— Конечно, с ней всё в порядке; если бы произошло иначе, ты бы уже был мёртв, Гюстав, — холодно отметил отец Виктории. — И да, о каких таких отношениях идёт речь? Только я, как глава Рода, могу дать одобрение её выбору. Кажется, ты забыл о своей второй обязанности — докладывать мне информацию до того, как ситуация станет серьёзной.

— Но в том-то и дело, что ничего серьёзного пока нет, — ответил Гюстав, стараясь сохранять невозмутимость. — К тому же, вам не о чем беспокоиться.

— Почему? Хочешь сказать, её ухажёр — сам сын Императора? — пробурчал маркиз.

— Не совсем, но тоже сойдёт, — усмехнулся Гюстав. — Сейчас сами поймете. Отправляю вам любопытное видео, которое успел записать, — он отодвинул телефон от уха и с нетерпением нажал на клавишу отправки, предвкушая реакцию маркиза.

Маркиз фон Адель восседал во главе овального стола в величественном зале, где потолок терялся в тенях высоких сводов, а стены украшали гербы и старинные полотна мастеров, давно ушедших в небытие. Тяжёлые портьеры из тёмно-красного бархата приглушали свет, придавая обстановке торжественную мрачность — словно сама история наблюдала за собравшимися аристократами.

Высокий и крепкий, маркиз напоминал древний дуб: прямая осанка, лицо, изрезанное глубокими морщинами — следами пережитых бурь. Серебристые волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб мыслителя, а ледяные голубые глаза смотрели на мир с холодным пренебрежением. Тонкие губы редко улыбались, а когда это случалось, собеседники начинали нервничать: чувство юмора маркиза было столь же острым, как и его клинок.

На нём был безупречный чёрный фрак, сшитый по старинным канонам, и белоснежная сорочка с высоким воротником. На пальце сверкал перстень с семейным гербом — напоминание о его знатном происхождении и непоколебимом статусе. Маркиз воплощал старые традиции: суровый, непоколебимый, как скала, противостоящая волнам.

За столом накалялась атмосфера: аристократы спорили о стратегии грядущей войны, бросаясь изысканными оскорблениями и цитатами из пыльных трактатов. Но их голоса для маркиза были не более, чем жужжанием мух.

Не обращая внимания на словесный шум, он незаметно вынул из внутреннего кармана миниатюрный планшет, замаскированный под антикварную записную книжку в кожаном переплёте. На экране мигало сообщение от телохранителя, приставленного к его дочери.

Маркиз коснулся экрана, и видео ожило. Увиденное заставило время остановиться. Внутри него вскипела буря: гнев, обида, негодование. Желание стереть дерзкого юнца с лица земли было столь сильным, что воздух вокруг мог бы замёрзнуть. Но лицо его осталось неподвижным, словно высеченным из мрамора.

Он склонился к своему помощнику, верному Эдуарду — невысокому мужчине с бледным лицом и глазами, бегающими из стороны в сторону, словно у мыши, загнанной в угол. Его бесцветные волосы были прилизаны назад, а манеры выдавали человека, привыкшего оставаться в тени.

— Эдуард, — негромко сказал маркиз, — у нас появилась новая задача.

Эдуард вздрогнул от неожиданности.

— М-маркиз, а как же встреча? — пролепетал он, косясь на шумных аристократов. — Вы ведь обсуждаете стратегию войны…

Маркиз окинул суровым и проницательным взглядом, который, казалось, мог пронзить насквозь.

— Уверен, эти господа прекрасно продолжат игру в солдатики и без меня, — усмехнулся он. — У меня есть дела поважнее бумажных баталий.

— Разумеется, маркиз. Я немедленно всё подготовлю, — Эдуард нервно кивнул, стараясь не задрожать.

Маркиз неторопливо поднялся. Несколько пар глаз скользнули по нему, но никто не осмелился задать вопросов. Его слово было законом, а уход — загадкой для остальных.

Роскошный лимузин с краснодеревной отделкой и кожаными сиденьями стремительно мчался по ночным улицам города. Мягкий свет ламп освещал сосредоточенное лицо маркиза, поглощенного чтением.

Перед ним лежала пухлая папка с досье на некоего Добрыню Добрынина. Страницы пестрели мелким шрифтом, фотографиями, копиями документов. Маркиз скрупулёзно изучал каждую деталь.

