Конни решила не возражать и позволить девушке уснуть.

– Я здесь, Конни! Приехала так быстро, как только смогла. – В дверь вбежала доктор Сюзанна Матис, натягивая белый больничный халат. – Это…

Взгляд Сюзанны упал на спящую девушку. По мере того как доктор разглядывала окровавленную рубашку, хрупкое тело, синяки, выражение ее лица становилось все мрачнее.

– Она примерно ровесница Джулии, верно? – спросила Конни у Сюзанны.

Сюзанна кивнула, но лицо доктора сделалось бледным при одной мысли о том, что ее дочь Джулс можно хоть в чем-то сравнить с этой израненной девочкой.

– Показатели стабильны? – осведомилась Сюзанна, делая шаг к кровати.

– Да, но она почти все время провела в медикаментозном сне. Бедняжке пришлось многое пережить.

Сюзанна просмотрела карту пациентки.

– Мы знаем ее настоящее имя?

– Она поступила без документов, так что пока мы не узнаем больше, придется называть ее кодовым именем «Лорен Травма».

– Полиция не смогла выяснить больше ничего?

В редких случаях кто-то прибывал без каких-либо документов, удостоверяющих личность.

Конни покачала головой.

– Пока нет. Полная загадка.

– Как ее спина? – поинтересовалась Сюзанна, обратив внимание на пропитанные кровью бинты.

– Она… – начала было Конни, но не знала, как продолжить. – Я никогда не видела ничего подобного.

Грудь девушки поднималась и опускалась, поднималась и опускалась. Обе женщины наблюдали за пациенткой, завороженные ее загадочным появлением и явно тяжелым прошлым.

– Она похожа на поверженного ангела, – вздохнула Конни.

Сюзанна наконец отвела взгляд.

– Я пойду выпью чаю. Вызовете меня, когда она проснется?

Конни кивнула.

– Обязательно.

Сюзанна еще раз взглянула на лицо спящей пациентки и заметила, как подрагивают ее веки. Какие же кошмары видели эти глаза?

Ломкие осенние листья хрустели под моими оксфордами[8], купленными в секонд-хэнде. Они были несколько более строгими, чем кеды-конверсы, которые я носила в прошлом году. Я купила эти туфли, чтобы моя обувь соответствовала винтажному стилю, в котором я недавно стала одеваться. Каблуки мерно цокали по асфальту.

Направляясь по пешеходной дорожке в сторону школы, я мысленно готовилась к утру понедельника. Все будут рассказывать о том, как весело провели выходные: на какие вечеринки ходили, кто напился, кто с кем переспал. В пятницу вечером я вместе с Айзеком смотрела британские комедии Нетфликса – это было единственное, что нравилось нам обоим. Он был большим любителем документального кино, а я недавно увлеклась ретро-фильмами. Было в них что-то такое, что меня умиротворяло. В субботу вечером я тоже осталась дома, якобы для того, чтобы посидеть с Дани, пока мои родители гуляют вместе. Но на самом деле – чтобы пересмотреть «Касабланку»[9].

– Никуда от тебя не деться, – послышался голос из желтого школьного автобуса. Айзек смотрел на меня сквозь прямоугольную щель приоткрытого окна.

– Да ладно тебе, Рапунцель, – отозвалась я. Айзек смахнул с глаз черные волосы, доходившие до самого подбородка. Ему вечно требовалась стрижка.

– Ну и пусть, я и дальше буду проводить с тобой почти все свободное время, – согласился он, спрыгивая с высокой подножки автобуса.

– А с кем еще ты можешь проводить время? – фыркнула я, поправляя лямки нового желтовато-коричневого рюкзака, который мама купила мне на прошлой неделе на распродаже в честь Дня Труда. Мне нравилась латунная застежка и толстая строчка, но ремешки из искусственной кожи уже начали истираться. Не зря его продавали со скидкой.

– А с кем еще могла бы тусоваться ты? – парировал Айзек. Справедливо.

