Свет в холле погас, и в комнату, к всеобщему удивлению, вошел Макар со свечой в руке.

– А где Зоря? – почти сразу же раздался обеспокоенный голос кого-то из пионеров.

– Ушла на планерку – ответил Мак, стараясь аккуратно нести свечу и не затушить ее.

Даже в темноте вожатый приметил, что дети волнительно переглядываются между собой, а то и вовсе посматривают за спину Макара, в надежде, что Зоря сейчас вот-вот зайдет в холл вместе с ним. Такая реакция его нисколько не удивляла, ведь до этого момента Мак не присутствовал ни на одном из огоньков, которые проводились уже дважды за пять дней смены. Вожатый сам отказывался на них идти, чаще всего прикрываясь планеркой. И даже когда собрание заканчивалось раньше, Мак предпочитал устраивать себе долгие перекуры, либо же просто отсиживался в вожатской, ожидая, когда всё это закончится.

Именно поэтому сейчас дети совершенно не знали, чего можно ожидать от строгого и нервного вожатого, который, вполне возможно, просто прикончил свою напарницу и закопал ее труп за корпусом, чтобы самому провести огонек.

– Расслабьтесь – попытался улыбнуться вожатый. – Я не всегда кусаюсь. Только когда злой.

– Вы всё вгемя злой – прокартавил Антон.

– Вы к этому скоро привыкните. Ну чё, все готовы? Все на месте?

Дети неуверенно угукнули. Казалось, что они раздумывали над тем, как можно было бы отсрочить начало неуютного огонька Мака. Идей у пионеров, по всей видимости, так и не появилось.

– Ладно – начал вожатый, стараясь аккуратно подбирать слова. – Так, чё у вас было на прошлых огоньках?

– Ну-у-у… Мы знакомились – первой выговорила Полина. – А еще рассказывали, что хотим запомнить. Ну…запомнить со смены. С этой смены. Вот…

– Всё по-взрослому, да? – удивился Макар. – Ладно, тогда давайте продолжим.

Пионеры выжидающе глядели на Мака. В их голове наверняка вертелись всякие тревожные мысли по поводу того, какую же тему выдумает больное воображение вспыльчивого вожатого.

– Давайте поговорим о том, что вам больше всего дорого – не спеша начала Макар, растягивая интригу и пока не понимая, чем же ему закончить свою речь. – И я щас говорю не о родителях, с этим всё понятно. Подумайте о том, почему вы любите свой дом? Что вас там держит и почему вы по нему скучаете? А я ведь знаю, что скучаете. Что для вас там так ценно? К чему хотите вернуться?

Наступило молчание. Долгое. Неловкое.

– Ну, вы хоть поняли? Обнадежьте меня.

– Вгоде да – кивнул Антон.

– Поняли – не слишком убедительно ответил пионерский голос.

Макар не особо понимал, что делать дальше и с кого же ему начать этот сентиментальный опрос. Он знал только одно – торопить пионеров с ответом не нужно.

– Ладно. Тогда кто начнет? – с надеждой на толпу желающих спросил вожатый.

– А Зарина нам давала свое колечко с пальца. Это было как талисман – вновь сказала Полина. Складывалась впечатление, что только она и готова сегодня говорить с Макаром. – У кого оно было, тот и говорил. А остальные слушали.

– Ах да, точно. Сейчас, погодите – вспомнил Макар, и полез в карманы в надежде на то, что там найдется хоть какая-то спасительная для него вещица.

Было понятно, что выдавать пионерам на огоньке пачку сигарет для права голоса стало бы верхом идиотизма, но кроме нее с собой у Мака не оказалось ничего, кроме его старого потрепанного телефона. Выход из ситуации был очевиден, но не совсем приятен.

– Ладно, на моем огоньке нашим “талисманом” будет вот это – Макар продемонстрировал захудалый гаджет собравшейся публике, которая глядела на телефон, как на музейный экспонат.

– Ого – с искренним удивлением вылупился Ваня.

– Ой, а такой у моего дедушки, вроде.

– Я таких еще не видела – округлила глаза Алёна, пионерка в ободке с кошачьими ушами.

– Конечно не видела. Вы еще в детский сад ходили, когда я его втарил. Да и тогда он уже был пару лет, как не новый – еще больше ошарашил пионеров Макар. – Ладно, давайте уже начинать. Передаю телефон по кругу. Начнешь ты… Напомни-ка имя.

