— Я сдаюсь! Сдаюсь! — подняв руки, прокричал мужчина, ранее слишком активничающий в канале. — Не стреляйте!

— Бросай оружие! — крикнул ему кто-то.

Мужчина начал спешно сбрасывать с себя оружие, тактический жилет, бронежилет и шлем, затем встал с поднятыми вверх руками. Несколько боевиков последовали его примеру.

— Предатели! — прокричал один из оставшихся и наставил оружие на сдающихся.

Однако его быстро снял снайпер. Другие боевики также начали сдаваться.

— Я тоже сдаюсь! — крикнул один из водителей, чуть приоткрыв окно.

— Выходи из машины без оружия! — послышалось ему в ответ.

Кто-то из водителей не выдержал, завел двигатель и рванул вперед, едва не наехав на ниндзя. Но тот быстро уклонился и сделал два быстрых удара, проколов автомобилю шины двух колес. Внедорожник повело в сторону, и он врезался в фонарный столб. Другие бойцы лагеря также сообразили, что водители могут сбежать, и начали прокалывать шины тех машин, где все еще были водители. Многие из оставшихся в живых водители начали сдаваться и покидать машины. Командир отряда в это время докладывал по рации своему начальству о внезапном нападении неизвестной силы.

Несколько лысеющий мужчина с большим животом на другом конце так разъярился, что едва не сломал высококачественную хуанскую сигару в своей руке. Он приказал командиру держать позицию и сразу же поднял трубку стационарного телефона, чтобы позвонить в штаб командования местных военных. Близ Толосы находилась военная часть с целой дивизией солдат, однако, в первый же день вторжения она разделилась на две части. Две бригады остались на окраине города и теперь защищали окраинный правительственный лагерь, а три бригады насильно прорвались к центру города, где впоследствии они и были заперты ордами зомби.

За полтора месяца, солдаты окраинного лагеря, конечно, понесли потери. И сейчас их всего было немногим менее пяти тысяч человек под руководством двух бригадных генералов. Один из них был человеком праведным и не оставлял попыток прорваться к центру города, чтобы помочь своим товарищам. Хотя его бригада, стоящая с восточной стороны прямо напротив города, и понесла больше потерь, чем другая бригада, но под сильнейшим давлением бойцы его бригады превратились в закаленную сталь. Среди них также было несколько сотен импэнов, которыми они стали, чтобы сэкономить патроны. Эта бригада и расширила правительственный лагерь до текущих размеров, хорошо продвинувшись в город. Другая же бригада была более расслабленной, они отвечали за внутреннюю охрану, а также за досмотр беженцев, прибывающих снаружи города. Это была легкая и выгодная работа.

Так как в обеих бригадах были недовольные — одни хотели сражаться на передовой, чтобы спасти товарищей, другие не хотели рисковать жизнью, сражаясь с зомби, и эти недовольства были настолько сильными, что грозили перерасти в бунт, два генерала были вынуждены произвести обмен солдатами. И оказалось, что желающих рискнуть собой для спасения товарищей было больше, чем тех, кто хотел пригреться в тепленьком местечке. Из почти пяти тысяч солдат со вторым генералом остались только тысяча семьсот. Было бы и меньше, если бы генерал не возмутился, а также не посулил солдатам больше выгод. К обеим бригадам также присоединились добровольцы из числа бывших военных, ныне пребывающих в запасе. Итого боевой силы в лагере было около восьми тысяч человек, за исключением добытчиков, личных отрядов охраны глав компаний и чиновников, а также спрятавшихся в тенях преступников и бандитов. Пять с половиной тысяч было у первого генерала и две с половиной у второго.

Так как первая бригада все дальше углублялась в город, они, фактически, сформировали наполовину свой отдельный лагерь, и там были свои законы и субординация. Несколько тысяч мужчин и женщин помогали первой бригадой в бытовых делах. Готовка, стирка, уборка, ремонт техники, оборудования и одежды и так далее. Но тамошний бригадный генерал был очень строгим и не собирался создавать свой лагерь, как и не собирался кормить лишние голодные рты. Кроме того, он не хотел ссориться с местными хозяевами лагеря. Поэтому он с неохотой принимал в свой лагерь новых выживших, и последний набор был более недели назад.

