– Я и сам едва не оказался замешанным в заговоре коннетабля, – признался Артур. – После ссоры с королём Бурбон начал рассылать письма своим друзьям и вассалам, призывая их выступить под его знамёнами. А так как после сражения при Мариньяно коннетабль проникся ко мне дружеским расположением, то я тоже получил подобное послание.

– И что Вы ответили герцогу?

– Естественно, я отказался примкнуть к нему и постарался отговорить Бурбона от окончательного разрыва с королём. Перед своим бегством герцог прислал мне ещё одно письмо, в котором сообщал, что не обиделся на меня и оценил моё благородство.

– Надеюсь, Вы уничтожили письма коннетабля?

– Нет, я привёз их с собой. Они спрятаны в этой книге в специальном тайнике.

– Может быть, Вы и правильно сделали, что сохранили их. Ведь в этих письмах Ваша жизнь и смерть.

– Возможно, отец. Потому что, узнав о том, что Бурбон сбежал, Франциск пришёл в такое бешенство, что приказал казнить всех его сторонников.

– А как королю удалось узнать о заговоре?

– От Великого сенешаля Нормандии, которому, в свой черёд, открылся его тесть, господин де Сен-Валье, близкий приятель коннетабля. Только благодаря заступничеству зятя ему удалось сохранить свою жизнь.

– Давайте поговорим о семейных делах, – после паузы сказал дядя Жанны. – Теперь, когда Франции угрожает новое вторжение, а самый блестящий военачальник предал её, я не могу равнодушно смотреть на это. Посему послезавтра еду с Вами, сын мой.

– Вы, кажется, удивлены? – спросил он затем.

– Да, сеньор. Ведь со дня Вашей отставки прошло больше десяти лет.

– Ну, и что же? Зато моя рука по-прежнему тверда, а глаз – зорок. Следовательно, ничто не мешает мне снова взять в руки меч.

– Как Вам будет угодно.

– А Вы что думаете об этом, друг мой? – обратился граф к отцу Жанны.

– Если бы не рана, полученная в битве при Форну, я отправился бы вместе с вами.

– Зато Ваш сын будет защищать Бургундию, так как император может в любую минуту двинуть свои войска с севера на помощь Бурбону. А вот моему наследнику придётся остаться вместо меня в Сольё.

– Прошу Вас, отец, возьмите меня с собой! – вдруг услышала Жанна голос кузена.

– Нет, сын мой. Ваша жена скоро должна родить. Ей нужна опора, как и Вашей матери. На войне всякое может случиться….

– Что же касается тебя, Жиль, то ты после обручения отправишься с шевалье де Монбаром в Дижон, – добавил граф.

– Простите, сеньор, но мне уже семнадцать, а я до сих пор не нюхал пороху, потому что в прошлом году неприятель так и не добрался до Бургундии, – неожиданно возразил Жиль. – В то время как мой кузен де Оре сопровождал Вас в походах с пятнадцати лет.

– Чего же ты хочешь?

– Позвольте мне поехать с Вами и кузеном!

– Боюсь, твоя тётушка будет возражать. Хотя, возможно, мне удастся убедить её, что твоё участие в военной кампании позволит заслужить тебе расположение короля.

– Спасибо, сеньор!

Поговорив ещё немного о семейных делах, мужчины разошлись, позволив Жанне беспрепятственно покинуть своё убежище. Внезапно она заметила на столе забытый Артуром томик Платона. «Ведь в этих письмах Ваша жизнь и смерть!» – вспомнила девушка слова дяди. Не отдавая себе отчёта, она обследовала книгу и вскоре обнаружила в переплёте тайник. Вынув оттуда письма, дочь барона де Монбара засунула туда вместо них наспех вырванную страницу из какой-то книги. А похищенные письма спрятала за корсаж. В оправдание Жанны следует заметить, что любой женщине сладостно сознавать, что в её руках находятся жизнь и смерть любимого мужчины!

Жанне снился ужасный сон. Вернее, это был не вполне сон, а воспоминание о том, что произошло наяву, и в чём девушка не признавалась даже на исповеди у священника.

