– Да. В ковбойской шляпе.

Мэй задрожала, обхватив себя руками, словно пытаясь сделаться как можно меньше.

– Это один из тех, кто тебя ранил? – рискнула предположить Сюзанна.

Помедлив, Мэй утвердительно кивнула.

Сюзанна обдумала это, затем спросила:

– Он твой отец? – Она старалась говорить спокойно, но в голосе прозвучали высокие тревожные нотки.

Мэй по-прежнему молча дрожала.

– Все в порядке, Мэй, – заверила Сюзанна. – Я буду защищать тебя.

Услышав эти слова, Мэй с мольбой посмотрела на Сюзанну. Та заставила себя выдержать взгляд девушки.

– Ты не вернешься к нему домой, я обещаю, – твердо сказала она.

Мэй разжала руки, ее дрожь начала утихать. Она глубоко вздохнула, затем склонила голову набок и прижалась к плечу Сюзанны.

Сюзанна, потрясенная этим неожиданным жестом, сидела неподвижно.

Худые плечи Мэй медленно приподнимались и опускались в такт дыханию. Сюзанна молча ждала, давая девушке время на размышления.

Через некоторое время Мэй снова заговорила дрожащим голосом:

– Он мне не отец. – Мэй отстранилась от плеча Сюзанны и повернулась лицом к дальней стене, замерев в неподвижности. – Он шериф.

Во время обеда мы с Айзеком сидели в углу столовой, ковыряя черствые сэндвичи с ветчиной. Айзек жаловался на склонность Виктории Лю заканчивать предложения вопросительной интонацией.

Пока Айзек приводил множество примеров раздражающего произношения Виктории, я экспериментировала с фильтрами на фотографии вялой картошки-фри, утопающей в порционном лоточке кетчупа. Я решила сохранить это фото для публикации в конце недели и назвать его #frydie[28].

– Это просто, вроде как, действительно раздражает? Говорить так? Все время? – Айзек подражал повышающимся к концу фразы интонациям своей самозваной заклятой врагини.

Я кивала, пока он говорил, но в голове у меня крутилась мысль о встрече с Себастьяном и сотрудниками «Регала».

– Ты вообще меня слушаешь? – спросил Айзек.

Он знал, что я не слушаю, поэтому я не стала притворяться.

– Я просто нервничаю из-за своего собеседования. – Я одернула воротник своего шерстяного платья, мне было жарко в битком набитой столовой. – И я не выспалась.

Айзек закатил глаза.

– Отлично, значит, ты будешь брюзжать весь день.

Это напомнило мне о том, что у меня не было возможности изучить символ перевернутой звезды из ссылки по запросу о Тисдейле. Я снова набрала слова в поиске в телефоне, чтобы найти его. Я видела этот знак по телевизору и в кино и не сомневалась, что он связан с чем-то плохим, но не знала, с чем именно.

Прокрутив страницу с результатами поиска вниз, я прочла несколько описаний. Знак оказался пентаграммой.

Мой взгляд упал на пояснение: «Перевернутая пентаграмма использовалась в оккультизме эпохи Возрождения. Она по-прежнему ассоциируется с дьяволом и часто считается знаком Сатаны».

Что.

За.

Хрень?

Пентаграмма? Эта девушка поклонялась дьяволу? Или она жила среди людей, которые поклонялись ему? Большинство моих знакомых были христианами и ходили в церковь. Да, они были разными, но ни одна из них не была церковью дьяволопоклонников.

– Если ты не будешь есть эти наггетсы, я их заберу, – заявил Айзек, указывая на мою тарелку.

Я быстро заблокировала экран телефона.

– Давай, – ответила я, скрывая тревогу, вызванную прочитанным. Я не могла разбираться с этим прямо сейчас – мне нужно было сосредоточиться.

Я уставилась на свой поднос. На самом деле я не была голодна, однако я чувствовала себя смертельно уставшей. Я потянулась за стаканом кофе, который купила в автомате рядом со столовой. На вкус он был похож на горячую воду с углем.

– Нам нужно обсудить наш проект по обществознанию, – сказал Айзек, доставая блокнот. – Я начал готовить идеи для тезисов.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз так уставала. Мне нужно было быть в тонусе, чтобы после уроков произвести впечатление на Себастьяна и его команду.

