Дессе был обескуражен произошедшим, а еще больше шокирован фактом, что в природе существует некое другое завещание императора, о котором никому до этого не было известно. Мысли его путались, в душе царила полная сумятица. Если документ действительно подлинный — это меняет все! Расклад сил, баланс власти, само будущее Российской Империи…

— Доказательства появятся ровно тогда, когда наши специалисты проверят идентификационный браслет этого господина и, я уверен, найдут в его базе ключи доступа к тексту завещания, — воскликнул Птолемей, указывая на запястье Юзефовича, на котором пульсировал его личный браслет. Первый министр был похож на охотника, почуявшего близкую добычу. Глаза его горели предвкушением триумфа, губы кривились в злорадной усмешке. — Не зря же ты так бережешь свой браслет, Карл Карлович! Не зря так упорно не желаешь показывать его содержимое. Там кроется разгадка, ключ ко всем тайнам! Уверен, стоит нам заглянуть в эту электронную шкатулку — и все твои грязные секреты вывалятся наружу. И тогда ты уже не отвертишься, предатель!

— Каким же образом, ты это сделаешь без моего разрешения⁈ — засмеялся Карл Карлович, похлопав по эфесу своей плазменной сабли, и понимая, что прямых улик, к примеру таких как видеозапись из разговора с Шепотьевым, против него у первого министра на руках не имеется. В смехе его звучали нотки превосходства и снисходительной жалости, словно он взирал на потуги жалкого недоумка. — Личный браслет — неприкосновенная собственность, защищенная законом и генетическим кодом. Все данные в нем зашифрованы и доступны лишь владельцу. Так что если возжелаешь покопаться в чужих секретах — изволь для начала заручиться санкцией Императорского суда. Или думаешь, твой титул дает тебе право попирать закон? Или может быть, попробуешь это сделать силой? Так вперед, я жду! Только учти — мой клинок будет ждать тебя. И любого, кто посмеет подойти ко мне хоть на метр ближе…

— Если потребуется, применю и силу! — пригрозил ему Птолемей Граус, решив идти до конца и показать, кто здесь главный. В его голосе звучала неумолимая решимость, готовность преодолеть любые преграды на пути к цели. Похоже, первый министр и впрямь уверовал в собственное всемогущество. — Адмирал Юзефович, ты проклятый предатель и предстанешь перед имперским судом за свои преступления! Законы и права писаны не для тех, кто посягает на саму Империю. Во имя высших интересов державы я готов действовать так, как сочту нужным — и никакие угрозы меня не остановят! Мои специалисты сейчас же готовы вскрыть браслет, и мы увидим доказательства. А там — трибунал и расстрельная команда.

— Я скажу, что произойдет сейчас. Сейчас я выйду из этого аудиенц-зала, как ни в чем не бывало, и буду разговаривать с тобой в дальнейшем только после твоих извинений, — ответил Юзефович, скрестив руки на груди. Поза его выражала непоколебимую решимость и готовность идти до конца. Глаза сверкали, а губы кривились в презрительной усмешке. — Ты перешел черту, Птолемей Граус. Посмел оскорбить мою честь, запятнать мое доброе имя грязными инсинуациями. Что ж, поздравляю — ты только что нажил себе смертельного врага. Отныне и до гроба я буду считать тебя своим личным противником, и не успокоюсь, пока не увижу твое унижение и падение.

Адмирал усмехнулся недобро, многозначительно. От этой усмешки у Птолемея по спине пробежал неприятный холодок.

— А если так случится, что я отсюда не выйду, то через несколько минут мой Балтийский космический флот, стоящий в полной боевой готовности всего в пяти тысячах километров от этих координат, разнесет в щепки твой ржавый «Агамемнон» и любой другой корабль, вставший у него на пути. О да, не удивляйся. Каждый мой офицер, каждый космоматрос готов по первому слову командира ринуться в бой и умереть выполняя мой приказ. Им не привыкать сражаться с превосходящими силами противника и побеждать. Так что если ты рискнешь тронуть меня хоть пальцем — пеняй на себя. Орудия моих кораблей без колебаний превратят твою эскадру в космический мусор, а тебя самого в горстку пепла. Думаешь, что я блефую, первый министр⁈ Хочешь это проверить? Что ж, попробуй. Отдай приказ своим головорезам, — Юзефович кивнул на окруживших его «морпехов», — и увидишь, кто из нас держит слово, а кто бросается пустыми угрозами.

