Я почувствовала, как к моим щекам приливает краска. Моя мама привезла в дом эту девочку с порезами на спине, чтобы защитить ее, а я тут шпионю за ней. Очень мило, Джулс.

– Прости, – извинилась я. – Не хотела тебя напугать.

Мэй опустила взгляд на изжелта-белый ковер, поплотнее натянув халат на плечи.

– Ничего, – тихо ответила она.

Последовавшее неловкое молчание было вполне объяснимо, ведь она была совершенно посторонней девушкой, поселившейся в моей комнате. Но кто-то из нас должен был заговорить первым.

Хорошо, я справлюсь с этим.

– Ты нашла все, что тебе нужно? – спросила я. – В ванной есть дополнительные полотенца.

Она кивнула.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Снова наступила тишина. – Я просто пришла за наушниками.

Я указала на пару беспроводных зеленовато-голубых наушников на моем столе.

– Конечно, – сказала Мэй, сделав небольшой шаг назад, как бы давая мне возможность пройти, хотя мы находились в разных концах комнаты друг от друга.

Я осторожно подошла к столу и взяла наушники. Было странно чувствовать себя так неуютно в собственной комнате.

Мэй посмотрела на наушники.

– Дани храпит, – объяснила я.

– Они красивые, – заметила она, как будто никогда не видела таких наушников.

– Спасибо. – Я долго мечтала о них и купила на Рождество, и теперь я могла слушать свою музыку так громко, как мне хотелось, и никто из моих сестер не жаловался.

– Не стесняйся, возьми их, когда я буду завтра в школе, если захочешь послушать музыку или что-нибудь еще.

Мэй слегка пожала плечами, как я предположила, в знак благодарности.

Я посмотрела на свой стол, на котором царил некоторый беспорядок, и мне опять стало неловко.

– Извини, я должна была прибраться.

– Ты же не знала, что я окажусь здесь, – заметила Мэй, и ее тон был очень серьезным.

Я оглянулась на нее. Мэй смотрела на меня так, как будто изучала. Мне стало жутко.

Еще более глубокая тишина заполнила комнату, создавая странное, тихое напряжение.

– Извини, что вторглась к вам в дом, – продолжила она. – К тебе и твоей семье.

– О, все нормально. – Мне не нравилось, что она гостит здесь, но я не хотела, чтобы она чувствовала себя плохо из-за этого. Мне казалось, что она ни в чем не виновата.

Мэй медленно обвела взглядом мою комнату, рассматривая каждую вещь с невероятной сосредоточенностью.

– Похоже, тебе неплохо живется, – резюмировала она.

По моему телу пробежал холодок, и под фланелевой пижамой выступили мурашки. Наверное, мне действительно жилось неплохо, но когда кто-то вот так, с любопытством – почти с завистью – указал на это, мне стало не по себе. Я хотела уйти, но решила, что сейчас – отличная возможность выяснить, что на самом деле произошло с ней.

Смелее, Джулс.

– Наверное, да, – ответила я, стараясь говорить непринужденно. – Так откуда ты?

Мэй отвернулась от меня и села на кровать, как будто сам вопрос вызвал у нее усталость. Может быть, я перестаралась.

– Ты можешь не говорить мне, если не хочешь…

– Из Тисдейла, – сказала она, зарываясь пальцами ног в ворс ковра.

– Здорово, – проговорила я, понятия не имея, что это за город. – Это далеко?

Она глубоко вдохнула и тяжело выдохнула, словно обидевшись на то, что я задала ей этот вопрос.

– Думаю, около часа езды.

Теперь я чувствовала себя неловко из-за своей назойливости.

– Я всю жизнь прожила в Ремингеме, – осторожно призналась я. – Мои родители отсюда родом. Точнее, мой отец. Мама переехала сюда, когда училась в старшей школе. Мои бабушка и дедушка тоже отсюда – с папиной стороны. Мы проводим с ними праздники. Маминых родителей уже нет. Ее мама умерла несколько лет назад, а ее отец… Я думаю, он умер давно. Она никогда не говорит о нем.

Я машинально постучала указательным пальцем по наушнику.

Мэй не ответила. Она стояла спиной ко мне. Под воротником голубого халата виднелась часть белой повязки. Я задумалась, не придется ли ей спать на животе, чтобы не давить на то, что находится у нее на спине.

