Метель весь день крадучись подбиралась к отряду Хэлтора. Волочилась за последней телегой и бредущими по хлюпающему месиву людьми, изредка выдавая свое присутствие стелящейся поземкой. И когда тяжелые тучи полностью затянули небо, она, как последний резерв зимы бросилась в бой с весной, а люди в этом бою были лишь…разменной монетой. Хорошо еще, что они успели засветло добраться до покрытого лесом предгорья, и теперь спешно ставили намёты, разводили костры и устраивали лежанки из лапника. А метель уже резвилась вовсю... Только деревья, привычные к забавам вечных противников – зимы и весны, стойко выдерживали их жестокие игры.

Правитель, убедившись, что воины закончили обустройство лагеря, завел своего коня под полог намета и вытер его вздрагивающую спину насухо. Конь давно стал другом, а друзей нужно беречь – это Хэлтор знал наверняка. Поэтому, торба овса на морду, и охапка лапника под бок для друга находились всегда.

…Привалившись к лошадиному боку, Хэлтор задремал. Вьюга пела и стонала за натянутой кожей шатра, и в ее песню, казалось, вливался голос Сванвейг. Да и она сама, как прежде сидела на краю ложа и всматривалась в его лицо.

– Что я могу знать о твоей гибели? – произнес он, приподнимаясь на локте.

– Что ты хочешь знать о моей гибели? – Она села поудобнее и чуть наклонилась, чтобы взять его ладонь в свою.

– Там были развороченные догорающие сани…– он дотянулся своей рукой и коснулся ее ладони, – Холодная…– он прижал к губам кончики пальцев и подышал на них, согревая.

– Да, там были сани… – кивнула она и прижала его ладонь к своей щеке.

– Тебя там не было.

– Как знать, как знать… – рассмеялась она и потерлась о его ладонь щекой.

– Там были истерзанные тела твоих родителей, слуг, воинов… Но тебя там не было!..

Он потянулся к ней, но она покачала головой и улыбнулась:

– Не сейчас. Айса еще не спит. Ты зачем построил такую высокую башню? Лучше бы мы, как и прежде жили в «длинном доме». А теперь девочка мерзнет без нас.

– Я хотел, чтобы вам был виден весь мир.

– Весь мир помещается в глазах любимого, дорогой…

– Если бы я знал тогда границы своей любви…

– Я тоже думала, что знаю границы своей… Оказалось, что – нет.

– Почему?

– Их – нет.

Крик дракона разорвал пелену сна, и Хэлтору показалось, что он оглох от наступившей тишины. Метель, обессилев, утихла. Правитель встал и, откинув полог, вышел из намета. Наклонившись, зачерпнул пригоршню снега и потер им лицо, отгоняя сон. Луна заливала лес и играла бликами на невинной белизне свежевыпавшего снега. У одного из шатров, запрокинув голову вверх, стоял Эйнар.

– Не спится? Или твоя вахта?

– Нет. Слушаю их плач.

– Ты тоже в их рыке слышишь плач? – удивился Хэлтор.

– Да. Они плачут о потерянном, но хранят главное.

– Что – главное? Что они сохраняют, я не понял, парень.

– Они сохраняют равновесие. Но в мире стало слишком много ненависти. Черной ненависти.

Хэлтор молчал, глядя в глаза скальда. Что–то удерживало его от давно рвущегося с языка вопроса. Боязнь показаться сумасшедшим, или страх услышать подтверждение своим мыслям? Правитель, прищурив глаза, размышлял, пытаясь уложить мысли в слова…

С макушки ели лавиной покатился, скопившийся на ветвях снег и рухнул на неподвижно застывшие фигуры. Правитель отряхнул снег с одежды и развернулся к своему намёту:

– Поднимай людей, – уже на ходу бросил он.

06 - Эйнар

К полудню стало ясно, что далеко они не уйдут. Ночная метель сделала отряд Хэлтора заложником гор, скрыв знакомые тропы. Не помогли и снегоступы, которые воины споро смастерили из лозы тальника и нарезанной на полосы кожи убитых драконов. Люди еще худо–бедно могли передвигаться, а вот лошади по брюхо проваливались в рыхлый снег и тревожно ржали.

– Что, брат, может привал? Переждем пару–тройку дней? И ребятам нужен отдых, – Гуннар окликнул, бредущего рядом повелителя.

