Некоторые выглядели немного испуганными, другие сослались на лёгкие ранения и предпочли остаться. Но кто-то честно признался, что не хочет ввязываться в это.

— Знаете, у меня аллергия на пули и клинки, — сказал наш юный журналист, пожимая плечами. Что ж, чувство самоиронии у него, похоже, есть.

Это было разумное решение с их стороны. В конце концов, не всем дано быть героями боевиков. В итоге, включая меня, на пляж отправилось двадцать самых молодых и сильных студентов.

Мы шли сквозь джунгли, где каждый шорох мог быть предвестником опасности. Пляж встретил нас яркими красками заката и шумом волн, которые словно пытались предупредить о надвигающейся буре. Ветер играл в кронах пальм, а солёный запах моря наполнял лёгкие, придавая сил для предстоящей битвы.

На пляже нас поджидало около тридцати врагов: их лица были суровы, а глаза блестели предвкушением битвы. Среди пиратов выделялся явный главарь — высокий мужчина с козлиной бородкой и стальными глазами. Его фигура напоминала скалу — непоколебимую и грозную.

— О-о-о, детишки решили сами меня найти! — гаркнул он при виде нас, раскинув руки. Его голос прокатился над пляжем, как гром среди ясного неба.

Из наших вперёд сразу вышла Виктория. Она была олицетворением решимости и грации. Но стоп, какого хрена я залипаю на неё! Нет-нет! Сначала дело, а потом, как говорится, гуляй смело. Да и не факт, что я готов включить её в свои планы.

— Предлагаю честный поединок один на один, — произнесла она громко и чётко. — Если ты победишь, твои люди сложат оружие.

— Вы неплохо покрошили моих сообщников, но они были слабаками, — главарь заржал, его смех напоминал рычание зверя. — Честный поединок? Девочка, я не играю по правилам.

— А может, вы просто боитесь проиграть? — Виктория вскинула бровь.

Пираты вокруг загудели, некоторые начали перешёптываться. Главарь оскалился, его взгляд стал ещё более хищным.

— Зачем вы вообще на нас напали? — спросила Виктория.

— Ваши жизни, — он обвёл наши ряды пальцем с перстнем и сплюнул на песок, — лишь монеты в моей казне и не более. Мне нужна, по факту, жизнь только одного из вас, а остальные — как и сказал: чисто подработка.

Не успели мы осознать смысл его слов, как он молниеносно рванул к Вике, доставая свой клинок. Его движение было столь быстрым, что воздух вокруг задрожал. Я поразился его скорости: не ожидал, что человек его «профессии» способен на такую стремительную атаку.

Однако времени на раздумья не было: я тоже бросился вперёд, не зная, успеет ли Виктория отреагировать. Маша тоже рванула к подруге, стремясь защитить её. Всё происходило в считанные секунды.

Главарь уже занёс клинок для удара, но внезапно лезвие резко изменило траекторию и метнулось в другую сторону, с ещё большей скоростью. Мои зрачки расширились… Раздался хруст…

— Люблю наивность детишек… — донеслось до моих ушей. Его голос прозвучал голосом самой Смерти… Или это она и есть…

Вика твёрдо стояла на ногах, сжимая в руке саблю, захваченную её однокурсниками у одного из пиратов ранее. Холодный ветер растрепал её косу, придавая ей вид воительницы из древних легенд. Её проницательные глаза внимательно следили за каждым движением противника — одного из главарей пиратской шайки. Его лицо с уродливой бородкой отражало самодовольство и жестокость.

Девушка была настроена решительно, но не ожидала такой прыти от него. Пират двигался с неожиданной грацией, словно мастер боевых искусств, а не морской разбойник, привыкший решать споры грубой силой. Но Вику учили готовиться к самому худшему. Её мышцы были напряжены, будто струны скрипки, готовые издать свой роковой звук.

Добрыня, стоявший неподалёку, нахмурился в этот миг. Она краем глаза заметила, как он беспокоился за неё и уже собирался прийти на помощь. Но она лишь метнула в его сторону взгляд, полный уверенности, который, казалось, говорил: «Я справлюсь».

Однако девушка не учла одного: враг оказался быстрее, чем она могла предположить. Её окатило словно ледяной водой осознание того, кто перед ней стоит.