– Ты в порядке? – спросила я, не отрывая взгляда от бинтов.

Ветер стучал в оконное стекло.

Мэй посмотрела на ненакрашенные ногти у себя на ногах. Затем повернулась и посмотрела мне прямо в глаза.

– Буду.

Я не знала, что на это ответить. Спустя несколько секунд молчания я ушла, пожелав ей спокойной ночи.

В Мэй было что-то не так. Не то чтобы я считала ее вампиром, оборотнем или кем-то еще в этом роде. Просто она, казалось, была не на своем месте в обычном мире. Я не знала, как к ней относиться.

Когда я проходила мимо спальни родителей, направляясь в комнату Дани, из-за двери доносился негромкий спор. Мои родители никогда не ссорились, и это лишь добавляло странности всей этой ситуации. Злился ли папа на маму? Было ли что-то такое в Мэй, о чем мама рассказала ему, а не нам? Что было не так с Мэй?

Вернувшись в комнату Даниэль, я обошла раскладушку, на которой та спала, и улеглась в кровать. Я забралась под розовое покрывало и включила музыку Билли Холидей, которую часто слушала во время работы. Я любила классический джаз – он успокаивал меня, когда я испытывала тревогу, а это случалось чаще, чем мне хотелось бы признавать.

Я надела наушники и открыла окно поиска на своем телефоне, однако быстро сообразила, что не знаю фамилии Мэй. Я поискала в социальных сетях, но никого, хоть сколько-нибудь похожего на нее, не обнаружила.

Тогда я набрала «Тисдейл, Огайо». Может быть, место, откуда она родом, расскажет мне о ней что-нибудь еще.

В поисковой выдаче появились найденные ссылки. Я пролистала несколько записей об этом городе. Информации было немного: фермерский городок… основан в тысяча восемьсот каком-то году…

Затем я щелкнула на последнюю ссылку. На экране появилось изображение: перевернутая пятиконечная звезда, обведенная кругом.

Символ показался мне знакомым, но прежде чем я успела сообразить, что он означает…

ХРЯСЬ!

Это была ветка. Тяжелая ветка.

Она упала с дуба во дворе нашего дома. Ветер дул с такой силой, что мертвая ветка угодила в эркер нашей гостиной, разбив стекло. Дани проспала это событие (сюрприз-сюрприз), а мама пошла успокаивать Мэй. Я помогла папе убрать стекло и затянуть окно брезентом. Никто из нас не сказал ни слова. Я видела, что он слишком озабочен тем, что происходило между ним и моей матерью, а на дворе стояла глубокая ночь, и задавать вопросы было не очень-то правильно.

К тому времени, как я вернулась в постель, я была уже слишком вымотана, чтобы продолжать расследование. Мне нужно было выспаться перед завтрашней встречей.

Однако всю ночь я ворочалась и металась. Я то и дело проваливалась в кошмарный сон, в котором я стояла в нашем гараже, а вокруг была кромешная тьма. Я пыталась нащупать выход, но стены были слишком гладкими и как будто тянулись замкнутым кругом.

Не стоит и говорить, что на следующее утро я чувствовала себя совершенно измотанной. Добравшись до кухни, я с трудом заставила себя открыть глаза. Мама уже приготовила завтрак, оставив на столе блинчики.

Я решила, что мне нужен кофеин. Сегодня тот день, когда я начну пить кофе.

Я подошла к френч-прессу и налила себе чашку. Кофе вонял дымом, кислятиной и совершенно гадостно, но мне было все равно. Сегодня мне предстояло собеседование, и я должна была сохранять бодрость.

– С каких это пор ты пьешь кофе? – Хелен вошла на кухню, на ней был серый блейзер поверх темно-синего облегающего платья.

– Мне он нужен. У меня сегодня собеседование.

– Он крепкий, – предупредила Хелен, не спрашивая, по какому поводу у меня собеседование.

– Знаю, – ответила я, хотя понятия не имела, что означает «крепкий» – уровень кофеина, вкус или и то, и другое. Я вылила остатки кофе в огромную кружку, так что для нее ничего не осталось.

Хелен посмотрела на пустой френч-пресс.