Если же я ошибся, то они пройдут мимо на всех возможных двигателях и бросят меня в открытом космосе, без скафандра и с очень ограниченным запасом дыхательной смеси.

Да, у меня все ещё будет вариант сдаться на милость Администрации, но я, конечно же, предпочту смерть в открытом космосе. Как минимум потому, что только отсюда я смогу увидеть, как красочно и ярко взрывается корабль пиратов после того, как я нажму кнопку на передатчике. Сигнал уйдёт на мину, которую я прикрепил на их робота в тот момент, когда «потерял равновесие» при подготовке к прыжку, она взорвётся, подрывая его реактор, распад которого неминуемо вызовет детонацию реактора корабля тоже.

Конечно же, я подстраховался — как иначе? Я не был бы командиром «Мёртвого эха», если бы у меня не было запасного плана на каждый случай жизни. Правда сейчас этот план был скорее планом мести, нежели выживания… Но и в такой ситуации я, честно говоря, оказывался в первый раз.

Плавая в черноте вакуума возле вскрытой обшивки «Санджи», я сверлил взглядом «Барракуду». В голове медленно щёлкали, сменяя друг друга, цифры вероятности того, что я выживу. Сто процентов, девяносто девять, девяноста восемь… Когда дощёлкало до девяноста пяти, я решил, что помимо корабля пиратов заберу с собой ещё и «Санджи», перерезав вообще всё, до чего успею дотянуться, включая и охлаждение реактора.

Когда дошло до восьмидесяти, я положил пальцы на кнопку активации мин, но пока не нажимал — продолжал сверлить «Барракуду» взглядом, глубоко и размеренно дыша при этом.

На семидесяти корабль наконец зашевелился. Сверкнули искорки маневровых двигателей, засветилось одно сопло маршевого, и, неожиданно шустро для его повреждений развернувшись, «Барракуда» нацелилась носом в спейсер.

Путь её пролегал прямо вплотную к «Санджи», но это ещё ничего не значило. Если они сейчас дадут полный газ, то, даже прыгнув, я не успею долететь до обшивки, пока корабль не пройдёт мимо. Ещё рано праздновать победу.

Шестьдесят процентов.

Я окончательно перестал чувствовать пальцы и осталось только надеяться, что смогу нажать на кнопку, когда (если) придёт время. Да чёрт с ним! Сниму дыхательную маску и носом нажму, если придётся!

«Барракуда» подплыла ближе, настолько близко, насколько только это возможно, нас разделяло буквально сто метров!

Пятьдесят…

Носовые маневровые двигатели ярко плюнули бирюзовым пламенем, и корабль резко замедлился, почти останавливаясь рядом со мной. С ближайшего ко мне борта ярко блеснула вспышка света… И я с облегчением отпустил кнопку активации мины.

Я не ошибся в них. Они действительно люди своего слова. А значит, с ними можно иметь дело.

Бросив последний взгляд на все ещё красные разрезы в обшивке «Санджи», я изо всех сил оттолкнулся заледеневшими ногами и дал импульс на маневровые двигатели.

Скорость, которую я получил в итоге, даже близко не была похожа на ту, с которой я добирался до «Санджи» — четверть от неё, максимум, но и расстояние было в несколько раз меньше, поэтому спустя десяток секунд я уже оказался возле «Барракуды», и расположившийся на ней робот, цепко ухватившийся за блоки радиационной защиты, подхватил меня. Аккуратно подхватил, надо сказать — у меня даже все кости остались целы, и даже фольгированная накидка нигде не порвалась. Вот что значит геологический бот, в обязанности которого, помимо прочего, входит транспортировка хрупких образцов!

Я даже как-то и позабыл, что этими же конечностями этот робот легко может крошить в щебень камни размером с мою голову…

Но сейчас, держа меня одной «рукой» за лямки врекерской перевязи, Жи шустро перебирал всеми остальными конечностями по обшивке корабля, цепляясь за самые незаметные неровности и, словно на буксире таща меня за собой.

Я уже настолько замёрз, что не хотелось даже шевелиться, и всё, что я мог — улыбаться, глядя на плоскую серую мину, закреплённую на «заднице» робота. Там, где он сам никогда в жизни её не увидел бы, да и остальным вряд ли пришло бы в голову смотреть.

