– Значит, это твоя судьба.

Слова матери слегка удивили девушку: раньше Лоренца была против её ухода в монастырь. После паузы баронесса добавила:

– Достань-ка из этого ларя шкатулку и подай мне.

Подняв крышку резного ларя, стоявшего возле кровати, Жанна действительно увидела там серебряную шкатулку.

– Какая красивая вещь, матушка!

– Эту шкатулку сделал для меня покойный Кудерк.

При ближайшем рассмотрении шкатулка оказалась весьма затейливой: с изображением фамильного герба Монбаров на крышке, растительным орнаментом по краям и четырьмя изящными ножками в виде львиных лап.

– Но как Вы только не побоялись заказать её сыну колдуньи! А вдруг на неё наложено проклятие?

– У меня всегда были хорошие отношения с Бертиль…

– А, может, ты решила выйти замуж за племянника графини де Сольё из-за проклятия Лалена? – вдруг спросила Лоренца.

– Нет, я впервые слышу об этом, – ответила после паузы Жанна. – А кого он проклял?

– Свою единственную дочь, – нехотя пояснила баронесса де Монбар, – из-за того, что она родила от связи с герцогом Бургундии двух девочек-близнецов, одной из которых была моя матушка. Говорят, Жак де Лален заявил, что в нашем роду будут постоянно появляться бастарды и проклятия избежит только тот из его потомков, кто женится на особе королевской крови.

– Но ведь Лорьян – не принц!

– Его семья ведёт своё происхождение от герцогов Бретани, которые, в свой черёд, были потомками французских королей.

Пока Жанна обдумывала слова матери, та открыла шкатулку:

– Выбери себе любое украшение, дочь моя.

– Твоя старшая сестра получила от меня к свадьбе алмазный перстень, а Мари – кулон с рубином. Теперь пришла твоя очередь, – добавила Лоренца.

Девушка стала перебирать украшения. В шкатулке было немало красивых и дорогих вещей: перстни, кольца, ожерелья. Помимо этого там находились также дамский серебряный кинжал и агатовые чётки с золотым крестиком. Взяв чётки в руки, Жанна сказала:

– С Вашего позволения, я возьму эту вещь. Ведь её можно носить как ожерелье.

– Странно, что ты сделала такой выбор, – задумчиво произнесла в ответ баронесса де Монбар. – Когда-то я купила эти чётки в Милане для своей подруги Жанны де Монгильон. К несчастью, она скончалась после первых родов, но перед смертью попросила отца вернуть чётки мне на память о ней.

– Смотри, что мне подарила матушка, Гильеметта! – похвасталась Жанна, вернувшись к себе.

Та взвесила чётки на руке:

– Дорогая вещь! Наверно, это госпожа баронесса расщедрилась из-за Вашей помолвки.

– Откуда ты знаешь?

– Все слуги в замке уже болтают, что хозяин рад спихнуть с рук ещё одну дочку.

– По крайней мере, родители заботятся обо мне.

– Не забывайте о последней воле моей покойной госпожи!

– Ладно, ступай. Мне нужно подумать.

