Мысленно попрощавшись не только с надеждой вернуться домой, но и с жизнью, я зажмурилась. Мне совершенно не хотелось видеть собственную смерть. Тем более, что картина вряд ли ждала приятная глазу. Меня тряхнуло на плече, раздался приглушённый удар подошв о землю и… всё. Ни расплющивания, ни какой-никакой смерти не случилось. Или случилась, но она оказалась совсем не болезненной и не страшной.

С опаской приоткрыв один глаз, потом второй, я обнаружила, что по-прежнему висела на плече, подбородком упираясь в широкую мускулистую спину Лесовика. Под ногами у него стелился мягкий ковёр луговой травы, а позади возвышалась отвесная стена оврага. Но не глубокого, уходящего почти в Преисподнюю, а не больше сажени.

— Чудеса-а… — выдохнула дрожащим голосом.

— Завеса, — поправил меня Лесовик. — Чтобы любопытные не забредали.

Да уж, способа отвадить кого-то эффективнее не придумаешь. Я бы к такому обрыву и на аршин не подошла, а уж заглядывать тем более не стала. Мне моя жизнь ещё дорога, несмотря на то что за ночь я с ней уже несколько раз попрощаться. Расставания, как говорится, закаляют любовь. Поэтому моя любовь к жизни только укрепилась.

— Мы уже пришли? — спросила жалобно. От одной только мысли, что снова придётся мчаться быстрее ветра, становилось дурно. — Это и есть твой край?

— Пришли, — успокоил меня Лесовик, но с плеча не спустил.

Упёршись трясущимися руками в его спину, я снова выглянула. Хотелось заранее подготовиться к тому, что ждало впереди. А то, может, этот широкоплечий опять сиганёт куда-нибудь без предупреждения, и у меня от испуга сердце остановится.

— Не ёрзай, — сделал он замечание, вызывая у меня праведный гнев. Принёс неизвестно куда и ещё одёргивает! Хотя я ясно дала ему понять, что попала на алтарь по ошибке.

— Чурбан бесчувственный, — пробубнила себе под нос, за что была многозначительно подброшена на плече. Подкидывал он меня, кстати, с завидной лёгкостью, будто не деву нёс, а пуховое одеяло какое-нибудь. Ну, и здоровяк!.. У нас в общине девки за него бы дрались, если б при встрече от испугу дух не испустили.

Нет, на вид-то он не страшный. Только большой. Но появление из воздуха и прогулка быстрее ветра всё-таки вызывают опасения. Кто знает, на что ещё этот богатырь способен.

Несмотря на недовольство моего широкоплечего транспорта, кое-что я всё-таки успела рассмотреть. За оврагом начиналось поле, засеянное овсом, а за ним вдалеке виднелся город. Дивный такой, ладненький. Одни хаты да хоромы, все с резными украшениями и палисадами. В нашей общине только зажиточные такие дома могли себе позволить. А тут что не житель, то богатей.

И город-то раскинулся широко и далеко. Такого большого я отродясь не видывала. Хотя с отцом часто на тройке каталась в соседние поселения. А они всяко больше нашего села.

— Хорошо вы тут устроились, — заметила, снова выглядывая из-за спины Лесовика.

— Не жалуемся, — ответил тот без особого энтузиазма и поволок меня дальше. Здесь он шёл тоже быстро, но ветер обгонять не стал. Будто не торопился домой. — И куда тебя селить? — спросил он, останавливаясь в раздумьях. — Может?.. А хотя не-ет. Ладно, — отправился дальше.

— Если ты не спешишь, то я бы пешком пошла, — сказала миролюбиво в надежде, что он сжалится. — Мне вниз головой дурнеет. Смилуйся, а?

— Так я же чурбан бесчувственный, — припомнил он мне. — Да и бегаешь ты слишком хорошо. И дерёшься к тому же.

— Да не дерусь я! Это случайно вышло.

— Ну, тут только ты знаешь, случайно или нет. Повиси-ка лучше на плече. Мне так спокойнее.

«А мне нет!» — хотелось закричать, но я собрала волю в кулак и сдержалась. На всякий случай решила пока не портить отношения с Лесовиком. Точнее, не портить их окончательно.

— А если я слово дам? — не сдержалась всё-таки. — Что не буду сбегать и драться.

— Ну, давай, — неожиданно согласился Лесовик.

— Даю. Обещаю больше не драться. И не сбегать пока что… — добавила предусмотрительно.