– Да. Ты прав. Бессмысленная трата сил. Выбирай место.

– А что его выбирать? Вон Эйнар, уже, пожалуй, выбрал поляну. Глянь!

Хэлтор остановился и посмотрел куда указывала рука друга. В центре практически круглой поляны неподвижно стоял скальд, раскинув руки, и закрыв глаза. Его губы беззвучно шевелились.

– Новую вису что ли сочиняет? Или колдует? Что он застыл, как истукан? – хмыкнул вояка и толкнул друга плечом.

– А ты спроси. Я тебе, что ведун?

– И спрошу! – и Гуннар решительно затопал, проваливаясь в снег:

– Эй! Эйнар! Ты вису новую сочиняешь? Или колдуешь? – прокричал он на ходу. Потом резко остановился и обернулся к воинству, – парни! Привал! Ставьте наметы!

Эйнар опустился на одно колено и почтительно склонил голову. Несколько секунд ничего не происходило, а потом он резко встал и повернулся в сторону подошедшего командира.

– Нет. Молился Бальдру и Соль. Сегодня их день. День Солнца. А новую вису я действительно сочинил. Вчера.

– Вот сегодня и прочтешь! Будем праздновать! – не поворачивая головы, приказал Хэлтор, возвращаясь к коню.

Вечером в середине, вытоптанной поляны, пылал костер. Вокруг него на подстилке из лапника расположились люди.

– Эй, парни! Что–то вы примолкли после трапезы! Нельзя унынием встречать день Солнца! Давай-ка, скальд, порадуй! Что ты там сочинил?

Эйнар усмехнулся, откладывая кусок жареного мяса и зачерпнув пригоршню снега, вытер руки. Прислонился к стволу дерева, сложил руки на колени и закрыл глаза. Глубоко вдохнул, запрокинул голову и начал читать.

Озеро вкруг обступили мёртвые хмурые скалы.

Тайный чертог для себя здесь великаны снискали.

В местности, подле лежащей — глухо, ужасно, и серо.

За водопадом, гремящим бездонно чернеет пещера.

В озере темные воды, не знавшие сини небесной.

В них испокон обитают твари, рождённые бездной.

Здесь где-то свили гнездо потомки преступного рода.

Меч свой берёт Беовульф и отважно скрывается в водах.

Воины ждут и молчат. Быстро уходят минуты.

Битвы не слышатся звуки — глушат их вод перегуды.

Вздрогнули вдруг храбрецы. Сурово нахмурили брови.

В озере, полном химер, вода закипела от крови.

Сильным, бесстрашным бойцам взоры туманит досада —

Пена окрасилась кровью в кипени струй водопада.

Чудища выплыли вновь и в алой купаются пене.

По Беовульфу король справит поминки в Олене.

Ратники тянутся к дому. Правды не знает дружина.

Только не мёртв Беовульф — пред ним расступилась пучина.

Держат главу великана могучие руки героя.

Вместе с огромным мечом — призом смертельного боя.

Так что не надо бояться, что тропы теряются в хмари,

Что на поверхности жизни — мерзкие злобные твари.

Длится кровавая битва, и в мрачной таинственной глуби,

Меч добывая в бою, восславятся доблести слуги.*

– Я думал ты о нашем походе, парень, вису сочинил, а ты о других героях. Слышал я, как-то поэму о Беовульфе. Но он в той истории убил дракона и погиб. А ты вроде бы и не об этом. Или просто другую историю сочинил? –разрушил тишину Повелитель, – или не сочинил?

– Не сочинил, – Эйнар обернулся к Хэлтору и кивнул:

– Не сочинил. Пересказал. А Беовульф действительно умер, после того, как убил дракона. Черного дракона. Он истек кровью. Дракон ему руку оторвал.

– Ты откуда …

– А я вот думаю, а почему они все цветные? Ну, драконы наши? – перебил говоривших, Эрик – самый молодой из Ушедших на Смерть.

– Цветные? Это у девок юбки цветные, парень, а драконы? Они… у них масти разные, как у лошадей – поддержал тему еще один воин.

– Нет, правда! Мы каких только не видели! Черный был? Был. Красный? Серый был. Зеленый. Я вот даже золотого видел!