— Любопытно, — бормотал он, перелистывая страницы. — Поступил в академию без гроша в кармане, а затем прикупил себе дом без поддержки семьи. Ранг взмыл до небес без видимых причин… Редкость. И домик-то приобрёл ещё до повышения ранга, — маркиз прищурился, потирая подбородок. — Хитрец скрывал свои таланты, и весьма умело.

Он продолжал читать, отмечая: блестящие успехи в учёбе, участие в дуэлях, победы без единого поражения. Связи с влиятельными лицами, но ни одного намёка на прошлое.

— Мальчишка, играющий в прятки со всем миром, — усмехнулся маркиз. — Возможно, в нём есть искра. Хотя для моей дочери он точно не пара.

Вспомнив свой первоначальный гнев и желание стереть наглеца с лица земли, маркиз почувствовал, как ярость уступает место любопытству.

Он откинулся на спинку сиденья и уставился в окно, где мелькали огни ночного города.

— Эдуард, — произнёс он, не отрывая взгляда от окна.

Помощник, сидевший напротив, встрепенулся. Его лицо побледнело, глаза блестели от напряжения.

— Да, маркиз?

— Что ты думаешь о Добрыне Добрынине? — маркиз повернулся к нему, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Согласно отчётам, талантливый молодой человек, — Эдуард замешкался. — Говорят, у него есть… необычные способности.

— Интересно, — кивнул маркиз. — Чем больше я о нём узнаю, тем больше он напоминает пешку, внезапно ставшую ферзём.

— Вы считаете его опасным? — Эдуард нервно придвинулся ближе.

Маркиз улыбнулся холодной улыбкой, отчего у помощника побежали мурашки.

— Опасным? Возможно. Но не для меня. Скорее, он загадка, которую хочется разгадать.

Эдуард кивнул, хотя явно не до конца понимал мысли хозяина.

— Что прикажете делать, маркиз?

Маркиз на мгновение задумался, затем медленно произнёс:

— Хочу видеть его сразу по приезде. Пригласи его от моего имени. Вежливо, но настойчиво. Желаю лично познакомиться с юношей, который считает, что может безнаказанно целовать мою дочь.

— А если он откажется? — Эдуард нервно сглотнул.

— Откажется? Не думаю, что он настолько глуп. Но если всё же рискнёт, придётся принять меры. И поверь, они ему не понравятся, — маркиз поднял бровь.

— Всё будет выполнено, маркиз, — поклонился помощник.

В салоне воцарилась тишина. Маркиз снова взглянул на ночной город.

— Знаешь, Эдуард, — мягко произнёс он, — есть в этом нечто ироничное. Я, старый волк, возвращаюсь домой из-за какого-то ухажера дочери. Война подождёт, а семейные дела не терпят. Кто бы мог подумать, что самая серьёзная битва развернётся не на поле боя, а за обеденным столом?

Эдуард попытался улыбнуться, но вышла лишь кривая гримаса.

— Вы правы, маркиз. Семейные дела — превыше всего.

— О да, семья — это святое, — маркиз слегка наклонил голову. — Но порой она подбрасывает такие сюрпризы, что враги кажутся предсказуемее.

Он снова открыл папку и, глядя на фотографию Добрыни, тихо произнёс:

— Посмотрим, какая птица залетела в мой сад. Может, из неё и выйдет толк. А может, и нет. В любом случае, будет не скучно.

Автомобиль бесшумно скользил по дороге, увозя маркиза навстречу новой партии в вечной игре интриг и судеб…

Я стоял на вершине холма, глядя на Викторию. Ветер играл с её волосами, разбросав пряди по плечам. После нашего поцелуя между нами повисло неловкое молчание. Я понял, что тишину нужно срочно нарушить, пока она не превратилась в стену между нами.

— Знаешь, — начал я, стараясь придать голосу непринуждённость, хотя внутри всё сжималось от волнения, — а что будет, если твои отец или мать узнают о нас?

Виктория повернулась ко мне, и лунный свет отразился в её глазах. Она горько улыбнулась.

— Это будет катастрофа…

— Катастрофа? — переспросил я, пытаясь внести лёгкость в разговор. — Как глобальное потепление или отмена кофе по утрам?