Ма–ма… Королева Сванвейг. Айса так любила, как отец произносил ее имя, когда, отсылав слуг, они оставались одни. «Сваан–вейг – лебединая дорога. Сва–а–нвейг. Айса, наша мама похожа на лебедя. Смотри!», – и мать, под неотрывным взглядом мужа, медленно расплетала косы и заведя ладони за голову, выгибалась. А ее пальцы скользили в белом облаке за спиной, поднимаясь все выше и выше, а потом руки, поднятые над головой, вдруг разлетались в разные стороны и водопад волос обрушивался на плечи и спину. А мама, смеясь, взмахивала руками еще и еще, пока две пары глаз заворожено смотрели на нее.

– Папа, она летит? – и девочка прижималась к отцу.

– Нет. Она зовет в полет, – улыбался отец, – Тебе не пора спать?

– Не хочу, – и она цеплялась ручонкой за большой палец отцовской руки, и тогда мама брала ее на руки и садилась на свой стул и начинала раскачиваться. «Странный стул», стоящий на полозьях от детской колыбели Айсы. Девочка вспомнила ворчание старого плотника Явора, когда он делал его. «Странная королева. Странный стул. И дался же он ей». Голос отца, как сквозь вату:

– Не ворчи, старик.Айса засыпает только у нее на руках. А ведь ей уже три года. Тяжело Сванвейг ее носить.

– Вот и отдала бы нянькам. А то все сама и сама. Эх! Я и говорю – странная королева. И стул – странный.

Отец еще о чем–то спорил со старым плотником, а мама тихонько напевала, качая Айсу, крепко прижав к груди, и ее голос заглушал вой ветра и стук ставень, а руки закрывали от прощального дыхания уходящей зимы. Айса вздохнула и заснула.

А на стене башни, зацепившись когтями за камни, распластался, заслоняя собой окна королевской спальни, красный дракон.

04 - Гуннар

Весна пришла на Северные земли стремительно, как горный обвал. Солнце смотрело своим жадным глазом на смерзшуюся белую землю и, взамен стерильной чопорности зимы, торопилось ввести новые порядки. Сначала под его страстным взглядом стал проседать и рыхлеть снег, то там, то сям нехотя сдаваясь и медленно тая. Но вскоре светило поднатужилось, и робкие ручейки слёз уходящей зимы, хлынули, грозя слиться в сплошной поток вешних вод.

Вес–на! Огрубелые лица воинов светлели от невольных мыслей о доме, и улыбки на них все чаще пробивались сквозь бесконечную усталость. Но и сани, с укрепленным на них громадным арбалетом, все чаще и чаще стали вязнуть в рыхлом снегу, и тогда Правитель Северных земель принял решение возвращаться домой.

Уже шестые сутки они шли, помогая лошадям тащить сани по тающему снегу, и стараясь как можно быстрей добраться до селений. Ноги лошадей были изрезаны жесткой коркой утреннего наста, и их приходилось обматывать льняными тряпками, от чего лошади становились похожими на несуразные тряпичные куклы. Еще целых два дневных перехода отделяли воинов Северных Земель от перевала, за которым начиналась долина, где уже можно будет сказать: «Мы вернулись домой».

– …Знаешь, я в который раз убедился, что мы не зря взяли с собой скальда. Мальчишка снова меня удивил. Я сейчас объезжал обоз и вдруг понял, что не слышу криков Эрла. Решил – уж не помер ли он? – и повернул к саням, в которых он лежит связанный. Гляжу, а рядом с санями идет Эйнар и что–то тихонько ему говорит. А тот слушает. И взгляд у него осмысленный… – голос друга вывел Повелителя из задумчивости.

– Скальд очень просил взять его в поход, и я просто не смог ему отказать. Его имя на языке древних значит – «счастье войска». Не мог же я оставить нас без счастья и удачи, – усмехнулся Хэлтор.

– Ха. Вот только для меня загадка, почему он в бой вступает не всегда. Ведь не трус же и стрелок отличный. Попасть кружащему дракону в глаз не каждый сможет. Это же он попал? В том бою, когда Эрл сошел с ума?..

– Он, – Хэлтор кивнул и тихо, будто продолжая разговор с самим собой, добавил, – только боюсь, что Эрл не сошел с ума … А, если и сошел, то не он один. Тогда и я – тоже…

Гуннар присвистнул:

– Так, и что я пропустил? – и кивнул другу, приглашая съехать с дороги.