Когда мы с Айзеком свернули на окаймленную газонами дорожку, ведущую к двухэтажному зданию из красного кирпича, то придерживались одного темпа ходьбы. Мы были закадычными друзьями с третьего класса – с того момента, как он переехал из Аляски в Огайо к своей тете. Я никогда не задавала лишних вопросов о причинах этого переезда, но, похоже, события, произошедшие с Айзеком в первые годы его жизни, помогали ему найти себе место повсюду, куда бы он ни приехал.

– Правда или ложь, – начал Айзек. – В Соединенных Штатах кампании в поддержку кандидатов на государственные должности должны финансироваться исключительно из государственных средств.

– Погоди, у нас что, будет тест?

– Неправильный ответ. Это тема следующей моей дискуссии. – Айзек увлекался ораторским искусством и дебатами, участвуя в командных соревнованиях со средней школы.

– Нужно ли спрашивать, на чьей стороне ты выступаешь? – Айзек всегда боролся за интересы обездоленных. Он был вечным «человеком из народа».

– Кампании должны вестись честно и справедливо, с обеих сторон должно набираться одинаковое количество агитаторов. Если одна сторона получает неограниченное частное финансирование, а другая – нет, это отнюдь не беспристрастный процесс отбора. Кроме того, количество расходуемых средств просто абсурдно. Почему бы не использовать эти деньги с большей пользой? Например, на инфраструктуру или общественные нужды?

– Звучит как хороший аргумент, – согласилась я с ним.

– Я буду бороться с Викторией Лю, которая решительно выступает за корпоративное финансирование. Ага, как будто никто не понимает, что Citizens United[10] – полная чушь, – хмыкнул он. – Ее отец – активный противник профсоюзов, что в данном случае, конечно, кощунство, но тем не менее понятно, что она займет именно такую позицию. Жесть, да? И я знаю, что она будет пытаться жестко играть со мной: она все еще злится после того, как я надрал ей задницу на региональных соревнованиях.

– Вы, ребята, в одной команде. Сейчас только сентябрь, у тебя есть целый год, чтобы разобраться с ее позицией.

– Я все равно выступаю в разы лучше, – ухмыльнулся он, не скрывая свое большое самомнение, а потом добавил: – И не подумай, будто я соперничаю с ней только потому, что мы оба азиаты.

Я улыбнулась.

– Я думаю, что ты справишься.

– Я знаю, что справлюсь, – ответил он с неироничной уверенностью. – Тебе следовало бы присоединиться к нашей команде, Джулс.

– Да, конечно, ты же знаешь, как я люблю выступать на публике, – парировала я.

– Тебе нужно набрать больше внешкольных активностей.

– Я все еще жду ответа из «Регала».

Я все-таки убедила себя в необходимости подать заявку на участие в съемках для нашей еженедельной школьной газеты. Правда, в штате уже был отличный фотограф – старшеклассница Рэйчел Робидо, так что вряд ли им нужен был кто-то новый. Но, следуя примеру Холли Голайтли из фильма «Завтрак у Тиффани»[11], я решила попробовать себя в новом качестве.

Я действительно хотела стать фотожурналисткой. Но, если быть до конца откровенной, у меня, возможно, была и вторая причина, по которой я хотела работать в газете. И эта вторая причина, возможно, звалась Себастьян Джонс.

Себастьян – ученик второго года старшей школы – появился прошлой осенью. Он переехал сюда из Филадельфии и сразу же проявил себя, набрав самый высокий средний балл в нашем классе. Он даже написал статью об этом в «Ремингем Регал» и потом быстро стал одним из ведущих журналистов, а в конце учебного года его и вовсе назначили главным редактором – самым юным за всю историю школы.

В прошлом году мы оказались напарниками по лабораторной работе на уроках естествознания. С ним было очень легко общаться, и это успокаивало мои нервы. Когда мы готовили наш итоговый проект по движению тектонических плит, Себастьян признался мне, что планирует реорганизовать школьную газету и привлечь в нее новых людей. Насколько я знала, они еще не открыли ни одной вакансии, поэтому я ждала, затаив дыхание.