– Лёша – ответил пухлый мальчишка, сидевший рядом с Макаром.

– Давай Лёха, жги. Повторюсь – расскажите о том, что вам больше всего дорого дома.

Пионер принял в руки раритетный телефон и в первые секунды был увлечен его разглядыванием, но не как не ответом на тему огонька.

– Ну-у-у, я не знаю. Дома мне нравиться играть в компьютер. Ну или приставку, если меня дедушка к телику пускает. Ну и в телефон еще… Всё – выговорился пионер и немедля отдал телефон сидящей справа от него девочке.

– Погоди, в смысле всё? – удивился Макар. – Тебя дома только игры интересуют?

Лёша бестолково пожал плечами. Мак был не уверен, стоит ли подробно допрашивать пионера, или это действительно было всё, что могло интересовать мальчишку в этой жизни. С нынешним поколением детей это было бы не удивительно, и Макар уже начинал опасаться, не прогадал ли он с темой их вечерней посиделки.

– Я люблю приходить домой, потому что там меня всегда поддержат – не дождавшись команды вожатого, начала Маша, у которой теперь в руках был телефон Макара. – Я всегда могу рассказать, что у меня происходит. Родители помогут мне с уроками. Вот… Ну, и с другими вещами. Не знаю, что еще говорить…

Следующие несколько пионеров ответили примерно то же самое, что и Маша. Они говорили о родителях, бабушках и дедушках, несмотря на то, что Макар перед огоньком специально уточнил, что хочет услышать не о родственниках, или, во всяком случае, не только о них.

Однако совершенно неожиданно вожатого удивил Ваня. Он робко принял от своего соседа телефон и стал говорить очень неуверенно и тихо, будто боялся, что его кто-то подслушает:

– Я люблю дом, потому что там живет Чарлик.

– А это кто? – спросил кто-то из детей.

– Мой пес. Ну как, он не совсем мой. Он папин. Когда я родился, Чарлик уже жил у нас. Он мой друг. Мы с ним подолгу гуляем, бегаем. Он меня кусает, но понарошку, не больно. Иногда он спит со мной в комнате. Он храпит по ночам. И еще пукает… – сказал Ваня и испустил смешок, который подхватил весь отряд.

– Так, ну-ка тихо – осадил толпу Макар. – Слушай, это классно… Я не про то, что он пукает, а вообще про собаку в целом.

– Да – кивнул Ваня. – Чарлик заболел, когда я сюда поехал. Но папа сказал, что он поправится и с ним всё будет хорошо.

Макар не ожидал такого искреннего ответа от самого шкодного пионера в отряде. Все эти дни Иван неустанно трепал нервы Зоре и Макару, то и дело единолично вытворяя всяческие глупости, или подстрекая на них своих соседей по комнате. У вожатого уже вошло в привычку отвешивать Ване подзатыльники по любому поводу, которые к пятому дню смены уже почти перестали иметь воспитательный эффект. Поэтому только сейчас Мак впервые разглядел в этом мальчишке настоящего живого человека, а не только ходячий сгусток шалостей и непослушания.

Ваня своим рассказом подал пример и остальным пионерам, которые после него стали говорить о более личных вещах, из-за которых они любили свой дом и скучали по нему.

Полина рассказала о своих любимых книгах, которые она, как оказалось, прочитала в своем возрасте уже с пару десятков. Вика, самая низкорослая пионерка в отряде, поведала о своих мягких игрушках, у каждой из которых имелось свое имя и биография. Антон с трепетом говорил о конструкторах, состоявших из многочисленных наборов, из которых он строил свой собственный город мечты. По его словам, горожан, живших в городе, сейчас больше всего беспокоило отсутствие больницы и заправки, однако именно эти наборы он всё никак не мог отыскать ни в одном из магазинов. Макар был немного ошарашен масштабами фанатизма Антона, но вместе с тем был и восхищен увлечением юного паренька.

Огонек протекал хорошо. Дети, казалось, абстрагировались от зловещей персоны Мака и увлеклись той темой, которую им задал вожатый. Постепенно круг из пионеров замкнулся и последний из говорящих вернул телефон его владельцу, ознаменовав тем самым окончание уютных посиделок.