– Что за проект? И ты зря пытаешься вызвать охрану, мы полностью заглушили связь в квартире.

Вон действительно пытался связаться с кем-либо по кохлеарной связи, но все вызовы обрывались.

– Ладно… – сдался Вон. – Это была мечта Дадзая, имплант, который переадресует сигналы с чужого нейроинтерфейса… – слова давались ему с трудом, он смотрел то на тело, лежавшее у дивана, то на сомкнутые руки на шее заложника, и старался через силу заставлять себя говорить дальше. – В свою виртуальную буферную зону, вводя человека в полностью управляемую иллюзию, «лиминал». Это был… Это был прорыв… Почти… Двое из пятерых контрольных подопытных, которым мы вживили этот имплант, быстро погибли от побочных эффектов… Их нервные системы буквально перегорели… И пирамидные нейроны в голове… Они не выдерживали управления лиминалом, деградируя за несколько минут… Сотни тысяч связей… Вся структура мозга… – Вон подсознательно продумывал, что он мог бы сделать в сложившейся ситуации. Если заставить кого-то выстрелить, то активируется автоматическая турель и поднимется тревога – но они могут успеть убить и его, и остальных заложников. – Дадзай все равно настаивал на продолжении экспериментов… В итоге мы… Мы использовали его внебрачного сына как контрольный образец… Интегрировали ему искусственный интеллект, который помогал в обработке лиминала, и вживили целую колонию наноботов для ускоренной нейрорегенерации… И у нас получилось… Даже лучше, чем я рассчитывал… Его нервная система восстанавливалась моментально, а благодаря поддерживающему чипу мозг практически не затрагивался… – Вон бросил быстрый взгляд на камеру видеонаблюдения, устанавливая с ней связь по локальной сети. Оставалось только подобрать нужный порт доступа. – А потом… Потом они все бесследно исчезли на одном из заданий.

– Исчезли? И вы просто решили сделать вид, будто их никогда не существовало?

– Мы потеряли связь с джетом посреди тихого океана. Разгерметизация кабины… – Вон вошел в охранную систему квартиры и послал тревожный сигнал. – У них не было никаких шансов выжить.

– Кто ещё знает об этом? Ты ведь не мог работать над проектом один.

– Никто, только Дадзай, но он уже мертв. Остальные либо не знали над чем работали, либо были устранены после завершения проекта.

Бесшумно открылась входная дверь.

– Если это правда они, – продолжал говорить Вон, – если они смогли каким-то образом выжить, то нам всем в пору начинать молиться о том, чтобы им не захотелось отомстить…

– За что?

– За то, что мы делали с ними.

Вооруженные охранники вышли из-за спины Вона, но люди в масках уже растворились в пустоте одновременно активировав свои маскировочные импланты.

– Вам пиздец! – крикнул Вон, зная, что они скорее всего еще находятся где-то недалеко. – Нам всем пиздец… Честно говоря, я бы предпочел смерть вместо встречи с ними… Вы даже не представляете… На что они способны…

– Мы уже вызвали полицию и скорую помощь, господин Вон, – сказал один из охранников. Другой охранник крикнул из спальной комнаты:

– Здесь ваша семья, все целы, только перепуганы.

Вон нервно усмехнулся.

Акутагава ограничил диапазон слышимости до минимума чтобы не отвлекаться на посторонние звуки. Он пил уже третью кружку кофе за вечер, но так не мог сконцентрироваться, будто бы каждый раз соскальзывая с острых засечек букв и теряя мысль – даже когда казалось, что он вот-вот ухватит ее и вычленит тот самый «нужный образ», запечатав его в словах. От бесплодности этих попыток вызревало напряжение, от напряжения еще больше страдала концентрация. Но он был твердо намерен завершить главу и продолжал сечь усталое сознание: слово за словом, действие за действием.

…Точки от лазерных прицелов, словно яркие красные светлячки, слетелись на груди Кристофера. Он знал, что это будет болезненная смерть: они выцеливают наверняка, боясь промахнуться мимо головы, так что пули влетят в бронежилет и переломают ребра. Он умрет не сразу, корчась на полу в агонии угасающего разума. Было бы хорошо просто выстрелить себе в голову, но последний патрон предназначался не для него – лучше убедиться, что Тоби умрет окончательно. Палец сдавил крючок, разделявший жизнь от загадочной вечности. Лежавший перед ним Тоби через силу раскрыл отяжелевшие веки и поперхнулся кровью, словно усмехаясь…

Резиновая пулька попала точно в висок Акутагавы. Он обернулся: в дверном проеме стоял его сын Акира с игрушечной винтовкой в руках. Акутагава включил слух.