Юзефович замолчал, обводя взглядом застывших в напряженных позах адмиралов. В глазах его плясало пламя неукротимой решимости, лицо словно окаменело. Дессе, ставший свидетелем внезапного конфликта, сейчас отчетливо понимал, что Карл Карлович абсолютно точно приведет в действие свои угрозы, и что его крейсерам и линкорам, уже готовым к бою, никакая из стоящих поблизости регулярных дивизий союзного флота в данную минуту помешать не сможет. Мозг опытного космофлотоводца лихорадочно просчитывал варианты, прикидывал шансы. Нет, в случае схватки перевес будет на стороне «балтийцев» — это очевидно. Значит, нужно любой ценой не допустить кровопролития…

— Если вы подтверждаете, что не имеете к выдвинутым против вас обвинениям никакого отношения, и готовы дать слово офицера в том, что у вас не было разговора с канцлером Шепотьевым, то, безусловно, никто вас задержать не станет, — благоразумно произнес адмирал Дессе, отдавая приказ охране первого министра, чтобы те отошли в сторону и не вмешивались. — Господа, давайте не будем доводить дело до абсурда. Мы все здесь — верные слуги Империи, преданные ее идеалам и присяге. Неужели позволим какому-то недоразумению, пусть даже самому прискорбному, встать между нами? Посеять семена вражды и разлада? Нет, я отказываюсь в это верить. Адмирал Юзефович — один из самых доблестных наших командиров, его репутация безупречна. И если он говорит, что непричастен к заговору, я склонен принять его слова на веру. В конце концов, разве не на доверии и взаимном уважении зиждется наша сегодняшняя коалиция? Господин первый министр, при всем уважении, не кажется ли вам, что вы действуете несколько опрометчиво? Быть может, стоит еще раз все хорошенько обдумать, прежде чем бросаться тяжкими обвинениями?

В голосе Дессе звучала мягкая укоризна, но глаза оставались холодны и непреклонны. Птолемей побагровел. Лицо его исказила гримаса ярости напополам с замешательством. Похоже, отповедь Юзефовича и позиция Дессе стали для него полной неожиданностью. Он просто не знал, как реагировать, что делать дальше. Бросать в бой охрану, развязывать кровавую бойню прямо в зале совещаний?

— Да, я подтверждаю, что не имею никакого отношения ни к какому заговору, — в свою очередь хмыкнул Юзефович и, бросив при этом испепеляющий взгляд на Птолемея, — но слово офицера этому гражданскому министру, возомнившему себя кем-то очень большим и важным, я, конечно же, давать не буду. Еще чего! Не заслужил. И я не стану разбрасываться им перед всякими проходимцами. Оскорбления и клевету прощать не в моих привычках. Так что извольте, господин министр, обходиться без моих клятв и заверений. Думайте что хотите, делайте что хотите — мне плевать. Ваше мнение ничего не значит для Карла Юзефовича. Как и ваши угрозы.

С этими словами, при молчании Дессе, который, кажется, все итак понял, Карл Карлович быстро вышел из каюты, а затем, так же без промедления покинул на своем шаттле линкор «Агамемнон»… На душе его было мерзко и погано. Желчь так и рвалась наружу, кулаки чесались от желания смять, размозжить наглую физиономию Птолемея. Рано или поздно, но расплата придет. И вот тогда…

Мысли Юзефовича были прерваны писком коммуникатора. Вызов с флагмана…

А спустя стандартный час дивизии его Балтийского космофлота, как ранее и обещал Юзефович, покинули расположение союзной эскадры, стоящей на орбите Новой Москвы-3, совершив прыжок в подпространство и скрываясь в неизвестном направлении…

Место действия: столичная звездная система HD 35795, созвездие «Орион».