Вике хватило пары секунд и короткого взгляда на его движения, чтобы понять: в первую очередь этот тип — мастер ветра, а уже во вторую — пират. И это совершенно не укладывалось у неё в голове. Ведь что мог забыть такой мастер в такой среде?

Движения главаря стали размытыми, словно он слился с порывами бурного ветра. Ужас накрыл её в следующую секунду, когда она поняла, что враг уходит в сторону при замахе клинком и что этот выпад в её сторону был обманкой. Его настоящей целью был не она, а Добрыня…

С этими мыслями она увидела пугающий взмах его клинка. И время словно замедлилось: клинок со смачным хрустом прошёлся по шее Добрыни, который всё же решил помочь ей и вмешаться. Ей показалось, что секунды растягиваются в вечность.

Сестра Добрыни оглушительно закричала в ужасе — её истеричный крик боли пробирал до костей. Вика остолбенела и даже выронила оружие из руки, опешив от случившегося. Она не верила, что всё могло обернуться именно так.

Секунда… Вторая… Ещё немного, и солёные слёзы коснутся ресниц. Она захлопала глазами, словно пытаясь проснуться от дурного сна. Пиратский главарь тем временем самодовольно горланил что-то вслух, но Вика его не слышала.

Сначала всё было, как в тумане и в замедленной съёмке. Её взгляд остановился на Добрыне… И она увидела… Кровь… Крови не было. Кому теперь верить и во что вообще можно верить?

Но пазл уже начинал складываться в её голове, и она понемногу выходила из ступора. В этот миг Добрыня сделал глубокий вдох и повернулся к главарю с уродливой бородкой.

На шее Добрыни не было ни капли крови. Он едва заметно улыбнулся уголками губ, и в его глазах вспыхнуло нечто такое, что заставило пирата отступить на шаг. Но Добрыня, не мешкая, поднял руку и крепко схватил лезвие пирата. Металл заскрипел и треснул под его пальцами, словно сухая ветка под тяжестью ветра. Пират побледнел, и его глаза расширились от ужаса.

Между ними не последовало ни единого слова — Добрыня даже не помышлял больше подшучивать над своим врагом, как делал это обычно. В следующую секунду он уже был рядом с пиратом и, словно сворачивая хрупкий свиток, одним движением оторвал ему голову прямо у всех на глазах.

Он швырнул оторванную голову в сторону пиратов, и она, всё ещё с выражением замершего удивления, покатилась по песку, пока не остановилась у ног подчинённых главаря.

Добрыня бросил на них тяжёлый взгляд из-под насупленных бровей и мрачно произнёс:

— Можете не сдаваться. Мне всё равно… Сейчас вы все умрете… — его голос был спокойным, но в нём прозвучала такая сила, что у пиратов даже поджилки затряслись.

Пираты в панике побросали оружие и, словно трусливые страусы, повалились на землю, моля о пощаде.

Вика смотрела на происходящее с противоречивыми чувствами. До неё наконец дошло, что Добрыня провёл их всех. Она радовалась, что он жив, и её чувства были искренними.

Но в то же время в её сердце разливалась грусть. Ей казалось, что теперь Добрыня станет другим, и по сравнению с ним, она будет лишь блеклой тенью. Ведь теперь он может стать наконец самим собой: дальше скрывать свою силу нет смысла, и это меняло всё…

Ей оставалось лишь догадываться о том, какой он на самом деле…

Опершись на холодные металлические перила, я стоял на палубе и наблюдал, как алое солнце медленно тонет в мерцающем горизонте. Волны лениво лизали борта судна, но стоит им усилиться, и они превращаются в обезумевших монстров, бросающихся в безумной ярости.

Ветер играл с моими волосами, а небо окрасилось в причудливые оттенки пурпура и золота, словно кто-то, не жалея красок, вылил на него всю палитру в поисках правды и истины. Я слышал, что художники, если и не изображают пейзаж в точности, то не потому, что им это не под силу, а потому что каждый из них видит и чувствует окружающее по-своему. Они стремятся передать правдивую историю увиденного, но, как показывает практика, правда у каждого своя. Однако, если разделить её с кем-то, то можно её умножить.