Спустя половину минуты робот добрался до шлюза на другой стороне корабля — точной копии того, который мы разгерметизировали. Открылись двери, и Жи затащил меня внутрь, после чего включилась искусственная гравитация и я, не успев сгруппироваться, кулем рухнул на пол.

Кружилась голова, как после контузии, а руки и ноги буквально отказывались слушаться.

Но главное — я был жив. Жив и свободен.

В шлюзе загорелся свет — значит, давление вернулось в норму.

Я попытался поднять руку и стянуть дыхательную маску, но не смог — пальцы совершенно не слушались, я даже по маске, кажется, не попал.

Внезапно свет заслонила высокая фигура, и только по её угловатой форме я понял, что это робот.

— Человек, ты функционируешь? — спросил он откуда-то издалека, словно через вату. — Если ты не подтвердишь свою функциональность, я вынесу капитану предложение утилизировать тебя.

— Пошёл вон, железяка сраная! — раздалось откуда-то ещё более издалека гневным женским голосом, кажется это была Кори. — Он вообще-то наши жизни спас! И твою тоже.

— Моё функционирование не укладывается в рамки понятия «жизнь».

— Да оно вообще непонятно во что укладывается! Пиявка, он жив⁈

— Жив, красавчик, жив! — это уже какое-то нежное, но с примесью страсти, воркование. — Таких сорвиголов вообще трудно убить, знаете ли.

— А почему он не отвечает и не шевелится⁈

— Ну, милая моя, у него ещё и пульс пятьдесят, и давление почти на нуле. Отходняки от моих стимуляторов сама знаешь какие, а он ещё только что с фридайва. Тоже, знаешь ли, не способствует оздоровлению. Замёрз, бедняжка.

— Так сделай тогда что-нибудь!

— Обязательно сделаю, милая моя. Отогрею вашего… в смысле, «нашего» спасителя в лучшем виде, по старинной технологии — с помощью голой женщины в одном с ним изотермическом мешке!

— Эй, я не соглашалась!

— А я и не тебя имела в виду, деточка!

Какая прелесть… Я тут почти подыхаю, а они меня делить вздумали… Я им что, воскресный приз?

Я даже хотел открыть рот и возмутиться, но не успел. Голова окончательно поплыла, словно я не на полу лежу, а сижу в середине тренировочный центрифуги, запущенной на 10 g. И я окончательно отключился.

— Шесть человек — шесть паролей, — произнёс Мэдс, поднимаясь с колена. — Теперь ни одно смертное существо не сможет вскрыть этот архив, не собрав все шесть паролей. Даже никто из нас.

Мы ещё раз посмотрели на стальной ящик, в котором лежало наше сокровище. Защищённое от всех возможных факторов, включая радиационное поражение, хранилище данных, в котором находился архив компромата на Администрацию. Не на всю, конечно, а только на её гнилую часть — тех, кто был так или иначе связан с преступными приказами, которые мы выполняли, не зная, на что идём. Тот самый архив, который Иши вытащил из компьютера Кристофера Роудса, а потом долго и скрупулёзно дополнял на протяжении всего того времени, что мы бежали от Администрации.

Теперь стало очевидно — дальше бегать не выйдет. Пора было разделиться и затаиться. По отдельности, чтобы нас сложнее было найти. А потом, через время, если понадобится — через десятилетия, мы планировали снова собраться здесь, открыть архив и опубликовать информацию из него.

Делать это сейчас не было никакого смысла — Администрация уже настроила всю Вселенную против нас, и она моментально объявила бы это всё не компроматом, а очередной ложью преступников, пытающихся обелить своё имя. Сперва нам нужно было, чтобы про нас позабыли. Хотя бы немного изменили своё отношение к нам, перестали видеть в нас людоедов и детоубийц. А уж потом можно и публиковать изобличающие данные.

Ну либо найти канал, по которому мы можем опубликовать данные, не подставив людей, и чтобы информация получила широкий резонанс, чтобы уроды из Администрации получили своё наверняка.

Такой канал нужно было подбирать тщательно, вот только Администрация не оставила нам такой возможности. Так что, мы решили спрятать пока весь имеющийся у нас компромат — до лучших времён.