– Сколько раз я тебе говорил не целиться в людей? – раздраженно спросил он, но тут же подумал: сыну просто хочется хоть как-то добиться внимания отца, который вечно пропадает то на работе, то в собственных мыслях, и Акутагава сжалился над ним. – Дело в том, что людей формируют их привычки. А привычка играть с оружием заканчивается быстрой смертью на улице.

– Нет, – дерзко ответил сын, снова нацелив автомат. – Я убью всех, кто встанет на моем пути. Тра-та-та, – он выпустил залп резиновых пуль в плечо отца, которые рикошетом разлетелись по всей спальне.

Акутагава подскочил к нему и, схватив винтовку за дуло, вырвал ее из рук.

– Всегда найдется кто-то половчее, – сказал он, глядя в глаза Акире. – Выживают те, кто хорошо знает о своих слабостях.

– Я в тебя столько раз попал, что ты бы уже был мертв, – выдерживая взгляд отца, ответил Акира. – Означает ли это, что ты плохо знаком со своими слабостями?

Три раза подряд застрекотал дверной звонок. Алиса, жена Акутагавы, вышла с кухни в фартуке и сначала вопросительно посмотрела на них, потом на входную дверь.

– Я убил папу, – сказал Акира. – Два раза: сначала в голову, потом в плечо.

– Однажды папа отдаст тебя в интернат, – сказала Алиса.

– Кевин пришел, наверное, – Акутагава подошел к двери и посмотрел на экран дверной камеры. За дверью стоял Кевин с зализанными набок волосами и двумя пакетами в руках. – Ну да.

– Дядя Кевин! – подбежал Акира, когда Акутагава открыл дверь. – Дядя Кевин, научите меня взламывать телевизор, вы обещали!

– Привет, Кевин, – улыбнулась Алиса. – Ты голодный? Я как раз лапшу делаю, скоро будет готова.

– А я вам бенто купил, – протянул пакет Кевин. – И упаковку пшеничного пива. Акута говорил, что ты любишь пшеничное, правда я марку не запомнил, просто взял самое дорогое.

– Спасибо, – кивнула, слегка поклонившись, Алиса. Она забрала пакеты и отнесла на кухню.

– Дядя Кевин… – продолжал настаивать Акира. Кевин потрепал его по голове.

– Дядя Кевин сам не справляется с телевизорами, ничему хорошему он тебя не научит, – вмешался Акутагава. – В прошлый раз он пытался переключиться на кабельное и сжег телевизор.

– Я просто слегка перенапрягся тогда, – усмехнулся Кевин. – Потом научу, сейчас мне надо с твоим папой поговорить о делах.

– Вот вы всегда так, – обиделся Акира. – И в итоге «потом» никогда не наступает.

– Обещаю. Еще и пылесосом научимся управлять, будешь шугать папу и засасывать его носки.

– Круто! Хочу!

– Акира! – раздался голос Алисы с кухни. – Иди есть! Хватит мешать взрослым.

Кевин кивнул в сторону двери. Акутагава забрал из спальни пачку сигарет и вышел с ним на лестничную площадку. Оба закурили. Кевин выглядел трезвым: ни туманного взгляда, ни хлюпающего носа. Он задумчиво смотрел в приоткрытое окно, уставший и серьезный – Акутагава давно не видел его таким.

– Флинн скинул мне наводку, сегодня должны привезти очередную партию прекурсоров около двух часов ночи. Яхт клуб на Джефферсон авеню. Я так понял, что всю эту тему делают в Ирландии, а не в Таиланде, и возят транзитом через Канаду. Не суть важно. Будет поставщик и владелец одного из шопов, какой-то мажор, которого хотят убрать конкуренты – они и поделились инфой, мол, все только в выигрыше останутся.

– Уберем одного и будут варить другие? Интересный расклад.

– Не, они не заинтересованы в этом. Убыточный бизнес – прекурсоры дорогие, возить сложно, а цена самого продукта низкая. Их больше интересуют всякие дизайнерские эйфоретики и стимуляторы.