Перебирая бусины чёток, словно года, девушка предалась воспоминаниям. Её раннее детство было счастливым. Пока трое старших детей барона де Монбара постигали науки в Сольё под руководством опытных учителей, приглашённых из Дижона, Жанна и Антуан безмятежно подрастали в Монбаре. Но когда Жанне исполнилось пять лет, в замок вернулась после кончины третьего мужа её бабушка, госпожа Мари Клер. Будучи особой властной, она попыталась взять управление Монбаром в свои руки. Сначала уговорила сына назначить управляющим своего секретаря Оливье ле Дэма. Потом заявила, что не отпустит младших внуков в Сольё, так как сама сможет дать им необходимое образование. Лоренца противилась этому, как могла. Но барон де Монбар привык слушаться мать с тех самых пор, как его отец погиб в битве при Нанси. Таким образом, Жанна проводила целые дни в молитвах вместе с бабушкой и странствующими францисканцами, которых привечали в Монбаре. Даже спала она в покоях старой баронессы, куда после тушения огня Гильеметта приводила управляющего. Девочке приходилось затыкать уши, чтобы не слышать бабушкины стоны, доносившиеся с соседней кровати. Хотя про эту связь знал каждый слуга в замке, барон де Монбар продолжал считать свою мать благочестивой и добродетельной женщиной. Что же касается учения, то госпожа Мари Клер поручила своих внуков отцу Жаку, францисканцу, задержавшемуся в замке дольше остальных. Этот жирный монах бил по рукам Антуана верёвкой с узлами, служившей ему поясом, за каждый неправильно спряжённый латинский глагол и украдкой щупал под столом Жанну. Запуганные дети не смели никому пожаловаться. Их мучения закончились только полгода спустя после того, как старая баронесса, воспользовавшись отсутствием своего сына, повздорила с невесткой, вследствие чего та вместе со старшей дочерью покинула замок. Однако барон де Монбар вернул жену, а матери предложил переехать в монастырь под Дижоном, где приняла постриг её родная сестра. Жанна, которую госпожа Клер успела настроить против Лоренцы, выразила желание уехать вместе с бабушкой. В монастыре девушка провела год, пока старая баронесса не скончалась. Однако перед смертью она решила взять с Жанны клятву отомстить за неё Лоренце. Девушка на всю жизнь запомнила тот день, когда бабушка открыла ей причину своей ненависти к невестке: оказывается, Лоренца была в молодости любовницей Людовика ХII и родила от него Луизу, а потом, когда король бросил её, околдовала барона де Монбара (не зря она привечала в замке Бертиль!) и заставила его жениться на себе. «Поклянись на распятии, Жанна, что отомстишь за меня! – хрипела старая баронесса. – Или гореть тебе вечно в аду!»

Это были её последние слова. Но, поскольку Жанна не успела принести клятву, она, что бы ни говорила Гильеметта, не считала себя связанной последней волей бабушки.

На следующий день гости уехали, договорившись о том, что обручение Жанны и Жиля состоится в конце мая в Сольё. Месяц спустя девушка сидела в своей комнате и перечитывала Фому Аквинского, когда с кухни пришла её служанка.

– Какие новости, Гильеметта? – поинтересовалась Жанны, заметив возбуждённое состояние последней.

– Только что приехал Ваш брат, мадемуазель.

– Шарль?

– Да. И не один.

– Кто же с ним?

Гильеметта таинственно усмехнулась.

– Наверно, какой-нибудь друг моего брата? Или лекарь для Джейн? Что же ты молчишь?

– Уж не знаю, что и сказать Вам, мадемуазель. Увидала-то я его издали. И сразу побежала к Вам.

– Ну, и на кого он похож?

– На Вашего зятя барона де Оре.

Девушка захлопнула книгу:

– Пойду посмотрю: может, ты ошиблась?

– Может и ошиблась, мадемуазель.

Однако сердце Жанны противоречило разуму. Зная, что, согласно обычаю, гостя обязательно отведут в зал, чтобы поднести ему чашу с вином, она поднялась наверх и проскользнула на внутренний балкон, предназначенный для музыкантов. Гость действительно уже был в зале и беседовал со старшим братом Жанны, кареглазым брюнетом, похожим на мать. А вот волосы гостя, выбивавшиеся из-под шляпы, отливали медью. Кроме того, невзирая на рост чуть выше среднего, он имел атлетическое сложение. Без всякого сомнения, это был муж Луизы.

Стараясь унять сердцебиение, девушка раздумывала, как ей поступить. И тут гость заметил её и что-то сказал Шарлю.

По первым же звукам его речи с иностранным акцентом Жанна поняла, что ошиблась, приняв незнакомца за своего зятя.

– Это моя сестра, сеньор, – угрюмо сообщил Шарль.

После чего добавил:

– Уж коли ты здесь, спускайся, сестрица. Поприветствуй моего шурина графа Олтона.

Спускалась Жанна довольно медленно, так как ей не очень хотелось знакомиться с братом Джейн.

– Вы не похожи на своих сестёр, – сказал Роберт.

Девушка промолчала, так как считала, что у неё действительно мало что общего с сёстрами.

Англичанин же отличался удлинённым, немного лошадиным лицом с крупным носом, как у Артура. И глаза у него были такого же небесного цвета. А вот губы – более тонкие. Не говоря уже о небольшой бородке, которой он пощекотал шею Жанны во время приветственного поцелуя. Вероятно, из-за этой бородки Роберт показался девушке очень старым. Хотя, по словам Джейн, её брату должно было вскоре исполниться тридцать три года.