Если не забудет, конечно.

Оля глянула на часы, которые показывали сорок минут восьмого. Бодро выдохнув, она собрала свои бумажки в единую кучу и закрепила их на своем планшете, обозначая окончание их миниатюрной планерки.

– Через двадцать минут завтрак. После этого мы с вами уже толком и не увидимся, так что заранее желаю вам удачи, мои хорошие. Ни пуха ни пера.

Автобус еле заметно покачивался, когда ехал по загородному шоссе. Пустота на дороге была такая, что могло показаться, будто в мире больше не осталось ни людей, ни машин. Спокойствию и безмятежности почти удалось свалить Макара в сон, но в итоге всё тот же Валера, будто следуя своей скрытой дьявольской миссии не дать Маку спокойно выспаться, подсел к нему на соседнее сидение и начал делиться своими безынтересными мыслями.

– Я что-то волнуюсь. А вдруг они не говорят на нашем языке, как Карина сказала? Как мы тогда будем друг друга понимать? Коммуникация с детьми очень важна, особенно с подростками…

– Валера – спокойно повернулся к нему Макар, оторвавшись от чудесного вида за окном. – Можешь захлопнуться? Серьезно. Через пару часов на нас свалиться целая толпа орущих дикарей. У меня щас есть чуть ли не последний шанс хоть немного в тишине посидеть, а ты снова мне по ушам ездишь…

– Да-да, я не подумал. Извини, Макар. Ты прав.

Отвадив от себя лопоухого, вожатый снова уставился в окно.

Залитые солнцем поля так и зазывали его к себе. Всё, чего ему сейчас действительно хотелось, так это выйти из автобуса и уйти подальше от дороги, чтобы окунуться в высокую полевую траву и проспать в ее тени до самого вечера. Мак искренне любил природу. Правда, уже довольно давно у него не находилось времени, чтобы побыть с ней наедине.

Когда-то, в другой жизни, он любил выбираться в лес, прогуливаться по берегу реки или просто идти по скрытым пыльным тропам, пролегающих по хребтам и сопкам, ведущих неведомо куда. Ему нравилось слушать пение птиц, шум ветра и деревьев, нравилось вдыхать чистый воздух и просто быть наедине с самим собой. Разумеется, на совершение таких путешествий требовались немалые силы, которых, после переезда в город, у него почти никогда не находилось. А потому и общение с природой со временем вытеснили другие, более низменные и легкодоступные для него занятия.

Мысли Макара вновь поддались меланхолии. Вожатому вдруг вспомнилось, что похожие пейзажи он наблюдал почти каждый день, когда ездил из своего села на скрипучем рейсовом автобусе в ЛУЭБ – “Ладненский университет экономики и бизнеса”. Тогда он предпочитал не замечать всей этой красоты, распростертой за заляпанным дребезжащим окном. Красоты не только лета, но и других, по-своему прекрасных времен года. Всё это проносилось мимо него почти каждый день, но оставалось почти незамеченным, обратившись в обыденность.

“Спасибо, мозг. Я ведь именно этим щас и хотел заняться. Дубина” – разозлился Мак и заерзал на своем сидении.

Только теперь вожатый обратил внимание, что Валера уже ни сидит рядом с ним. Соседнее кресло пустовало, а сам лопоухий паренек уже расположился на другой стороне автобуса и тоже посматривал в окно, вняв совету Макара ловить последние мгновения спокойствия. Где-то позади между собой судачили девчонки – Зоря и Карина рассматривали фотографии в телефоне друг друга, то и дело над чем-то хихикая. Они не замолкали почти всю дорогу, но в то же время вели себя тихо, будто бы разговор и обсуждаемые ими темы принадлежали только им одним и являлись чем-то личным и очень сокровенным, не предназначенным для чужих ушей.

Впереди, почти у самой кабины водителя, в полном одиночестве сидела Элина, черные завитые волосы которой свисали почти до самого подлокотника. Она не копалась в телефоне, а просто тихо и мирно ждала, когда все они прибудут к месту назначения. Для встречи с северянами начальница лагеря выбрала в меру деловой костюм, показавшийся Макару достаточно модным и хорошо на ней сидевшим. Во всяком случае – на его скромный взгляд.

