Большую часть игр, в которые Зоря успела вовлечь детей за это время, вожатый попросту не запомнил, но всё же некоторые, раннее им невиданные, сумели четко уложиться в его дырявой памяти.
Всё началось с относительно простой игры, в самом начале которой пионеры расселись на полу и образовали неровный круг посреди холла, плотно прижавшись друг к другу. Перед этим Зоря дала им задание взять с собой одну особенную вещь, которую они привезли с собой в лагерь. Чуть погодя пионеры уже с упоением рассказывали о своих любимых игрушках, знаковых статуэтках или особых шортах, которые по той или иной причине были для них настолько важными, что они решили притащить их с собой в “Ювенту”. Откровенничать получалось далеко не у всех, но по большей части дети со своей задачей справились.
Ваня, который, к удивлению Макара, всё же умел спокойно сидеть на одном месте, рассказал отряду о своей счастливой кепке, которую ему подарил какой-то там друг из Канады. Ну а “счастливой” она оказалось просто потому, что не единожды спасала его драгоценную голову от “птичьих какашек”, как он сам выразился. Весь отряд еще долго гоготал над искрометной фразочкой, пока Макару это не надоело и он не решил рявкнуть на детей, из-за чего тут же словил порицающий взгляд Зори.
Полина взяла на игру своего медведя, что было довольно предсказуемо. Оказалось, что игрушку звали Косолапыч, а самой Полине его подарила бабушка, которая уже умерла. Эта история вызвала у пионерки слезы, а в Макаре неприятно закопошилось чувство вины за то, что еще совсем недавно он был готов забрать у девочки плюшевого друга и заключить того под свою стражу.
Макар не досидел до конца игры, так как его вдруг абсолютно внезапно осенило, что он снова не забрал полдник из столовой. Подскочив с места и пулей выбежав из корпуса на улицу под проливной дождь, Мак слишком поздно осознал, что он специально переоделся в сухое именно для того, чтобы не расхаживать весь оставшийся день во влажной одежде. Других вещей у вожатого не было, поэтому теперь ему оставалось только смириться со своей мокрой участью и идти дальше, шлепая кроссовками по лужам. Ну а уже в столовой выяснилось, что седьмой отряд снова забирает полдник самым последним, ибо коробки со вторым обедом даже успели убрать обратно на кухню, потому что думали, что за ними так никто и не явится.
По возвращению в корпус отжим промокшей одежды и очередное ее развешивание для сушки снова заняло у Макара некоторое время. Покопавшись в своем тряпье, вожатый всё же раздобыл на дне сумки одинокую мятую футболку и легкие шорты, которые всё равно не спасли бы его от июньской сырой прохлады, но зато были сухими и относительно чистыми. С обувью дела обстояли хуже – вторая пара кроссовок отправилась сушиться под дуйку за компанию с первой, и теперь Мак располагал в своем арсенале только надорванными захудалыми сланцами, которые он еще ни разу не надевал за всю эту смену.
Всё это время, пока вожатый копался в своей комнате, в коридоре были слышны шаги и шепот. Проверять их источник Макар не стал, так как Зоря сама вошла к нему в комнату, даже не постучавшись.
– Макар, ты тут? О, тут. Слушай, хотела тебя попросить – с ходу начала говорить Зоря, держа в руке шляпу треуголку. – Нацепи вот это на голову и иди в холл. Как они до тебя дойдут, тебе надо будет притвориться пиратом и сыграть с одним из них в армрестлинг. Но нужно обязательно проиграть, хорошо?
– Почему?
– Не тупи, это же игра. Ты, главное, постарайся разыграть как-нибудь картинно, чтобы посмеяться можно было. Если сможешь, конечно…
– Ладно – скривился вожатый, всё еще туго соображая.
– Так, а ты полдник забрал? А, вижу… Фигасе коробки вспотели, почти расползлись… Ну ладно – вот полдник и сделаем кладом.
Не дождавшись одобрительного ответа от напарника, Зоря свалила раньше, чем вожатый сформировал к ней свои вопросы. Единственное, что Мак понимал точно, так это то, что всё это было частью какой-то очередной глупой игры, в которой ему не очень-то хотелось принимать участие. Всё, о чём вожатый сейчас и правда грезил, так это о том, как было бы здорово завернуться в одеяло, уткнуться лицом в подушку и слушать шум дождя, параллельно проваливаясь в царство сна и грез, где ему не нужно было проигрывать пионерам в дурацком армрестлинге.