– Серьезно, Джулс, что с тобой творится? – поинтересовался Айзек. – И с каких пор ты пьешь кофе? Собираешься допоздна тусоваться со своим парнем?

– Он не мой парень.

– Неважно. Он им станет, и тогда ты забудешь обо мне, и я останусь совсем один, – обвинил меня Айзек, лишь наполовину шутя.

– Ну да, именно так и будет, – отозвалась я, не имея сил спорить.

Айзек посмотрел на меня.

– Я собираюсь простить тебя, потому что с тобой явно что-то не в порядке. И я знаю, что у тебя сейчас не критические дни, так что даже не пытайся использовать это оправдание.

– Жуть какая, – сказала я, но мне было приятно, что Айзек так хорошо меня знает. Я пододвинула к нему свои наггетсы в знак молчаливого извинения. Он съел один, приняв мое предложение о перемирии. Я отпила большой глоток кофе, морщась от вкуса.

– Так ты расскажешь мне, что с тобой происходит на самом деле, или как?

Я заколебалась. Должна ли я рассказать Айзеку о Мэй? У меня никогда не было от него секретов. Я даже поведала ему, когда в седьмом классе подхватила воспаление уха и у меня была такая плохая реакция на пенициллин, что все тело покрылось красными пятнами. Но сейчас мне не хотелось говорить о Мэй. Я и так не спала всю ночь из-за нее. Не хватало еще, чтобы она еще больше влияла на мою жизнь.

– Я просто нервничаю из-за интервью в газете, – ответила я наконец.

Впервые в жизни я солгала своему лучшему другу.

В офисе «Ремингем Регала» царила оживленная атмосфера: ребята быстро печатали на ноутбуках, парень, сидящий в углу за большим монитором, монтировал ролик с записью футбольных матчей, здесь же стояла школьная доска с идеями для статей, а вторую доску вытирали двое первогодок.

Мое сердце забилось чаще от предвкушения. А может, это была нервная дрожь от избытка кофеина, который я выпила. Скорее всего, и то, и другое.

– Джулс! – Себастьян встал из-за стола, закончив читать что-то на своем планшете. Он повернулся к одной из редакторов. – Выглядит отлично, Грета. Давай проверим это и отправим в печать.

Он улыбнулся мне.

– Садись! – сказал он, указывая на общий рабочий стол в центре комнаты.

Я положила сумку на стул и села. Себастьян позвал:

– Наоми, Зик, присоединяйтесь к нам.

Наоми, высокая и стройная, была одета во все черное. Она подошла к столу, за ней последовал Зик, долговязый парень в повернутой козырьком назад бейсболке и клетчатой фланелевой рубашке.

– Наоми – наш редактор по социальным сетям, а Зик – наш главный редактор по материалам.

– Привет. – Наоми протянула мне изящную руку. Я пожала ее. Ее пальцы были тонкими и сильными. – Ты – младшая сестра Хелен, – вопросительно-утвердительно произнесла она.

Я кивнула, затем помахала Зику рукой в знак приветствия.

– По-моему, мы знакомы, – напомнил он. – Моя мама работает с твоим отцом в банке. Мы оба были на рождественской вечеринке в прошлом году, помнишь? На той, где подавали одни креветки.

– А, да, – ответила я, хотя совершенно не помнила, как познакомилась с ним.

– Итак, – начал Себастьян. – Я хотел поделиться идеей для новой рубрики, которую придумали мы с Джулс.

Наоми сдержанно улыбнулась. Затем они с Зиком принялись внимательно слушать Себастьяна, который рассказывал о том, что, надеюсь, станет моей колонкой. Я осознала, что мое лицо, должно быть, выражает чрезмерное волнение – все шло к тому, чтобы мне наконец повезло и у меня появилась своя колонка. Я сделала усилие, чтобы расслабить щеки. Держи себя в руках, Джулс.

– Колонка будет включать в себя портрет и короткое интервью с одним из учеников, – объяснил Себастьян. – Мы будем размещать ее на последней странице печатного издания.

– Как она будет называться? – поинтересовалась Наоми, аккуратно сложив руки на столе. Себастьян посмотрел на меня.