Ее безмятежный вид спровоцировал Мака к действию, ибо вожатый понимал, что в дальнейшем возможности перетереть с Элей с глазу на глаз у него, скорее всего, уже может и не выдастся. Пройдя вперед, Макар уселся на сидении по другую сторону от тетки, почти сразу решив перейти к сути.

– Я по делу – обратил на себя внимание Мак.

Он сразу подметил, что вид у начальницы лагеря из скучающего в момент стал напряженным, словно она была кошкой, что завидела вдалеке враждебную ей собаку.

– Слушаю – тихо ответила Элина, не глядя на племянника.

Мак выждал паузу. Он знал, что тетку это бесит. К тому же было совершенно ясно, что ей был очень неудобен разговор с ним. Элина нервничала, и Макар видел это невооруженным глазом.

– Ну и где же мое обещанное повышение? – также тихо спросил Мак.

– Там же, где и твое обещание вести себя нормально на первой смене.

– Ничего такого я тебе не обещал, не путай. И первую смену я нормально отвел…

– Нормально? – усмехнулась Элина. – А что тогда для тебя означает плохо? Макар, имей совесть и не позорься. На прошлой смене среди вожатых не было никого хуже тебя.

– Ого. Даже так? И чем я тебе не угодил?

– Серьезно? Тебе еще и объяснять надо?

– Будь так любезна.

Элина оглянулась назад, убедиться, что их разговор не слушают. После этого она стала говорить куда тише.

– Слушай, если бы ты не угодил только мне, то я бы помалкивала и смирилась. Но ты же у нас решили по всем фронтам отметиться. Что в работе с детьми кошмар, что в общении с остальными тоже. Регулярно нажирался на смене и бегал курить по десять раз на день. Ты до такой степени обнаглел, что даже … – на этих словах Элина еще сильнее понизила голос – …даже позволил себе отравить вожатых, чтобы за это влетело столовой…

– Чего я сделал?!

– Тише, не ори.

– Охренеть… А ты ни чё не перепутала, Элина Вадимовна? – возмутился Макар. На какой-то миг он даже сам поверил в свою невиновность. – Не, я признаю, что с дисциплиной у меня так себе, это ладно. Но ты палку-то не перегибай. А то может и войны в Африке тоже из-за меня мутятся?

– Не притворяйся, невинный ты наш – укорила его тетка. – Хочешь сказать, что именно в тот день, когда ты прибежал ко мне жаловаться с той несчастной тарелкой, большая часть вожатых просто так взяла и отравилась? Ой, как удачно. Вот ни за что я в это не поверю. Очень подозрительное совпадение. ОЧЕНЬ.

– А доказательства есть?

– Нет у меня доказательств! Но я не дура, Макар. Уж дважды два могу сложить. И еще я очень хорошо знаю тебя и понимаю, что ты на такое точно мог пойти.

– И как я это сделал? Расскажи хоть, а то мне тоже интересно…

– Не знаю и знать не хочу. Настолько не хочу, что мне даже думать об этом противно. Ты эгоист, Макар. Эгоист самого ужасного пошиба. Подвергать риску здоровье других людей – на такое вообще только очень “особенные” люди способны. Особенные – это я в плохом смысле, если что. Так что даже не заикайся о повышении и не выноси мне мозг – и без тебя щас проблем хватает.

– Ах, бедолажка, как мне тебя жалко. Вот беда – вместо одних мажоров приедут другие мажоры. Ай-яй-яй…

– Не говори фигню. Какие мажоры?

– Да перед которыми мы теперь должны на карачках ползать, вот какие! И вообще – если я такое дерьмо, чё ж ты меня тогда на такой ответственный отряд поставила? А? Вдруг я лагерь твой опозорю перед гостями, не думала?

– Не я поставила, а Оля. Это она в тебя верит. Я была против, если это важно.

– Лучше бы сделала так, как хотела.

– Я же не ты, мой хороший. В отличии от тебя – я прислушиваюсь к близким людям, потому что знаю, что я не самая умная на свете. И потому что мое эго не размером с Сатурн, как у некоторых. Ты ж только себя можешь слушать, и большие никого, правильно?

Вожатый не нашел, что ответить. Возмущение перекрыло в нем всякую возможность изрекать свои мысли.

– Можешь не отвечать, вопросы был риторическим, если что.