«Не выебывайся»

«Я ради этого сюда и пришёл»

Они зашли в здание и забрались по лестнице на второй этаж. Носильщики как раз затащили бочки в дальнюю комнату и пошли обратно, хрустя осколками стекла под ногами.

– Почему мы сначала разгружали яхту, а теперь еще и таскаем все в лабу? Это нечестно, – жаловался один из них. – Я тоже хочу стоять возле грузовика и нихуя не делать.

– Тебе полезно размяться. Я видел твой живот в бане, боров сучий, скоро даже шлюхи будут отказывать тебе с таким наплывом жира.

– Зато знаешь, кто никогда не откажет? Твоя ма…

Он выхаркал последний слог вместе с кровью. Пока Акутагава плавно опускал его тело, Кевин держал второго носильщика сзади и наносил быстрые колющие удары в грудь – раз удар, два удар, три удар, четыре удар, пять удар; на пятом он оставил клинок торчать из груди и схватился двумя руками за его челюсти, раздвигая их в разные стороны. Прошипели компрессоры в руках, и кожа по бокам рта начала рваться под чавкающим хрустом челюсти. Разорвав его глотку, Кевин аккуратно опустил тело на пол. Его залитые кровью руки проявились в пространстве.

«Ты совсем ебанулся?»

«Я не курил джазик уже около двадцати часов»

«У тебя руки видно»

«Это руки смерти, идущие по души Ягути»

«Я отстраню тебя от работы на правах лейтенанта»

«Тогда я сторчусь и сдохну по твоей вине»

Кевин достал из-за спины крисс и пошел вперед. Акутагава отставал от него на несколько шагов со штурмовой винтовкой, выцеливая закрытую дверь правее от плеча Кевина. Поравнявшись с ней, Кевин плавно опустил дверную ручку – залп из дробовика раскрошил пластиковую дверь и отбросил его к стене.

«Ебать…»

Он стрелял кучной очередью в дверной проем, Акутагава оторвал приклеенную чеку и забросил гранату в комнату, после чего подхватил Кевина и оттащил назад. Но взрыва так и не последовало.

«Все-таки… Даром досталась…»

Повреждённое маскировочное покрытие Кевина расползалось кровоточащей паутиной помех в воздухе, его конечности то появлялись, то исчезали, создавая ощущение телепортации в пространстве.

– Вас «Ханзо» прислали? Не можете пережить тот факт, что малоимущие получают доступное лечение? Уебищные жиды!

Дверь прошил очередной залп из дробовика, выбивая ее пластиковый каркас в коридор. Снизу послышались множественные шаги. Кевин отключил болевой порог и, тяжело дыша, привстал.

«ВНИМАНИЕ! ОТКЛЮЧЕНИЕ БОЛЕВОГО ПОР…»

Он закрыл оповещение нейроинтерфейса и размял руки, прислушиваясь к своему телу: движения давались с трудом, но, если не вкладывать в них усилие, то можно было как бы выбрасывать свои конечности вперёд словно пустые рукава куртки.

«Помнишь, как Ясубицу нас учил? В ситуации или, или – всегда выбирай смерть»

«Лучше отдохни, я…»

«Дай мне свой сето»

«Кевин…»

Кевин взял два сето и прокрутил их в воздухе.

«Я покажу им Бога смерти»

Две окровавленные руки с клинками вылетели на лестницу и закружились в вихре. Пятеро солдат Ягути, забиравшиеся наверх, даже не успели понять, что происходит; два летающих клинка располосовали по косой траектории лицо, затем, прокрутившись в воздухе, рассекли шею, увернулись от выстрела и разделились, пронзая живот и глазницу, Кевин оттолкнулся от ступени и налетел на пятого, проткнув его грудь обоими клинками.

– Дни «Ханзо» скоро будут сочтены! Вы живете в прекрасное время! Время заката вашей ебаной империи! Слышите? Вас всех перебьют, как дворовых псин!

Акутагава прислонился к стене и выпустил очередь из штурмовой винтовки в дверной проем. Снова выстрелил дробовик, и дробь рассеялась пыльными ударами по стене, разбрасывая бетонные осколки. Акутагава несколько раз осторожно выглянул в дверной проем, пытаясь пометить оптикой людей и светошумовую гранату. Два раза подряд выстрелил дробовик, задев его правую ногу дробью. Акутагава дернулся, но не издал не звука. Граната лежала под большим столом, за ним стоял тот «клоун» с помповым дробовиком с-12, в правом конце комнаты за бочками прятались варщики в костюмах химзащиты.

