– Они будут идиотами, если не возьмут тебя, – заметил Айзек. – Ты так же хорошо умеешь фотографировать, как Рэйчел Робидо, если не лучше.
– Возможно, ты немного предвзят, – улыбнулась я. В глубине души мне нравилось, что вера Айзека в меня так же сильна, как и его вера в себя.
– О! – воскликнул Айзек. – В эти выходные будет показ документального фильма об американском государстве массовой слежки. Мы идем туда.
– Только если ты пойдешь со мной на двойной сеанс работ Дэвида Лина[12] в «Индепендент». Крутят «Лоуренса Аравийского»[13] и «Доктора Живаго»[14] на семидесятимиллиметровой пленке.
– А они черно-белые? – скривился Айзек.
– Тебе же понравились фильмы Хичкока[15], – возразила я.
– Потому что они были жуткими.
– Это классика. И в цвете.
– Хорошо, если только ты купишь мне попкорн и напиток, – согласился он. – Договорились?
Но я уже перестала слушать. Среди толпы студентов я заметила что-то… ладно, кого-то. Себастьян стоял на пандусе у бокового входа, просматривая свой телефон. Офис газеты находился рядом с боковыми дверьми, и хотя обычно там сидели на перилах и курили ребята-готы, на пандусе также часто можно было увидеть сотрудников «Регала». Я общалась с Себастьяном несколько раз после начала учебного года, и мы обсуждали наши летние дела: он уезжал в журналистский лагерь, как интересный человек, а я работала спасателем в местном бассейне, как человек скучный. Но у меня до сих пор перехватывало дыхание, когда я видела его.
– Земля вызывает Друга, ранее известного как Лучший. – Привлек мое внимание Айзек.
Я усилием воли выбросила из головы Себастьяна.
– А? Да, я достану билеты, – сказала я, пытаясь скрыть тот факт, что на минуту выпала из реальности.
Айзек сложил руки на груди. Он понял, что я его не слушала, а не слушать, по его мнению, было преступлением федерального масштаба.
– Где он? – Айзек окинул взглядом толпу.
– Кто? – попыталась отмазаться я, однако я знала, о ком он говорит, и он знал, что я знаю.
– Это написано у тебя на лице, – ответил он.
Черт!
– Неважно. Я ему даже не нравлюсь.
– Вам двоим нужно просто перепихнуться и покончить с этим, – поддразнил Айзек.
– Да, я займусь этим. Как только смогу связать пару слов в его присутствии.
Правда заключалась в том, что наши с Айзеком разговоры о сексе были столь же теоретическими, как и разговоры о парусных яхтах – с учетом того, мы жили в центре Огайо, где не было выхода к морю. Ни у одного из нас не было никакого реального опыта. Я только пару раз целовалась, а Айзека можно было практически назвать асексуалом. Но он никогда не поднимал эту тему, и я тоже.
– Слушай, а что мы приготовим для презентации по обществознанию? – поинтересовался Айзек, меняя тему разговора, пока мы поднимались по лестнице к главному входу. Он преодолевал по две ступеньки зараз.
– Айзек, это же только в ноябре, – напомнила я.
– Знаю, – отмахнулся он. – Я тут придумал тему: «Власть рабочих в СССР времен Холодной войны». Весело, правда?
Я бросила последний взгляд на Себастьяна. Утренний свет отражался от его очков в черной оправе, когда он с улыбкой смотрел на что-то в своем телефоне.
– Конечно, – ответила я, когда мы переступили порог школы. – Но тогда ты должен пообещать, что посмотришь со мной «К северу через северо-запад»[16].
– Опять? – вздохнул он.
Глава 4
ДР. МАТИС: Проверка, проверка. Запись идет? Я нажала на красную кнопку… Хорошо, похоже, работает.
[Скрип пружин кровати]
ДР. МАТИС: О, вам не нужно вставать, вы можете оставаться на месте. У вас была тяжелая ночь.
[Шелест каких-то бумаг]
ДР. МАТИС: Итак, я доктор Сюзанна Матис, лечащий психиатр региональной больницы Ремингема, и я здесь, чтобы оценить, как вы себя чувствуете. Здесь присутствует пациентка…
[Нет ответа]
ДР. МАТИС: Не могли бы вы сказать, кто вы? У нас пока нет никаких документов, удостоверяющих вашу личность.
[Нет ответа]
ДР. МАТИС: Как вас зовут? Может быть, у вас есть какое-то удостоверение личности, которое персонал мог не заметить? [Наклоняется близко к микрофону] Отметим, что пациентка покачала головой, показывая, что у нее нет документов.
Все в порядке. Может быть, вам налить воды?
[После короткой паузы раздается звон чашки]
ДР. МАТИС: Я знаю, что вы пережили нечто невообразимое. То, с чем вы больше никогда не хотели бы сталкиваться, не говоря уже о том, чтобы это обсуждать. Но я хочу, чтобы вы знали: я здесь, чтобы помочь вам. В этом заключается моя работа: помочь вам пережить то, что случилось.
Вас назвали «Лорен Травма». Это кодовое имя в вашем досье. Мы используем его для вашей защиты, чтобы только те, кому мы его дадим, могли вас найти. Но могу я открыть вам секрет? Те, чье настоящее имя мы так и не смогли узнать, будут забыты, они останутся в прошлом. И мы не допустим, чтобы это случилось с вами.
[Наконец звучит усталый, хрипловатый голос девушки-подростка]
МЭЙ: Мэй. Мое имя.
ДР. МАТИС: Спасибо, что сказали мне, Мэй. Это красивое имя. Оно пишется через «Е»?
МЭЙ: «Э».
ДР. МАТИС: Замечательно. А ваша фамилия?
[Нет ответа]
ДР. МАТИС: Хорошо. Пока достаточно только имени. Итак, Мэй, расскажите мне, что вы помните о прошлой ночи. Помимо врачей, обследований и всего прочего. Расскажите мне о том, что произошло до того, как вы попали сюда.
МЭЙ: Я… я ничего не помню.
ДР. МАТИС: Совсем ничего?
МЭЙ: Я только помню водителя грузовика. Он нашел меня. Был яркий свет, а потом он вызвал скорую, наверное.
ДР. МАТИС: Спасибо, это мне тоже известно. Он вызвал скорую помощь ночью без восьми минут первого. То, что он увидел вас, просто невероятно. Полиция говорит, что вы лежали почти в пятнадцати футах[17] от обочины шоссе. Как вы оказались так далеко от дороги?
МЭЙ: Я не знаю.
ДР. МАТИС: Вы выпрыгнули из движущегося автомобиля? Или направились в лес с дороги? Или, может быть, вы пришли из леса?
МЭЙ: Я была в машине. В фургоне. Белого цвета.
ДР. МАТИС: Хорошо, значит, вы ехали в фургоне. На пассажирском сиденье?
МЭЙ: На заднем. Меня выбросили оттуда.
ДР. МАТИС: Вас выбросили из движущегося автомобиля?
МЭЙ: Да.
ДР. МАТИС: Под «выбросили» вы имеете в виду, что фургон наехал на кочку, или что-то в этом роде, или у него лопнуло колесо и вас выбросило?
МЭЙ: Нет, это был человек.