— Молодец, — похвалил меня Лесовик и понёс дальше.

— А как же спустить на землю?

— Разве я такое обещал? Не припоминаю.

Попыхтев от возмущения, я снова притихла. Чурбан он и есть чурбан! Что с него взять?

Недовольно сопеть вниз головой пришлось приличненько. Случайно пожертвованную меня Хозяин леса решил не селить на окраине, потому что я «слишком хорошо бегала». И вообще, отчего-то решил нигде не селить, а понести к себе домой.

Дом у него, надо признаться, царский! Трёхэтажный сруб со множеством теремов в виде остроконечных башенок, соединённых сенями и переходами. Резные наличники и карнизы, просторный двор, большой придомовой сад. В доме ковры с яркими орнаментами, гобелены, покрытые эмалью печи и даже рисованные узоры на потолках. Такого я бы и в жизнь нигде не увидела!

— Чего притихла? — спросил он, когда поднялся вместе со мной на жилой этаж. — Нравится?

— Да как такое не понравится?.. Живёшь как царь.

— Так я и есть царь, — усмехнулся он. — Только лесной. Есе-ения, — позвал он кого-то и, прихватив меня за бёдра, наконец, опустил на пол. В светлицу вошла русая девица с прикрытыми платком волосами. — Гостью мою помой и переодень, — показал на меня. — И ещё кое-что, — жестом приманил девушку к себе и стал шептать ей что-то на ухо, то и дело бросая на меня задумчивые взгляды. — На всякий случай, — добавил он уже вслух, окончательно меня заинтриговав.

Надеюсь, речь шла не о том, чтобы связать меня или приковать к чему-нибудь. А то скажет опять, что я «слишком быстро бегаю» и решит подстраховаться. К слову, о побеге я и вправду думать не перестала. Но поскольку от Хозяина леса на своих двоих не убежишь, решила действовать методами убеждения. Придётся с ним как-то договариваться.

Девица по имени Есения взялась за меня с огнём и энтузиазмом. Отвела в мыльню, заставила раздеться под своим строгим надзором. Но вместо того, чтобы мыть, принялась меня разглядывать. И не просто как-нибудь, а тщательнейшим образом. Проверила каждый кусочек кожи, будто что-то на нём искала.

— Где у тебя оберег? — спросила Есения, так ничего и не найдя. Я вопросительно подняла брови. — Знак полумесяцем с рунами внутри, — пояснила она наконец.

— Печать невесты, что ли? — переспросила я, сообразив, о чём речь. — Так нет её у меня. Я же говорю, что не та дева. Ошибся ваш Хозяин леса. Не ту взял, — в душе мало-мальски начала зарождаться надежда.

Есения в мои слова не поверила и потому принялась вертеть меня снова. Но печать так и не нашла, поскольку та имелась у сбежавшей Василины, подруженьки моей ненаглядной.

Помыться мне всё-таки дали, хотя я себя грязной не чувствовала. Одели в расшитое узорами платье и начали заплетать волосы в косу с двумя лентами.

— А почему две? — возмутилась я. — У меня пока жениха нет.

Есения до боли ущипнула меня за спину.

— Забыла, с кем пришла сюда? — укорила она.

А ведь и правда. Дев, что отдают Лесовику, у нас в деревне невестами его величают. Но на кой ему столько невест, если он ими не питается? Ерунда какая-то.

— Помню, — буркнула я в ответ и позволила повязать себе ленты. Статус почти замужней девушки меня слегка обескураживал. Ещё вчера я строила планы на жизнь и присматривалась к парням, а сегодня — две ленты в косе и никаких перспектив настоящего замужества. Не повезло так не повезло.

Вышла к Хозяину леса я намытой и разодетой и отчего-то смутилась под его пристальным взглядом. Он же, как и в прошлый раз, жестом подозвал Есению к себе, и та стала рьяно ему о чём-то рассказывая. Лесовик изумлённо приподнял брови и посмотрел на меня с ещё большим интересом. А потом весело ухмыльнулся.

— Как, говоришь, тебя зовут? — обратился ко мне, жестом отгоняя от себя Есению.

— Агнешка я.

— Есения сказала, что у тебя нет печати. Что, правда нет?

— Да откуда ей взяться-то⁈ — возмутилась я. — Говорю же, меня на жертвенник по ошибке принесли. Должны были Василину, у неё и печать. А я так, в избе просто с ней сидела. Сдуру… — последнее буркнула себе под нос.