Нас пригласили пообедать на свежем воздухе — роскошный пикник, способный соперничать с картинами импрессионистов. Мы расположились на мягкой изумрудной траве под сенью раскидистых дубов, чей возраст явно уступал моему. Рядом стояла корзина, доверху наполненная бутербродами, фруктами и прочими гастрономическими изысками.

Откусив сэндвич, я задумчиво оглядел окружающий пейзаж. Отец Вики, вопреки моим ожиданиям, оказался довольно нормальным человеком, не считая того, что он смотрел на меня так, будто видит насквозь и читает мои мысли, как открытую книгу. Но при этом он был, ох, как не слаб!

Если бы мы с ним все-таки сцепились, кто знает, кто бы вышел победителем? Даже моя самоуверенность слегка пошатнулась при этой мысли… Одно можно сказать точно: чем бы ни закончилась наша дуэль, дом после неё точно не уцелел бы.

Но всё вышло так, как я и думал. Маркизу доложили о наших с Викой отношениях, и он собрал всю информацию обо мне. Судя по его репутации строгого и взыскательного человека, он больше всего переживает за дочь и уже задумывается, что рано или поздно ей придётся искать себе пару. Вероятно, он рассматривает потенциальных женихов под микроскопом, и я внезапно почувствовал себя любопытным экспонатом в его коллекции.

В общем, я ещё не сообщил Вике и Маше о своём небольшом, но весьма занятном секрете, связанном с разговором в том кабинете… Завтра я отправляюсь на войну. И это весьма интересное событие! Маркиз спросил, готов ли я принять участие в боевых действиях — вероятно, решил проверить меня.

Однако на войне я уже бывал и знаю, что это такое и как всё может обернуться. Забавно лишь, что мой собственный Род меня на войну не берёт. Видимо, боятся, что я нарушу их планы своим присутствием. А здесь меня с радостью приняли. И теперь меня ждут весёлые три дня…

Девушки беззаботно смеялись, обсуждая наряды. Лёгкий ветер играл прядями их волос, развевая их в лучах солнца. Я решил пока не рассказывать им о предстоящем приключении. Зачем нарушать эту идиллическую картину? Пусть наслаждаются моментом. Время покажет, как всё обернётся. А пока… Пока я просто откинулся на мягкую траву, смотрел в бескрайнее голубое небо и думал о том, что, кажется, всё наконец начинает налаживаться в этом мире.

Я никому не сказал о своём решении отправиться на войну, и полагал, что моя маленькая тайна останется со мной. Но, как известно, секреты — как поплавки: всегда всплывают в самый неподходящий момент.

Вика узнала обо всем от своего отца. Он подошел к нам с улыбкой, которую можно было бы назвать отеческой, если бы не скрытая в уголках губ ехидство. Его серые глаза блестели, словно он только что провернул удачную сделку.

— Доченька, я тут твоего друга… — начал он, хитро прищурившись и указав на меня длинным аристократическим пальцем, — попросил поучаствовать в одной заварушке, в войне против Саксонии.

На мгновение повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и шепотом ветра в кронах деревьев. Затем он, явно довольный собой, развернулся и неспешно удалился, оставив после себя шлейф дорогого одеколона и ощущение надвигающейся катастрофы.

Девушки уставились на меня, и в их взглядах читалась целая гамма эмоций: от изумления до желания придушить меня прямо здесь и сейчас. Вика первой нарушила молчание. Её глаза, обычно сияющие весельем, теперь метали молнии.

— Ты что, совсем с ума сошёл? — выпалила она, скрестив руки на груди. Её голос дрожал, и я не был уверен, то ли от гнева, то ли от плохо скрываемого страха.

Маша стояла рядом, слегка наклонив голову и смотрела на меня с выражением лёгкой укоризны. Её обычно спокойные и задумчивые глаза теперь блестели любопытством. Она поправила прядь волос, выбившуюся из прически, и пожала плечами.

— Если он что-то задумал, то переубедить его невозможно, — заметила она, обращаясь больше к Вике, чем ко мне. В её голосе звучали нотки смирения человека, который уже слишком многое видел и слышал от меня, чтобы удивляться новым авантюрам.