– Ты хорошо помнишь тот бой? – Повелитель в упор посмотрел в глаза другу.

– Весь целиком? Вряд ли. Только то, в чем сам принимал участие. Ты же помнишь, мы тогда только встали на привал и все уже валились с ног от усталости. Я взял нескольких парней, и мы ушли в лес за валежником. Другие распрягали лошадей, разводили костры, кто–то свежевал настрелянных по дороге зайцев. Когда началась эта свистопляска, мы были достаточно далеко от лагеря. Когда я добежал, – он досадливо рубанул рукой воздух, – над лагерем уже бесновались драконы. Я не помню, чтобы драконы нападали сразу втроем. Ни разу такого не было… Сосны горели, лошади метались… Когда я вступил в бой, он уже шел полным ходом. Эйнар выпустил свой болт в черного дракона. И он начал заваливаться на бок… Ты заметил, что черные драконы самые свирепые? Но, когда он падал на фоне красного закатного неба – это было красиво, чертовски–красиво! – воин прищурился, будто продолжая видеть, только что всплывшую в памяти картину боя и даже запрокинул голову, словно провожал взглядом падающего исполина.

– Они напали не втроем. Напал один. Черный. Когда я его заметил, дракон был огромным пятном на багровом закатном небе. Он приблизился стремительно и сразу же начал плеваться огнем. Деревья вспыхивали одно за другим… – Хэлтор вздохнул. На окаменевшем лице заиграли желваки от сдерживаемой ярости, – А тут вдруг появились еще два дракона. Я… знаешь, на какой–то миг наступило оцепенение. «Всё!» – думаю, сейчас нас и изжарят. Но они… стали его отгонять! Темно–серый кружил и кружил вокруг него, не давая ему нападать. Конечно, я тогда этого не понял. Решил – сговариваются, что ли? А красный кружил по еще более широкому кругу. И они теснили его в поле… Но тут ребята начали приходить в себя. И арбалетчики заработали, и лучники. Серому болт прошил насквозь крыло. А он шел на подъем, и шкура начала рваться, как тряпка. Парни сосредоточили на нем стрельбу и – завалили. И «черный» опять повернул в сторону лагеря! И вот тогда началась драка. Красный понесся ему наперерез и выпустил струю огня. Потом еще одну и еще! А серый рухнул недалеко от Эрла и тот побежал к нему с занесенным над головой копьем. Распластанный на земле дракон неотрывно смотрел на приближающегося воина. Я видел, как он его метнул и замер перед мордой дракона. Копье пробило шею, и кровь хлынула из раны, дракон взревел и издох. А Эрл кинулся к нему и закричал: «Отец?! Я убил отца!» ...

– Он так и твердит это с того момента. Но, я не понял… Ты–то тут причем? – Гуннар поскреб ногтями давно не мытую бороду и глянул на друга. – Ты? Причем?

Повелитель какое–то время молчал, собираясь с мыслями. Только играющие желваки на лице выдавали, как ему трудно дается то, что он собирался сказать:

– Помнишь дракона, который кружил над местом гибели Сванвейг? Красного дракона. Так это был он, тот красный дракон. Я надеялся, что я достану его в этом походе. Найду. И нашел его. Вернее, это он меня… Когда Эйнар всадил болт в глаз черному, и тот стал заваливаться, красный дракон вдруг круто взмыл вверх. Я понял, что уже не достану его и в сердцах отбросил копье. Думал все – уходит. Но он… он начал снижаться и пошел на меня. Прямо на меня. Я смотрел и не мог оторваться, и наши взгляды встретились, и я… я больше не видел дракона. Это Сванвейг летела мне на встречу. Это ее волосы развевались, словно крылья…, и она что–то мне кричала. Будто молила, о чем–то. Но я не слышал ничего. Я только видел, как она открывает рот в крике. Я невольно закрыл глаза, не веря, а дракон прошел надо мной, почти касаясь крыльями, и снова ушел ввысь. В закат. Хоть убей меня, но я знаю, что это она. Не знаю, как это возможно, но я уверен…

– Может, это был морок?..

– Не знаю… Но именно отец Эрла сопровождал Сванвейг, когда ее не стало. И его тела тоже не нашли…

Обрывая разговор, Хэлтор махнул рукой и, пришпорив коня, сорвался с места...

05 - Хэлтор