Она вновь выдохнула, и вновь заговорила, но уже гораздо спокойнее:

– Макар, я не хочу ссориться. Честно. Эти дни у меня были очень тяжелыми, как и у тебя. Прошу, не ставь всем палки в колеса. Ты же можешь быть нормальным, я знаю. А еще я знаю, что у тебя всё получится и ты обязательно найдешь работу и сможешь отсюда уехать. Просто потерпи, пожалуйста…

Злость предательски покидала Макара. Сердце стало стучать реже, а дыхание выровнялось. На него внезапно накатила усталость, которую раньше он не замечал. Почему это случилось именно сейчас, вожатому совершенно было не ясно. В этот момент ему даже стало жаль замученную Элину, которая, судя по всему, потратила на разговор с племянником большую часть оставшихся сил и нервов. Мысль о запланированной ссоре улетучилась из головы так же быстро, как и появилась.

– Прогуляться не хочешь? – внезапно для самого себя спросил Макар. – Провожу тебя до домика.

Она удивилась. Видимо, тетка уже приготовилась к продолжению их “концерта”, которое, внезапно, так и не состоялось.

– Да, давай – кивнула Элина, после короткого раздумья.

– А тебя там Зоря не заждется? – спросила Элина, когда они не спеша проходили мимо компьютерного класса.

– Нет – ответил Мак. – Мы с ней особо не разговариваем. Так, по делу в основном. А детей она уже всех уложила, наверное. Могу не спешить.

Элина ничего не ответила, а только плотнее закуталась в свою легкую куртку. На улице разгуливал порывистый ветер, который лишний раз доказывал приближение шторма. Однако, несмотря на все свои нюансы, именно такая погода и была у Макара одной из его самых любимых.

В ветер ему дышалось свободнее, проще. Почему-то именно его завывающие потоки давали понять Маку, что он всё еще жив и ходит по этой земле. Но самым странным было то, что именно предвестие бури заставляло его верить в лучшее. В то, что жизнь когда-нибудь наладится сама по себе, дорога станет не такой ухабистой, а черная полоса обязательно сменится белой.

Откуда росла эта привязанность? Что за ней стояло? В этих вопросах Мак уже давно не мог найти правильного ответа, да и не то что бы сильно старался это делать. Ему оставалось просто свыкнуться с тем, что самой уютной для него погодой был пронизывающий до мурашек ветер. И чем сильнее были его порывы, тем для Макара было лучше, комфортнее и…спокойнее, что ли.

– Так что у тебя там с работой в итоге? – спросила Элина, когда затянувшаяся пауза стала уже совсем неловкой. – Ты так и не рассказал.

– Да никак – со смирением ответил вожатый. – Либо ничего нет, либо всё срывается в последний момент. Всё, как всегда.

– И с тем звонком тоже?

– Конечно… Если бы там срослось, меня бы тут уже не было. Логично же.

Тема, которая за эти пару дней уже успела его отпустить, снова надавила на Макара, лишний раз подчеркнув всю беспомощность его положения. На душе у него вновь стало тоскливо, неприятно.

– Ты только сильно не переживай – попыталась успокоить его Элина. Правда, попытка эта показалась жалкой даже для нее самой.

– Ага. Легко сказать – усмехнулся Мак.

Они снова замолчали. Проходя мимо библиотеки, Макар приметил в ее окнах еле различимый свет. Находка была любопытной, но проверять, почему в такое позднее время библиотека еще не пустовала, у Мака не было желания. Тем более он не хотел выяснять это сейчас, когда рядом с ним плелась начальница лагеря.

– Не хочешь спросить, как у меня дела? – иронично спросила Элина. – Обычно люди так делают.

Макар хмыкнул, но не сразу ответил на ее вопрос. Вожатому было не всё равно, но в тоже время его не особо интересовало, чем целыми днями занимается его тетка. Он знал, что если бы у Элины случилось что-то действительно серьезное или важное, или если бы у нее были бы какие-то проблемы, то она обязательно бы ему об этом рассказала. Или он сам бы об этом узнал.

Наверное…

– Да я как-то привык, что у тебя вечно всё ровно. Ни проблем, ни неприятностей. А даже если чё-то и всплывает, то ты это легко гасишь. Ты же такая…

– Какая? – с любопытством и настороженностью спросила Элина. Она знала, что подобная формулировка из уст ее племянника могла означать буквально что угодно. Как хорошее, так и плохое. Последнее звучало куда более часто.

