И Джеймс вышел в коридор, будто ничего не случилось. Будто они о квиддиче все это время разговаривали. Иногда Сириус восхищался этому умению друга. Так быстро и легко переключаться — вот самый крутой наследственный талант, пусть он и не считается магическим.

Когда Сириусу было пять, Вальбурга перевезла сыновей в большой дом Блэков. С этого времени он рос в окружении красивейших женщин. И его мама, и тетя, и три кузины — все они были постоянно рядом. И семья у него была относительно нормальной, особенно среди аристократии. Хотя муштровали его, конечно, так же тщательно, как и любого наследника.

Когда он решил уйти из дома, ему было стыдно, в первую очередь, перед мамой. Но становиться Лордом не хотелось. Хотелось свободы, хотелось самостоятельно распоряжаться своей жизнью, хотелось жить вне рамок. Джеймс говорил, что Сириус просто слишком избалован, раз спокойно отказался от наследия и даров. Вот только Сириус не совсем отказался. Он просто ушел. Ожидал криков, скандалов… а мама и кузины просто замолчали. Ни одного письма. Ни одного гневного заявления в его адрес. Только что Белла, случайно завидев его на улице, аппарировала прямо с того места, где стояла. Сириус понял, что его попросту игнорируют.

Он любил их. Маму, тетю, кузин. Из-за них он очень трепетно относился к женщинам. Уважал их право быть сильными, но прекрасно знал, насколько слабыми они бывают. Во многом он ушел как раз потому что сложно быть сильнее таких, как они. А он должен. Его так учили.

Обычных девчонок в школе он воспринимал уже несколько иначе. Они вели себя иначе. Висли на нем, готовы были верить всему вранью, позволяли что угодно в надежде, что он останется с ними. Кто-то его ненавидел как раз за фривольное отношение к таким вот дурехам. Девушек, которые бы не принадлежали ни к первой, ни ко второй группе, было очень мало. Лили была в их числе. Кроме того, у нее был яркий, сильный характер и она нравилась Джеймсу. Сириус по-своему ее уважал. Пока она в любви не призналась.

Вернувшись в комнату из ванной, он с тоской посмотрел на нее. Лили лежала на кровати прямо в одежде, свитер перекрутился, юбка задралась. Не в силах оставить все как есть, он раздел ее почти догола, оставив лишь смешные хлопковые трусы, надел одну из своих магловских футболок и нормально уложил. Вещи небрежно бросил на низкий пуф около кровати: к утру эльфы постирают и вернут одежду на место.

В общей гостиной предупредил Ремуса, что Лили пока поспит у них. Люпин был тем человеком, на которого можно всецело положиться. Ему даже ничего объяснять не нужно: все будет сделано в лучшем виде.

Дорога до подземелий была хорошо знакома. Пока кузина Нарцисса не закончила Хогвартс, он часто сюда ходил. Нарцисса проводила его в гостиную, и они вместе веселились над возмущениями некоторых фанатиков-слизеринцев. Первый год после поступления на Гриффиндор Сириус еще послушал возмущения матери и тетки, но потом все возражения перекрыло замечание Белс:

— Он просто самый коварный из нас. Только истинный слизеринец мог поступить на Гриффиндор, чтобы никто его потом ни в чем не заподозрил, — и весело подмигнула кузену.

Беллатрикс вообще была веселой. Взрывной и нетерпеливой, но веселой. Иногда ее заносило в какие-то дебри: она любила порассуждать о никчемности маглорожденных, но вообще она была самой классной из кузин. А еще Белс, как это ни странно, была доброй. Сириус это понял уже позднее, когда подрос. Она прятала доброту за высокомерием и колючим характером, а на деле всегда было готова помочь своим близким.

Нарцисса была другой. Тщеславная, высокомерная, она купалась во всеобщем внимании и свою дружбу с кузеном выставляла напоказ, словно это еще один аксессуар, доказательство ее великолепной жизни. Они сидели на кожаных креслах у окна, пили сливочное пиво, что Сириус еще на втором курсе научился приносить из Хогсмита, обсуждали последние новости из писем Беллатрикс, насмехались над всеми подряд. Сириусу не очень нравились эти разговоры, но ему нравилось бесить слизеринцев. Никто не мог запретить Нарциссе проводить кузена в общую гостиную, поэтому все терпели его широкую самодовольную улыбку каждый вечер понедельника. По понедельникам приходили письма Белс.