Увы, но мечты эти были неисполнимы. А жаль…
Окопавшись в холле, Макар дождался пионеров, которые, несмотря на утренние тёрки, были навеселе и с большим энтузиазмом обступили вожатого, сидевшего на полу. На встречу к новоиспеченному пирату вышел всё тот же Ваня. Именно он и оказался его соперником по армрестлингу.
Мак долго мучал пионера – в какой-то момент вожатый, казалось, уже почти проигрывал поединок, но в последний момент, обладая большей силой, он в миг выравнивал шансы соперников, а потом и вовсе был готов одолеть пионера в неравной схватке. Лицо Вани покраснело от напряжения, а сам Макар чуть не оглох от того, как дети громко и азартно поддерживали своего соплеменника. Когда Мак сполна насладился мучениями Вани, он всё же решил сжалиться и уступить ему, чем вызвал беснование у всего седьмого отряда.
После заслуженной победы Зоря торжественно вручила Ивану ключ, который по виду был просто наспех вырезан из картона. Оказалось, что у отряда таких было уже два, а третий стал для них последним ключом, ведущим к получению сокровища – полднику, не так давно добытому Макаром. Пионеры восприняли награду так, словно она и правда состояла из драгоценностей. После добытого приза дети стали орать, горланить какие-то неразборчивые песни, кинулись в пляс и вообще стали вести себя даже не как обезьяны, а как самая настоящая шайка пиратов. Хорошо, что у банды хотя бы не было сабель и пистолей, иначе разграбления лагеря точно было бы не избежать.
Чуть позже, когда шумиха утихла, а сами пионеры перекусили и окончательно угомонились, Зоря раздала каждой комнате по заданию, которые они должны были выполнить за отведенное до ужина время. Мальчикам из холла вожатая приказала прибраться во всех комнатах после их игр и притащить из тамбура стол, а девочкам поручила рисовать сцены из лагеря, которыми бы они могли украсить свой отрядный уголок. Также девочки вырезали импровизированные листочки, на которых должны были написать имя каждого пионера из седьмого отряда. Вопреки ожиданиям Макара, дети не взбунтовались и не пытались откосить от поруки, а наоборот – без всяких возражений и даже с энтузиазмом отправились выполнять поручения.
Пока Зоря поочередно помогала детворе то с рисованием, то с уборкой, Макар почувствовал себя явно лишним на этом празднике жизни и труда. Вожатый, решив, что у Зарины и так всё под контролем, молча ушел в свою комнату и тихо прикрыл за собой дверь, не веря своему скромному счастью.
У него наконец-то выдалась спокойная минутка для сна.
– Эй, Макар, ты ужин проспал. Мака-а-а-р…
– Валера… Будь ты проклят, а – проскрипел вожатый, утыкаясь заспанным лицом в подушку. – Когда ж ты уже отстанешь от меня? Вражина…
– Хех – усмехнулся сосед, приняв слова Мака за шутку. – А мы, представляешь, только перед самым ужином закончили с ними эти наши мини-мероприятия. Я и не думал, что дети смогут столько высидеть. Хотя под конец мы уже просто общались, но даже это было здорово…
– Да-да, молодцы. Поздравляю. Очень интересно… – буркнул Мак, потирая слипшиеся глаза. – Я чё – реально ужин пропустил?
– Да. А тебя разве Зоря не будила?
– Как видишь – грубо ответил Макар, хоть и понимал, что в сложившейся ситуации он всецело виноват сам.
– Так ты еще можешь успеть в столовую. Ваш отряд не пришел еще.
Ничего не отвечая, Макар залез в сланцы и покинул вожатскую, не желая еще раз наблюдать за тем, как Валера воркует со своими муравьями. Оказалось, что седьмой отряд действительно еще не вернулся в корпус, однако и бежать в столовую, чтобы наскоро набить живот, вожатый не имел никакого желания.
Глаз Мака зацепился за кипу рисунков, разложенных на столе для поделок. Подойдя поближе, он различил цветные образы зданий, фигуры пионеров и их вожатых. Рисунки были разной степени качества – от аккуратных и красивых, до нелепых и кривых. Пионеры изображали в основном себя и свой отряд, но разглядев почти каждый рисунок, Макар понял, что ни на одном из них не присутствует его собственная персона. Зоря красовалась почти на каждом листе изрисованной бумаги, а вот ее напарника, казалось, словно и не существовало в природе.