Тучный мужчина с несколькими золотыми перстнями на пальцах позвонил, естественно, генералу второй бригады.

— Мне нужна твоя помощь, — без каких-либо вступлений сказал мужчина.

— Я слышал стрельбу снаружи лагеря, — проговорил генерал. — Это твои люди?

— Да, они попали в засаду, — не скрывая, ответил мужчина.

— Кто напал? — спросил генерал.

— Я не знаю, — ответил мужчина, вдохнув сигарного дыма. — Это должны быть внешние наемники с территории Седьмого неба. Они никак не уймутся после пропажи той их группы. А я тебе говорил, что с людьми снаружи нужно держать ухо востро. Мало тебе было тех девочек, что я отправил. И, кстати, моя группа отправилась за зачистку товарищей той наемницы, на которую ты положил глаз. Так что, ты должен вмешаться. Это все из-за тебя.

— Я понял! — гневно выплюнул генерал и положил трубку.

К этому моменту перестрелка практически закончилась, и бойцы Седьмого неба медленно ковыряли остатки сил в колонне. Сдавшиеся боевики и водители получили металлический браслет на левую руку, были связаны и отправлены в квартиру одного из домов, ставшую временной тюрьмой. Несколько бойцов все еще следили за лагерем и быстро обнаружили сбор солдат в нем. Бригада лагеря приготовилась к засаде и дальнейшей обороне.

Генерал знал, что отряд его партнера был элитным и довольно мощным. Поэтому он не стал размениваться по мелочам, собрав сразу четыре роты. Он также отправил три БТР и несколько армейских джипов с пулеметами. Тяжелой техники, типа гусеничных БМП или колесных танков у него не было. Их не было даже у первого генерала. Вся тяжелая техника была взята тремя бригадными генералами, прорывавшимися в центр города. Она им была нужнее. Кто же знал, что они застрянут там на семь недель?

У Элитной Бригады Седьмого неба также были свои БТР и армейские джипы, но лагерь все еще пытался изображать из себя большую группу наемников, поэтому их не стали использовать в нынешней обороне. Однако, у Бригады было много снайперов и метких автоматчиков. Когда колонна военных отправилась на вызволение спецотряда боевиков по нескольким параллельным улицам, едва они вошли в жилые кварталы, бойцы Седьмого неба открыли штормовую стрельбу. Под прикрытием множества выстрелов из автоматических винтовок и дробовиков, снайперы сняли всех пулеметчиков на джипах.

В БТР же полетели десятки стеклянных банок с какой-то жидкостью. Специально обученные метатели были довольно меткими. Черная жижа расплескалась по смотровым окнам водителей механиков, электронным прицелам пулеметов и перископам наблюдения командиров машин. У одной из машин непредусмотрительно был открыт командирский люк. И одна из банок попала точно в люк и расплескалась внутри. Практически сразу же экипаж машины почувствовал зловонный запах и удушье. Они даже не думали об ответном огне, а сразу же начали покидать машину, сбегая, как черт от ладана.

Жидкость была довольно вязкой, и попав в объектив прицела или перископа, она не отлипала, как бы наводчик не пытался ее стряхнуть. Метатели были хорошо знакомы с устройством БТР и банки с жидкостью второй волны попали в дублирующие системы, полностью отрезая экипаж БТР от внешнего мира. Можно было ориентироваться на звук или внешних наводчиков. Однако, стрелять на звук было опасно, можно было задеть своих. Внешние наводчики же еще не успели отреагировать. БТР даже не мог выехать из довольно тесного строя. Вокруг были союзники, и машина могла кого-нибудь раздавить или врезаться в союзный автомобиль. А зловоние начало проникать в бронетранспортер через смотровое окошко водителя. Тот сразу его закрыл, но запах продолжал использовать мелкие щели. Командир машины нажал на несколько кнопок и заработала система сдерживания химической атаки. Все переборки и щели были перекрыты. Но несколько капель жидкости все еще оказались внутри, ее аромат отчетливо слышался в тесной кабине. Экипаж был вынужден надеть противогазы.