Всё случилось в тот день, когда госпожа Клер прогнала Луизу из Монбара, а вместе со старшей дочерью, как известно, ушла и Лоренца. От радости старая баронесса пораньше уединилась в спальне с управляющим, отправив внучку спать в покои матери. Проводить девочку по тёмному коридору до спальни матери вызвался францисканец. Не успела Жанна войти в комнату, как кто-то сзади зажал ей рот и повалил на кровать. В полумраке скованная ужасом девочка разглядела склонившееся над ней потное лицо отца Жака. Только когда монах попытался раздвинуть её ноги, Жанна пришла в себя и начала сопротивляться. Ей повезло, что, вследствие тучности, монах был не слишком поворотлив. И, когда она укусила насильника за руку, тот ослабил хватку. Вдобавок расцарапав ему лицо, Жанна остаток ночи провела в чулане возле кухни. К счастью, больше францисканца она не видела. Очевидно, из страха перед наказанием, тот сбежал из замка. А Жанна из стыдливости не стала жаловаться бабушке.

Разбудила её Лоренца:

– Вставай, дочь моя! Сегодня твоё обручение!

Стараясь не думать о своём сне, девушка позволила нарядить себя в новое бордовое платье, подаренное донной Марией, и сама надела на шею агатовые чётки.

– Красный и чёрный – это твои цвета, – одобрила её Лоренца.

После чего вдруг озабоченно добавила:

– Не лежит у меня душа к сегодняшнему празднеству. Я думала, что за год вы с Жилем лучше узнаете друг друга. А вышло так, что твой жених уедет чуть ли не сразу после обручения.

Однако к приходу барона де Монбара его жена с дочерями была уже полностью одета.

– Ну, как, ты не передумала, дочь моя? – с серьёзным видом обратился Рауль де Брюи к Жанне.

– Нет, отец. Лишь бы мой жених не передумал.

На лице барона мелькнула улыбка:

– Можешь этого не опасаться. Граф де Сольё в любом случае заставит его сдержать слово.

Вероятно, услышав тихий вздох жены, Монбар прибавил:

– В конце концов, ты всегда успеешь стать монахиней.

– У меня к Вам есть одна просьба, отец, – после паузы сказала Жанна.

– Какая?

– Прошу Вас, отпустите моего брата в Сорбонну!

Барон перевёл взгляд на Антуана, который пришёл вместе с ним:

– Ты действительно хочешь этого, сын мой?

– Больше всего на свете, отец!

– Коли так, поезжай в свой Париж.

Антуан бросился обнимать сестру, и та подумала, что всё рассчитала верно: сегодня отец просто не мог ей отказать.

Из спальни Жанна вышла рука об руку с бароном де Монбаром. За ними следовала Лоренца с младшими детьми. Что же касается Луизы с мужем и Шарля, то они уже ждали их вместе с остальными в зале, где должно было состояться обручение. В центре там был сооружён импровизированный алтарь для священника. Справа от него Жанна увидела своего жениха с графом де Сольё, за спиной которого стояли все остальные родственники и гости мужского пола, справа же – донна Мария, её невестка и другие дамы. Первый раз девушка оказалась в центре внимания и немного смущалась под устремлёнными на неё со всех сторон взглядами. Во время речи священника Жанна украдкой поглядывала на Жиля. Тем не менее, лицо юноши было спокойно.

Однако в конце церемонии произошла неприятная неожиданность. Когда Жиль попытался надеть на пальчик девушки золотое кольцо в знак обручения, оно вдруг выскользнуло у него из рук. Гости зашептались, а жених побледнел. Что же касается Жанны, то от волнения она едва не упала в обморок. Между тем кольцо куда-то закатилось и призванные на помощь слуги никак не могли его найти. В разгар поисков из толпы гостей внезапно вышел какой-то человек и протянул пресловутое кольцо Жанне. В свой черёд, взглянув на своего благодетеля, та узнала в нём графа Олтона.

– У нас в Англии это считается плохой приметой, – заметил тот на своём родном языке, пока Жиль водружал кольцо на полагающееся ему место.

Вероятно, желая сгладить неприятный инцидент, граф де Сольё поспешил пригласить гостей к столу. Причём место Жанны оказалось между англичанином и Жилем. Теперь всё внимание её родственников сосредоточилось на Паркере. Из общей беседы она узнала, что Роберт благополучно довёз сестру до Лондона, где сдал на руки тётке.