Сейчас Сириус притаился в одной из ниш около гостиной Слизерина и дождался, пока появились первые ученики. Узнав пароль, он легко вошел следом. Здесь было гораздо сумрачнее, чем в остальных гостиных. Возле входа висело несколько светильников, в остальном помещение освещалось пламенем каминов и лампами, что стояли на каждом столе. Здесь никогда не было светло. Регулус сидел у камина. На его курсе он был самым знатным, поэтому вокруг постоянно толклись всякие раздражающие личности. Сириус не любил лизоблюдов. Но друзей у Регулуса не было.

— Исчезли, — приказал Сириус, подойдя вплотную к столу.

Он был в джинсах и свитере, не стал подчеркивать факультетскую принадлежность школьной формой, но его, разумеется, узнали. Кто-то хотел было возмутиться, но слова так и не были сказаны. Регулус согласно кивнул:

— Нам с братом, по всей видимости, нужно поговорить.

Сириус сел в кресло поближе к камину, трансфигурировал подушку в пуфик и выложил на него ноги, блаженно вытянувшись в кресле. Он знал, что своей позой еще больше разозлит слизеринцев, поэтому не мог отказать себе в таком удовольствии.

Регулус, напротив, сел прямо. Молчал. Они были похожи, как могут быть похожи братья. Но при этом Сириус был притягательным, харизматичным, ярким. А Регулус казался слабым и болезненным, не стремился к общению, предпочитая любым развлечениям книги.

— Как дела дома? — спросил Сириус, накладывая на них парочку заклинаний от прослушивания.

Несколько человек досадливо поморщились. Кто-то уже пытался снять заклинания Сириуса, размахивая палочкой под столом или за спиной друга. У этих людей были недовольно-разочарованные лица. Заклинания были из семейной библиотеки и снять их не так-то просто.

— Ты спрашиваешь, как у нас дела? — Регулус голосом выделил это «нас», словно вытеснял брата за пределы семейного круга.

— Ну… я все еще часть рода Блэк, — спокойно ответил Сириус. — Если бы родители провели отречение, я бы точно почувствовал.

Регулус поморщился:

— Ты же знаешь, что они сделают это лишь в самом крайнем случае.

Он замолчал, словно раздумывая: стоит ли продолжать.

— Отец болен. У нас плохо дела, — наконец решился он.

— Что? — удивленно обернулся к брату Сириус. — Почему вы не написали мне?

— Ты достаточно ярко дал понять, что не хочешь иметь ничего общего со своей родней. Ты понимаешь, почему ты все еще принадлежишь роду Блэк?

Сириус прикрыл глаза. Это все проклятье. Его отец, Орион Блэк, вместе с дядей Альфардом, залезли в одно очень нехорошее место, связались не с теми людьми, и в итоге получили проклятье от африканского колдуна. Хорошо хоть у тех плохие отношения с родовой магией, поэтому семью проклятье не задело. Сколько мама не пыталась избавиться от сомнительного приобретения брата, Альфард так и не излечился. Колдовать ему становилось все сложнее.

Орион, как Лорд, обладал сильной защитой рода, поэтому до сегодняшнего дня Сириус считал, что наложенное проклятье так никогда и не проснется. Но ничто не вечно, в том числе защита рода. А это значит, что скоро отцу станет сложно проводить необходимые ритуалы — магия в них льется рекой.

— Ты… — начал было говорить Сириус, но Регулус его недовольно прервал:

— И ты прекрасно знаешь, как много родители сделали, чтобы ты просто родился. Нет, я все еще не наследник. Белс выходит замуж за Лестрейнджа, они отдают за брак чужой родовой алтарь, это даст нам еще немного времени.

— За Лестрейнджа? — удивился Сириус. — Хоть за младшего?

— За старшего, — качнул головой Регулус.

Сириус убрал ноги с пуфа, облокотился о колени и взъерошил волосы, пытаясь утихомирить панику. А ведь его не было всего-то чуть больше года. Теперь понятно, почему Джеймс все предлагал Сириусу написать родне: чувствовал напряжение нитей судьбы, но не мог объяснить. Отец болен, значит скоро не сможет колдовать. У Регулуса до сих пор нестабильная магия. Первое время даже переживали, что Регулус может быть сквибом. Годам так к тридцати эта нестабильность окончательно пройдет и младший из братьев Блэк вполне сможет принять титул Лорда… но пока ему пятнадцать. Он не может принять этот магический титул, это слишком опасно для него. А Сириус? Он по-прежнему не хотел всего этого, но… угробить род? И брак Белс… Она же всегда говорила, что Лестрейнджи ей попросту противны.