— Исчезли? И вы просто решили сделать вид, будто их никогда не существовало?

— Мы потеряли связь с джетом посреди тихого океана. Разгерметизация кабины… — Вон вошел в охранную систему квартиры и послал тревожный сигнал. — У них не было никаких шансов выжить.

— Кто ещё знает об этом? Ты ведь не мог работать над проектом один.

— Никто, только Дадзай, но он уже мертв. Остальные либо не знали над чем работали, либо были устранены после завершения проекта.

Бесшумно открылась входная дверь.

— Если это правда они, — продолжал говорить Вон, — если они смогли каким-то образом выжить после крушения, то нам всем в пору начинать молиться о том, чтобы им не захотелось отомстить…

— За что?

— За то, что мы делали с ними.

Вооруженные охранники вышли из-за спины Вона, но люди в масках растворились активировав свои маскировочные импланты.

— Они придут за нами, — сказал Вон, зная, что они еще находятся где-то рядом. — И, честно говоря, я бы предпочел смерть вместо встречи с ними… То, на что они способны… Вы даже не сможете это представить…

— Мы уже вызвали полицию и скорую помощь, господин Вон, — сказал один из охранников. Другой охранник крикнул из спальной комнаты:

— Здесь ваша семья, все целы, только перепуганы.

Вон нервно усмехнулся.

Акутагава ограничил диапазон слышимости до минимума, чтобы не отвлекаться на посторонние звуки. Он пил уже третью кружку кофе за вечер, но так не мог сконцентрироваться, будто бы каждый раз соскальзывая с острых засечек букв и теряя мысль — даже когда казалось, что он вот-вот ухватит ее и вычленит тот самый «нужный образ», запечатав его в словах. От бесплодности этих попыток вызревало напряжение, от напряжения еще больше страдала концентрация. Но он был твердо намерен завершить главу и продолжал сечь усталое сознание: слово за словом, действие за действием.

…Точки от лазерных прицелов, словно яркие красные светлячки, слетелись на груди Кристофера. Он знал, что это будет болезненная смерть: они выцеливают наверняка, боясь промахнуться мимо головы, так что пули влетят в бронежилет и переломают ребра. Он умрет не сразу, корчась на полу в агонии угасающего разума. Было бы хорошо просто выстрелить себе в голову, но последний патрон предназначался не для него — лучше убедиться, что Тоби умрет окончательно. Палец сдавил крючок, разделявший жизнь от загадочной вечности. Лежавший перед ним Тоби через силу раскрыл отяжелевшие веки и поперхнулся кровью, словно усмехаясь…

Резиновая пулька попала точно в висок Акутагавы. Он обернулся: в дверном проеме стоял его сын Акира с игрушечной винтовкой в руках. Акутагава включил слух.

— Сколько раз я тебе говорил не целиться в людей? — раздраженно спросил он, но тут же подумал: сыну просто хочется хоть как-то добиться внимания отца, который вечно пропадает то на работе, то в собственных мыслях, и Акутагава сжалился над ним. — Дело в том, что людей формируют их привычки. А привычка играть с оружием заканчивается быстрой смертью на улице.

— Нет, — дерзко ответил сын, снова нацелив автомат. — Я убью всех, кто встанет на моем пути. Тра-та-та, — он выпустил залп резиновых пуль в плечо отца, которые рикошетом разлетелись по всей спальне.

Акутагава подскочил к нему и, схватив винтовку за дуло, вырвал ее из рук.

— Всегда найдется кто-то половчее, — сказал он, глядя в глаза Акире. — Выживают те, кто хорошо знает о своих слабостях.

— Я в тебя столько раз попал, что ты бы уже был мертв, — выдерживая взгляд отца, ответил Акира. — Означает ли это, что ты плохо знаком со своими слабостями?

Три раза подряд застрекотал дверной звонок. Алиса, жена Акутагавы, вышла с кухни в фартуке и сначала вопросительно посмотрела на них, потом на входную дверь.

— Я убил папу, — сказал Акира. — Два раза: сначала в голову, потом в плечо.

— Однажды папа отдаст тебя в интернат, — сказала Алиса.

— Кевин пришел, наверное, — Акутагава подошел к двери и посмотрел на экран дверной камеры. За дверью стоял Кевин с зализанными набок волосами и двумя пакетами в руках. — Ну да.

— Дядя Кевин! — подбежал Акира, когда Акутагава открыл дверь. — Дядя Кевин, научите меня взламывать телевизор, вы обещали!