– Мы знаем!.. Слышите, уебки? Про «Мугэн»! Общественности это тоже понравится! Готовьтесь вспарывать животы!

Акутагава достал крупнокалиберный пистолет нарака и выстрелил автоматическим наведением в гранату. Взрыв ослепительно яркого света заглотил комнату. Он выглянул в проем чтобы выстрелить, но в его лицо тут же впечатался стальной кулак – Акутагава отлетел к стене, нога отбросила пистолет в сторону, из располосованного помехами дверного проема вытянулось дуло дробовика.

– Саёнара, – прошептали губы из помех.

Акутагава дернулся в бок, дробь задела его бедро, он выхватил штурмовую винтовку и увидел, как из губ перед ним вырвалось лезвие сето, выбивая передние ряды зубов. Хлынула кровь, и тело вместе с дробовиком тяжело завалилось на пол. Кевин, чья залитая кровью фигура полностью проявилась в пространстве, упал на колени.

«Надо ретироваться»

«Сука ебаная»

«Один момент»

Акутагава поднялся и, хромая на правую ногу, зашел в комнату. Протрещали три одиночных выстрела из штурмовой винтовки.

«Ебать мы с тобой конечно… Молодцы…»

«Заложил пластид, пойдем отсюда»

Акутагава отключил свой болевой порог и отнёс Кевина к машине, едва не упав вместе с ним перешагивая через тела на лестнице. Он уложил его на задние кресла и сел за руль. Побелевшее лицо Кевина резко контрастировало с темной засохшей кровью. Акутагава активировал запал и под грохот взрыва развернул машину.

– А помнишь… – прокряхтел Кевин, давясь влажным кашлем. – Как мы ходили в суши-бар… Отметить твой перевод в отдел… И ты… Впервые нажрался как скотина… Выпив… Шесть бутылок соджу…

– Помолчи, – сказал Акутагава, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

– Ты… Ты всегда мне напоминал автоматон с рынка… Такую эмоционально… Туповатую куклу, но исполнительную и… Надежную… А тогда… Впервые… Ты вёл себя как нормальный человек… Показывал… Хоть какие-то эмоции…

– Ты специально наводишь драму? Умирать что ли собрался?

– Вот как сейчас… – Кевин ухмыльнулся, ощущая, как у него отнимаются конечности. – Я чувствую… Это… А знаешь… Я ведь просто… Хотел…

Машина съехала на обочину и остановилась. Кевин лежал с закрытыми глазами и часто дышал хрипевшей грудью. Акутагава сжал руль и, не оборачиваясь, спросил:

– Что ты хотел, Кевин?

– Я хотел… Просто хотел… После работы… Сладко… Дунуть…

Дыхание прервалось и в салоне повисла тишина, прерываемая только ритмичными щелчками поворотника.

Джейсон склонился с кровати и вслепую выдернул из-под нее пустую утку. Его вырвало вязкой жижей, которую давали на завтрак – нечто вроде безвкусного протеинового коктейля, обогащенного витаминным комплексом. От изгиба груди и сокращений желудка спина окаменела в острой, сковывающей боли. Джейсон застонал и сдавил дозатор синтетического морфия. Через десять минут он провалился в тупой, тяжелый сон – точно ударившись об стену головой.

Ему снилось, как он стоит перед зеркалом и смотрит в собственное отражение, которое двигается вместо него самого. Себя настоящего он не мог заставить даже моргнуть глазами. Настоящего ли? После установки лиминала границы между вымыслом и реальностью стёрлись; его личность, состоявшая из набора определенных характеристик, расширилась до пределов его воображения. Теперь он мог быть кем угодно: оползнем, червем, кислотным дождем, многоликим демоном или ослепляющей десницей Господа. И в то же время он был никем, пустым сосудом, который Вон называл в разговорах с Дадзаем «буферной зоной». Отражение подняло руку с ножом и приблизило к горлу. Сначала кожа не поддавалась, и лезвие терлось об нее как затупленный нож об кожицу помидора; затем рука с нажимом вдавила лезвие – и на шее проступила тонкая полоса крови.

Он не знал, какое сейчас время года, не знал, как давно находится в этом испытательном комплексе. Здесь не было никаких окон – только проекции на стенах, которые показывали то цветущее маковое поле, то заснеженные горы. Джейсон иногда пытался выведать информацию у медсестёр, но отказывались с ним разговаривать.