— Да как им вообще разрешили так говорить? — я покачал головой.

— А они не спрашивали разрешения, — хихикнул старичок. — Я же не про белые структуры сейчас говорю, там-то понятно, ротик на замок у всех. Я говорю про серые станции, серые планетоиды, серое всё. Там, где можно говорить правду, говорить то, что думаешь и не переживать о том, что твои мысли расходятся с мыслями Администрации.

— То есть, ты хочешь сказать, что среди серых структур сейчас «Мёртвое эхо» считают невиновными? — я покачал головой с сомнением.

— Кто как, — не стал врать старик. — Кто-то верит спасшимся, кто-то верит Администрации, даже несмотря на то, что не верит ей во всём остальном. На мой взгляд, Администрация перегнула палку, когда наговаривала на «Мёртвое эхо», и выставила их чрезмерно жестокими, настолько, что в это не поверит ни один здравомыслящий человек… А если ты спрашиваешь лично моего мнения — то я просто знаю, что ребята не делали ничего из того, в чем их обвиняют!

Повысив тон почти до крика к концу фразы, старик лихо опрокинул в себя остатки выпивки и громко поставил стакан на стойку, чуть не разбив его.

— И откуда ты это знаешь? — поинтересовался я.

— Я ж тебе говорю, чудак-человек! — он снова ткнул себя пальцем в татуировку. — Я их знал!

— Знал «Мёртвое эхо»? — я поднял бровь. — Ты был в отряде?

— Конечно, нет! — старик задребезжал мелким смехом. — Ты посмотри на меня, я же развалюха! Я был одним из команды, обслуживающей их корабль, и я видел, как они загружались на задания и в каком виде возвращались с них! Иногда раненые, иногда без брони, иногда своих выносили на носилках и несли сразу в лазарет. Я не видел их лиц, я не знаю, как их зовут, даже позывных не знаю, но я знаю точно — эти ребята ради выполнения задания готовы были жизнь отдать. И не по одному разу. И, если после этого они сбегают от Администрации, а Администрация начинает выставлять их людоедами, то здесь явно что-то нечисто! Я бы сказал, тут прямо какой-то сортир!

Глаза старика маслянисто заблестели, и он глубоко вдохнул. Алкоголь наконец ударил в мозг, и, похоже, дед буквально через десять секунд отключится лицом на стойке. У меня оставалось время буквально на один вопрос.

— А как, говоришь, назывался корабль «Мёртвого эхо»?

— Я не говорил… — язык старика снова начал заплетаться. — Но скажу… Он назывался… «Спектр»…

Глаза деда закрылись, и он обмяк. Я успел подхватить его, чтобы он не рухнул с барного стула, и аккуратно положить лицом на стойку.

Он сказал «Спектр». Наш корабль действительно назывался именно так. И этого никто не мог знать, потому что как только мы решили, что не вернёмся к Администрации, мы переименовали корабль в «Беглец». Перепрошили все регистрационные данные, заменили все регистрационные знаки, и сделали всё, чтобы название «Спектр» больше не светилось ни в одном диапазоне открытого космоса.

Этот дед не врал. Возможно, единственный из всех забулдыг во всех уголках космоса, он рассказывал не выдуманную историю, а реальную. Свою историю. У неё наверняка есть продолжение, о том, как он сбежал от Администрации, когда понял, что здесь творится «сортир». Он наверняка немало может рассказать о том, как продвигал среди «серых» идею о том, что «Мёртвое эхо» невиновны. И ещё что-нибудь правдивое мог рассказать тоже. Но не успел.

Зато я получил то, что меня интересовало. «Мёртвое эхо» больше не считают теми, кем пыталась их выставить Администрация. По крайней мере, так считают не все. А значит, у меня появился шанс вернуть доброе имя отряду и себе. Для этого всего-то нужно добраться до нашего секретного архива, который Иши успел скачать, и придумать способ его открыть. А потом, после публикации всего, что в нём находится, головы в Администрации полетят с плеч одна за другой.

Я одним глотком допил свой стакан, поставил его на стойку, вытащил из кармана денежную карту, оторвал от неё кусочек и перевёл сто юнитов. Приподнял руку старика, на которой он лежал, и положил карту под пальцы.