— Это не так уж и страшно, — произнёс я с самой обезоруживающей улыбкой. — К тому же, это отличная возможность поправить наши дела.

— Дела? — Вика недовольно фыркнула. — Какие ещё дела могут быть важнее твоей жизни?

В её словах была своя правда, но она не знала всей картины. Отец Вики намекнул, что за участие в этой войне мне щедро заплатят — ведь иду я туда как наёмник, а наёмникам здесь лихо отсыпают. И пусть деньги не решают всех проблем, но жить без них сложнее.

— Вика, я знаю, что ты беспокоишься, — начал я мягко. — Но это мой выбор. И, как правильно сказала Маша, меня не так-то просто переубедить.

— Иногда ты такой упрямый, что это сводит с ума, — она покачала головой, и в её глазах блеснули слёзы.

— Он вернётся, — Маша положила руку ей на плечо. — Ты же знаешь, удача всегда на его стороне. К тому же, вспомни его ранг и Дар.

— Ах да, точно, — Вика мгновенно смахнула слезу и с иронией добавила: — Можно вообще не переживать за него: пусть хоть из тысячи автоматов по нему стреляют. Совсем наплевать — он же у нас бронированный, как танк в папиных сказках.

Её сарказм лился так щедро, что я решил ретироваться. Ведь мне нужно собирать вещи, потому что война не ждёт.

Я попытался немного успокоить её, напомнить о том, что я далеко не слабак и что всё у меня под контролем. Но стоило мне упомянуть слово «война», как у неё случался приступ раздражения.

Странно, ведь у неё вся родня — сплошь вояки, и к войнам она должна уже привыкнуть. Я сам удивился, что Вика так разнервничалась, будто я собрался на прогулку по минному полю. Пришлось попросить Машу напоить её успокоительным чаем на травах.

Вечером за мной приехала машина — длинный чёрный лимузин с тонированными стёклами. Водитель — немногословный мужчина в безупречном костюме — открыл передо мной дверь.

— Ваше путешествие начинается, — произнёс он с лёгким поклоном, как будто я собирался в круиз по Средиземному морю, а не на передовую.

Я кивнул ему, бросив последний взгляд на девушек, стоявших на крыльце. Вика с укором смотрела на меня, а Маша лишь слегка махнула рукой, скрывая эмоции за маской спокойствия.

А дальше… Дальше мы с ветерком домчали до аэропорта. Аэропорт встретил меня суетой и шумом, словно улей. Частный самолёт блестел металлическим блеском в лучах заката, обещая комфорт и скорость.

Полет прошёл быстро, хотя время тянулось так медленно, что я успел пересчитать все облака за окном.

К утру я уже был на месте. Меня встретил ещё один представитель мыса Артистократов — человек из Рода маркиза. Он помог мне с сумкой и отвёз прямо в военный лагерь.

Сам военный лагерь раскинулся на холмах, словно гигантский муравейник. Палатки были не просто палатками, а настоящими дворцами из ткани, украшенными гербами и флагами. Я даже задумался, не забыл ли я дома смокинг.

Меня встретил молодой человек в форме, с выправкой такой идеальной, что на его фоне линейка выглядела бы кривой. Его лицо было сурово, а глаза холодны, как лёд в стакане виски.

— Следуйте за мной, — коротко бросил он, не утруждая себя приветствиями. Я почувствовал себя рекрутом на первом дне службы.

Я послушно последовал за ним, пробираясь между палатками, где сновали люди в дорогих мундирах, обсуждая стратегии и планы, словно это была очередная партия в шахматы, а не реальная война. Кто-то смеялся, кто-то спорил, кто-то громко рассказывал анекдоты про противника. Атмосфера напоминала светский раут, если бы не лёгкий аромат пороха в воздухе.

Палатка, выделенная мне, была просторной и уютной. На столе лежала карта местности, рядом — стул с мягкой обивкой. Я бросил вещи на кровать и решил найти место, где можно перекусить. Голод давал о себе знать, а на пустой желудок думать о высоком проблематично.

Полевая кухня удивила меня разнообразием блюд. Похоже, повара здесь соревновались за звезду Мишлен. Я взял тарелку с тушёным мясом и овощами, сел за свободный стол и принялся за еду. Вкус был превосходный, хотя мысли были далеко отсюда.