— Привет, Кевин, — улыбнулась Алиса. — Ты голодный? Я как раз лапшу делаю, скоро будет готова.

— А я вам бенто купил, — протянул пакет Кевин. — И упаковку пшеничного пива. Акута говорил, что ты любишь пшеничное, правда я марку не запомнил, просто взял самое дорогое.

— Спасибо, — кивнула, слегка поклонившись, Алиса. Она забрала пакеты и отнесла на кухню.

— Дядя Кевин… — продолжал настаивать Акира. Кевин потрепал его по голове.

— Дядя Кевин сам не справляется с телевизорами, ничему хорошему он тебя не научит, — вмешался Акутагава. — В прошлый раз он пытался переключиться на кабельное и сжег телевизор.

— Я просто слегка перенапрягся тогда, — усмехнулся Кевин. — Потом научу, сейчас мне надо с твоим папой поговорить о делах.

— Вот вы всегда так, — обиделся Акира. — И в итоге «потом» никогда не наступает.

— Обещаю. Еще и пылесосом научимся управлять, будешь шугать папу и засасывать его носки.

— Круто! Хочу!

— Акира! — раздался голос Алисы с кухни. — Иди есть! Хватит мешать взрослым.

Кевин кивнул в сторону двери. Акутагава забрал из спальни пачку сигарет и вышел с ним на лестничную площадку. Оба закурили. Кевин выглядел трезвым: ни покраснения белков, ни хлюпающего носа. Он задумчиво смотрел в приоткрытое окно, уставший и серьезный — Акутагава давно не видел его таким.

— Флинн скинул мне наводку, сегодня должны привезти очередную партию прекурсоров около двух часов ночи. Яхт клуб на Джефферсон авеню. Я так понял, что всю эту тему делают в Ирландии, а не в Таиланде, и возят транзитом через Канаду. Не суть важно. Будет поставщик и владелец одного из шопов, какой-то мажор, которого хотят убрать конкуренты — они и поделились инфой, мол, все только в выигрыше останутся.

— Уберем одного и будут варить другие? Интересный расклад.

— Не, они не заинтересованы в этом. Убыточный бизнес — прекурсоры дорогие, возить сложно, а цена самого продукта низкая. Их больше интересуют всякие дизайнерские эйфоретики и стимуляторы.

— Понятно. Ясубицу уже сообщил? Он выделит нам людей?

— Он сказал, чтобы мы вдвоем разобрались. У них там какая-то инфа от федералов поступила про масочников, он всех задействовал у себя, — Кевин выстрелил окурком в узкую щель приоткрытого окна. — Лучше уж с наркоторговцами повозиться, чем с этими психами. У меня от них мурашки по коже.

— Когда выезжаем?

— Я заеду за тобой ближе к половине первого, — сказал Кевин, вызывая лифт. — Только много пива не пей.

— Ага.

Детройтское отделение коммерческого банка «Мицуи Сумитомо» было полностью обшито стеклом с полупрозрачным слоем металла, из-за чего выглядело как огромный зеркальный обелиск без единого окна. Днем в нем преломлялся город, ночью — электрический свет с улиц, въедаясь в поверхность тонкой пленкой золотистой патины. В этом банке, помимо счетов, корпорации хранили свои базы данных, опасаясь, что их собственных сил в случае шпионажа окажется недостаточно. Восемь подземных этажей с многоступенчатой системой защиты содержали на своих серверах сотни петабайтов зашифрованных данных, допуска к которым не имели даже сами сотрудники банка: чтобы открыть любую из ячеек, требовалось обязательное присутствие представителя корпорации с шифровальным ключом, образцом электронной подписи, вшитой в сетчатку, и пробой крови для секвенирования индивидуального генетического кода. Поэтому за все время существования «Мицуи Сумитомо» так и не произошло ни одного удачного хищения данных, хотя попытки предпринимались регулярно.

Вечером, примерно около двадцати минут девятого, все компьютеры в банке перезагрузились из-за принудительного обновления программного обеспечения, что вызвало прерывание нескольких денежных транзакций. Один из банковских менеджеров, чтобы выяснись статус транзакции, позвонил на горячую линию поддержки программы, где ему сообщили, что никаких плановых обновлений на сегодня запланировано не было. Специалисты безопасности сразу же откатили версию программы и стали искать уязвимости, которые могли бы внедрить хакеры после обновления, и заодно сообщили о попытке взлома федеральному бюро.