Итак, когда Демид Зубов полностью попадет под твои чары, ты должна будешь настроить своего избранника против адмирала Самсонова. У этих двух самых опасных людей итак имеются между собой довольно натянутые отношения, поэтому тебе не составит особого труда сделать из них настоящих врагов.
Гинце чеканил слова, словно отдавая боевой приказ. Кстати, вы обратили внимание, что речь нашего героя сейчас была абсолютно лишена немецкого акцента, того, каким он разговаривал со мной и другими еще совсем недавно, будучи на «Одиноком»? Странно… Но вернемся к истории… Его глаза лихорадочно блестели, выдавая крайнюю степень возбуждения. Казалось, дальнейшее развитие событий волнует его даже больше, чем саму Тису.
— Для чего нам это нужно, господин? — спросила девушка, заглядывая в мутные глаза директора. В ее голосе послышалось неподдельное любопытство, почти детская жажда познания. — Можно ведь просто убить их обоих.
— Я действительно считаю диктатора Самсонова и его приспешников — преступниками, достойными смерти, — твердо ответил Густав Адольфович Гинце. Его лицо исказила гримаса ненависти и презрения. — Однако убийство этих людей пока не входит в наши планы…
Профессор многозначительно замолчал, явно не желая раскрывать подробности дальнейших замыслов. Даже перед Тисой, своим самым совершенным созданием, он предпочитал сохранять покров тайны.
— Чьи это «наши»? — заинтересованно спросила Тиса, но ответа так и не получила…
Гинце лишь загадочно улыбнулся и прижал палец к губам. Всем своим видом он давал понять, что есть вещи, которые пока не стоит знать даже искусственному интеллекту…
