— Принесите мне чего покрепче. И побольше. Пожалуй, без этого сегодня не обойтись', — произнёс Гриша, устало откинувшись на спинку стула.

Пока официант удалялся, он вновь погрузился в размышления. Если они хотят Ночного Разбойника, придётся как-то убедить Добрыню вернуться на арену. Или придумать, как преподнести этих новых бойцов под более аппетитным соусом. В конце концов, он же Гриша Распутин. Если жизнь даёт ему лимоны, он делает из них лимонад. А если подкидывает что-то покрепче, то жизнь и вовсе удалась.

Когда официант вернулся с виски, Гриша поднял бокал, наблюдая, как янтарная жидкость переливается в свете хрустальной люстры.

— За тебя, Добрыня. Надеюсь, ты не заставишь меня проливать крокодиловы слёзы и найдёшь способ выпутаться из этой каши. А если нет, то будем хлебать её вместе, — произнёс он тост и залпом опустошил бокал.

Крепкий напиток обжёг горло, и тепло приятно разлилось по телу. Мир вдруг показался немного менее суровым местом. И, может быть, не всё так уж и плохо…

Мне-таки довелось участвовать ещё в двух дуэлях. И раз я всё ещё цел и могу похвастаться наличием всех конечностей, значит, судьба вновь улыбнулась мне. Хотя последний поединок оставил мне памятный сувенир в виде раны на плече.

Сейчас я сижу в лазарете, где сексапильная, на вид нежная медсестричка аккуратно зашивает мою рану. По дороге сюда я нарвал букетик полевых цветов, чтобы подарить ей в знак благодарности, так как видел в лагере раньше эту красотку.

— Постарайтесь не двигаться, — мягко просит она, склонившись надо мной так близко, что прядь её шелковистых волос щекочет мне нос.

— Стараюсь изо всех сил, — усмехаюсь я, хотя внутри всё переворачивается от её близости. — Но вы же знаете, я не могу устоять перед вашим очарованием.

Она фыркает, но в глазах её зажигаются весёлые искорки. Пришлось мне всё же позволить врагу нанести этот удар. Знаю, звучит безумно, но у тех, кому всё даётся слишком легко, возникают лишние вопросы и подозрения. А мне эти ненужные взгляды ни к чему — проблем и без того хватает. Даже высокий ранг не гарантирует побед без царапин. Да и по их меркам я новичок: никогда не участвовал в войнах и смертельных схватках. Если бы я выходил сухим из воды каждый раз, у кого-нибудь могли бы возникнуть неудобные вопросы.

— Всё готово, — произносит она, закончив бинтовать моё плечо. — Постарайтесь не напрягать руку несколько дней.

— Постараюсь, но ничего не обещаю, — отвечаю я с улыбкой и протягиваю ей букетик цветов.

Когда я направляюсь к выходу, краем глаза улавливаю, как она незаметно засунула мне в карман записку. На улице я достаю её и читаю номер телефона. Усмехнувшись, разрываю бумажку на мелкие кусочки и отпускаю их на ветер. Я не слепец, чтобы не оценить красивую женщину, но и не дурак, чтобы изменять Вике.

Вернувшись в свою палатку, слышу звонок. Это отец Вики.

— Приветствую, — говорю я, усаживаясь на раскладушку.

— Должен признаться, ты меня удивил, — его голос звучит удовлетворённо. — Не ожидал, что ты будешь напрашиваться на каждую возможную дуэль.

— Что поделать, — пожимаю плечами, хотя он этого не видит. — Люблю жить на грани.

— За тобой сейчас заедут. Ты своё дело выполнил, и даже перевыполнил. Хотя последняя дуэль была довольно рискованной с твоей стороны.

— Риск — благородное дело, — отшучиваюсь я.

— Не всегда, — в его голосе слышится лёгкое предупреждение. — До встречи.

Мы обменялись ещё парой общих фраз, после чего я быстро собираю свои вещи. Пора возвращаться в Пруссию, в дом Вики и её отца.

Стоило мне переступить порог, как ко мне подбежали Маша с Викой.

— Наконец-то! — воскликнула сестра, обнимая меня так крепко, что у меня в буквальном смысле захрустели кости.

— Мы так волновались! — добавила Вика, прижимаясь ко мне с другой стороны.

Они наперебой начали рассказывать, как переживали за меня. Судя по шоколадному пятну от торта на щеке Маши, было очевидно, что она усердно заедала свою тревогу сладким весь день.