– Блин, ну такая… – запинался Мак, стараясь подобрать правильные слова. – Пробивная. Решала. Не тупишь, руки не опускаешь. Вовремя всё делаешь. Везучая…

– О господи, Макар, не пугай меня. Это что – комплимент?

– Обойдешься – отрезал Мак. – Просто говорю, как есть. Это не отменяет того, что ты зануда, любишь совать нос куда не просят и вообще считаешь себя святой покровительницей.

– Ну не правда…

– Правда. Всё, не спорь.

Элина сдержанно посмеялась. Однако сам Макар вмиг изменился в лице. Он не был уверен, стоит ли уводить разговор в это русло, но так и не смог себя остановить.

С кем еще, кроме как не с Элиной, он мог поговорить на эту тему?

– Мама вот такой не была – сдавленно сказал вожатый. – И главное, что проблем-то она не боялась, всегда с позитивом подходила… Но… Решать их она тоже как-то не особо умела. Что на работе, что дома. Странно это было… И хреново, время от времени. Мы пару раз из-за этого даже собачились.

– Из-за чего именно?

– Да каждый раз по-разному. То на работе кому-нибудь уступит, хотя сама жаловалась, что денег не хватает. То ее обидит кто-то… Мало того, что не ответит, так еще и дома промолчит и не расскажет. Денег займет, а попросить вернуть постесняется. Что-то в таком духе. Не критично, но жить иногда мешало.

– Да, согласна. Замечала такое.

– Был случай… – тут вожатый насупился, ибо вспоминать об этом даже спустя годы ему было неприятно. К нему подступила злость, заставив былое заиграть новыми красками. – Короче… Помнишь был у нас там один мужичок такой, Вовка Мищенко?

– Помню. В “Москве” работал, грузчиком. Если я не путаю… Ты про него?

– Ага, он самый – Макар достал сигарету, закурил. – В общем, было дело такое… Он чё-то вдруг решил к маме подкатить. Да еще и настырно так, в силы свои поверил. Мама отшучивалась, динамила… Я ей сколько раз говорил – поставь ты его на место. Скажи НЕТ и всё. А она в отказ, обидеть не хотела. Ну и этого кренделя, походу, закусило, что его не принимают. И как-то они в магазине пересеклись, он за прилавком стоял как раз, подменял… Она его попросила хлеба подать, а он сказал: “Отсоси, потом проси”. Мразота.

От таких откровений у Элины замерло сердце. Разозлиться она не успела – Макар продолжил свой рассказ:

– Ну и тут всё…. Дома слезы, сопли. Она тогда как раз без работы сидела, только недавно сократили. И так на нервах была, а тут еще и это чмо… Последняя капля, считай…

– Кошмар какой – расстроилась Элина. – И что потом?

– Ну… Меня перемкнуло. Она только под вечер успокоилась. Как спать легла, я ноги в руки и в магаз побежал. Спрашиваю про него, Лариска говорит – ушел уже, с компашкой своей. А эти обезьяны любили “У Арифа” сидеть, в шашлычке той помойной.

Элина кивнула – то злачное место она помнила довольно хорошо. Все знали, что молодняку там лучше не ошиваться, ибо контингент там крутился совсем малокультурный. Одноклассницу Элины там однажды и вовсе чуть не изнасиловали, из-за чего во всём селе разразился жуткий скандал. Ныне же шашлычка уже давно сгорела после очередной дебошной пьянки, но память о том месте до сих пор оставалась только негативная.

Однако сейчас ее всё больше пугало то, чем именно племянник закончит свой рассказ. Возможно, она даже и не хотела этого знать. Но в то же время ей стало так обидно за сестру, что у девушки появилось желание немедленно перенестись в то время и лично выцарапать обидчику глаза.

– Пришел я туда, а эти уже заседают. Всё по классике – шашлычок, чекушка. Ну а я что… Я только о маме и думал. Подхожу, хватаю бутылку со стола и ему прям по голове. А всё, что от нее осталось, розочку, ему в пах уткнул и говорю: “Хочешь сделаю так, чтобы сосать у тебя больше было нечего?”.