— Спасибо, — от чистого сердца сказал я, хоть он уже и не способен был что-то воспринимать. — Это правда была история, которой я никогда не слышал. И это была хорошая история! Но одно могу сказать тебе точно — эта история ещё далека от завершения!

Лабухи на сцене внезапно резко сменили тональность и затянули что-то неспешное и лиричное. Народ, до этого момента весело скакавший и пихавшийся плечами на танцполе, наконец-то получил передышку, возможность выдохнуть и промочить горло. Половина тусовщиков рассосались по своим столикам, к своим напиткам, а те, что остались, разбились по парам и принялись кружиться в медленном танце.

Я ещё раз посмотрел на мирно отрубившегося старикана, мысленно пожелал ему не сдохнуть от цирроза в ближайшие пять лет, допил пойло, и пошёл через танцпол обратно к своим.

Но не дошёл. Не успел я пересечь и половину зала, как сбоку подошла-подкралась какая-то незнакомая девушка, и без лишних слов ухватила меня за руку, крутнулась, обвивая наши руки вокруг её тела, и оказалась в моих объятьях.

— Эй, красавчик, — томно улыбнулась она. — Уделишь даме один танец?

— Могу даже не один, — улыбнулся я, глядя в её модифицированные глаза со зрачками в виде шестиконечных звёзд. — Могу даже не только танец.

Девушка была симпатичная, и явно не из тех, кто живёт на станции. На ней был пилотажный противоперегрузочный комбинезон, соблазнительно обтягивающий стройную фигурку, но при этом весьма фривольно расстёгнутый на груди, отчего её подружки чуть ли не вываливались наружу. Фиолетовые, коротко подстриженные волосы девчонки задорно топорщились прядями во все стороны, добавляя ей ещё больше милой безбашенности. Такая оторва — самый тот вариант, чтобы скрасить ночь-другую, а потом разбежаться и не вспоминать друг о друге больше никогда.

А ещё это отличный вариант для того, чтобы оказаться тренированной шпионкой или даже убийцей (или и тем и другим) на службе Администрации.

В таком деле вообще сложно выбрать плохой вариант, потому что почти любой будет отличным. Но предсказуемо-назойливый, от которого не выглядят странно требования тесного контакта — он лучший. Однозначно.

Она обхватила меня за шею, я положил руки ей на талию, и мы принялись двигаться в такт музыке, ровно посередине танцпола — там, где она меня и перехватила. Задрав голову, она смотрела, не отрываясь, мне в глаза и таинственно улыбалась, как будто знала обо мне что-то такое, чего не знал больше никто.

Возможно, так оно и есть… И тогда этот танец тоже закончится в положении лёжа, но уже отнюдь не в постели.

— Надолго здесь? — поинтересовалась красотка, не отрывая от меня взгляда.

— Как пойдёт. Но вряд ли надолго. Не люблю задерживаться на одном месте.

— О, да у нас много общего! Меня кстати зовут…

Но как её зовут я не успел узнать. Внезапно в поле зрения появилась Кори, которая быстрым нервным шагом шла к нам через танцпол. Она хмурилась и даже, кажется, сама этого не замечала, потому что вся была поглощена тем, что смотрела на меня и девушку, с которой я танцевал. И, если бы взглядом можно было убивать, то мы оба были бы уже мертвы. Два раза.

Кори подошла к нам, ухватила меня за плечо и потянула на себя:

— Кар, пошли! Срочно! Идём же!

— Что случилось? — нервно спросила фиолетововолосая, отступая на шаг и выпуская меня из объятий. — Кто это?

— Это из моего экипажа, — ответил я.

— Всё случилось! — ответила Кори одновременно со мной и ожгла девушку убийственным взглядом, после чего снова потянула меня за плечо. — Идём, говорю!

— Так что случилось-то? — тоже спросил я, скосившись на Кори.

— Нет времени объяснять! — она аж притопнула ножкой от нетерпения. — Скорее!

— Извини, детка, — я пожал плечами, глядя на фиолетововолосую. — Команда превыше всего, сама понимаешь. Я тебя найду, как со всем разберусь.

— Ловлю на слове, красавчик! — подмигнула мне девушка, развернулась, и, качая стройными бёдрами, обтянутыми пилотажным комбинезоном, пошла прочь.