— Ты даже не звонил нам! — укорила Маша, скрестив руки на груди и сверля меня взглядом.

— Девушки, я был на войне, — развёл я руками, стараясь выглядеть максимально искренним. — И звонить особо некогда было, да и связь барахлила — не всегда можно было дозвониться.

— Да уж, некогда… — рука Вики сжалась в кулак. — А взять номер у медсестрички, значит, время нашлось? — в её глазах полыхала такая ярость, что я на мгновение действительно испугался. И лишь потом вспомнил, что всё же я сильнее её.

— Не понимаю, о чём ты? — кашлянул я в кулак, пытаясь скрыть смущение. Не хотелось бы об этом говорить — похоже, она жутко ревнива.

— Да так, у отца большие связи, и я видела на одном видео, как ты подарил ей цветы и каким счастливым оттуда вышел с её номерком, — Вика пристально смотрела мне в глаза. Сейчас она выглядела как настоящая валькирия.

— Значит, ты должна была видеть и то, как я разорвал ту бумажку, — я строго посмотрел на неё и заявил голосом, не терпящим возражений. — Да, медсестра красивая девушка. Но мне не нужна просто красивая — мне нужна ты!

Чёрт, кажется, я не так всё сказал.

— В смысле? — Вика занесла руку, готовясь влепить мне пощёчину.

— Тише-тише, чудо моё, богиня, — я нежно перехватил её руку. — Я хотел сказать, что меня не интересуют другие красотки. Для меня внешность — не главное… Ой, ладно, не то сказал… Ты гораздо прекраснее, и моё отношение к тебе завязано не только на внешности, а на куда большем.

— Попахивает чепухой, но я достаточно проницательна, чтобы понять, когда ты мне лжёшь, а когда нет. Так что так и быть, верю тебе, — она немного успокоилась.

Вот и славно… А номер медсестрички я запомнил: у меня отличная память на цифры. Но он мне в любом случае не пригодится. В моём сердце теперь живёт только эта чудесная и порой грозная валькирия — Вика. Хотя, наверное, её лучше так не называть. Вот же я влип: влюбился в неё по уши.

— Кстати, а почему ты мне до сих пор цветов не дарил? — Вика вопросительно на меня посмотрела.

— Потому что нигде не найти таких цветов и букетов, которые были бы достойны тебя по-настоящему. Не встретить среди них оттенков, способных соперничать с твоим божественным обликом, — я немного растерялся, произнося эти слова.

— Я, конечно, леди, но любая леди за отсутствие цветов может отвесить ****, — таких слов от неё никто не ожидал: кажется, даже у моей сестры «материнская плата» в мозге перегорела от таких литературных оборотов. — Так что, Добрыня, быстро метнулся за букетиком.

— Понял, принял, дорогая! — я поклонился и поспешил на поиски цветов.

И не то чтобы я её боялся или ещё что, но просто сам был в лёгком ступоре от её реплики. Да и к тому же, она права: почему бы не порадовать букетом девушку, которая мне действительно небезразлична? Как говорится, дело пустяковое — меньше слов, больше дела.

Я купил шикарный белоснежно-голубой букет — самый огромный, какой только смог найти в округе. И принес его Вике, надеясь, что он понравится ей.

— Ты бы мне ещё дерево с корнем вырвал и принес, — шутливо проворчала она, слегка покраснев. — Но мне очень приятно, спасибо. Цветы действительно прекрасные, и их так много, что, боюсь, ты этой покупкой сделал кого-то значительно богаче.

— Да, сделал — свою жизнь, ведь в ней есть ты, — подмигнул я ей и с улыбкой сел рядом.

Маша, моя сестрёнка, с интересом наблюдала за нашей беседой. Она вдруг фыркнула и заявила:

— Вот смотрю я на вас и думаю: а когда это за столь короткий срок у вас всё это превратилось в такую классическую бытовуху? Мне аж страшно от того, чем же это всё закончится. Хотя, меня больше волнует, что сегодня на обед и какой торт в меню на этот раз, — она встала с кресла и, лёгкой походкой направившись в обеденный зал, оставила нас вдвоём.

Что ж, после такой тёплой встречи моего возвращения с войны мы с Викой тоже отправились обедать. За столом меня тут же засыпали вопросами о моём пребывании в «военном лагере». Я рассказывал с увлечением, не упуская ни одной пикантной детали. Да и зачем скромничать?