Последняя дверь открылась. Така разжал руку и Ясубицу упал на пол. Отключение болевого подавляло активность афферентных нервных волокон, что помогало справляться с самим ощущением боли, но в то же время повышало риск осложнений от травм и ранений. Ясубицу вытащил револьвер и приподнялся, опираясь на стену. Пространство перед ним растворялось в искрящимся вихре серых помех. Така подключился к серверу через спинномозговой канал.

«Контрольный. У меня в магазине тело. Ясубицу»

Один из солдат подавился своими зубами и, не в силах пошевелиться, просто истошно кашлял. Два других смотрели на него, стараясь выплюнуть свои зубы, но у них не получалось разжать губы. Из маски в животе охранника язык вырвал кишку и выплюнул наружу. Солдаты ощутили острую боль в области живота и опустили глаза: из их распоротых животов болтались выпущенные кишки, сжимаясь и разжимаясь в такт надрывающемуся сердцебиению.

«Мы никогда не. Никогда. Никогда»

В лифте снова загорелся свет. Солдаты схватились за дверцы и со скрипом разжали их. Перед ними оказалось пустое черное пространство.

«Прыгаем в него»

Ясубицу попытался выстрелить и не смог сжать крючок: ватный, бестелесный палец просто слегка сдавливал его, не доводя до упора.

«РИСК ОСТАНОВКИ СЕРДЦА ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТЬ И ДЕВЯНОСТО ПРОЦЕНТОВ. ТРЕБУЕТСЯ НЕОТЛОЖНАЯ ПОМОЩЬ. КРИТИЧЕСКАЯ ПОТЕРЯ КРОВИ. РАЗРЫВ ОПТИЧЕСКОЙ СВЯЗИ. БОЛЕВОЙ ПОРОГ ДОСТИГНУТ».

Два солдата подбежали к нему сзади и прицелились в Таку. Он обернулся в тот момент, когда они сдавили пальцы. Винтовки щелкнули в холостую. Така поднял перед собой сето.

«Я отключаюсь»

Ясубицу выхватил электрошок и ударил с себя в висок, чтобы перезагрузить нейроимплант и порвать связь с лиминалом. Така вытянул сето перед собой и несколько раз проткнул себе грудь. Три солдата, стоявших у лифта, замертво упали на пол. Така припал на колени и полоснул себя по горлу. Вспыхнули красные огни тревожных ламп. Завыла сигнализация. Один из двух оставшихся солдат съехал по стене вниз, хватаясь за живот и кашляя; острая боль в горле, груди и желудке заставила его безвольно скорчиться на полу. Второй отключил свой болевой порог, но все равно ощущал достижение предела – в его глазах помутнело от перегрева нервных волокон. Тяжело дыша, он связался с корпорацией:

«Штаб… Срочно медиков и подкрепление, здесь… Мы его вроде взяли»

Из-под тела Така торчало окровавленное лезвие клинка. Свет от серверов отражался от него, мерцая зелеными огоньками.

В полумраке салона машины светилась только приборная панель. Кевин скручивал самокрутку из чистого табака с таким серьезным выражением лица, будто бы подписывал какие-то важные документы; в его глазах не было ни тени привычной хитрости и радостного предвкушения, с которыми он обычно закручивал себе джоинты. Акутагава сидел рядом и маленькими глотками отпивал энергетик с гуавой, наблюдая за отточенными до идеала движениями пальцев Кевина.

– Мы когда были у инженера, я такой бэдтрип словил, мне так хуево было, ты просто не представляешь, – сказал Кевин, облизывая клейковину на бумаге. – Я сидел в кресле просто в ахуе, ноги дрожали так, что ступни пришлось вдавить в пол. Даже стабилизаторы нервной системы не помогали. Типа что-то вроде панической атаки. И тут еще ты сворачиваешь ей шею и она падает на стол – меня чуть не вырвало в тот момент.

– Да, я заметил, как ты там дрожал. Странно, что Ясубицу тебя в рехаб не направил. Наверняка он тоже видел.

– Я еще пытался понять, что там инженер рассказывает, какой-то хуиминал, перенос сознания… У меня такие мультики перед глазами были… Ебнешься…

– Зато как отрезвляюще на тебя это подействовало.

– Я ебал так жить, – Кевин по привычке глубоко затянулся и раскашлялся, после чего выхватил из руки Акутагавы энергетик и чуть не подавился, заметив активность в стороне яхт клуба. – Смотри-ка, не наши ли клиенты?..

Группа людей на пристани разгружала бочки с яхты и оттаскивала их к фургону. Кевин прислонился к лобовому окну, силясь различить через сигаретный дым их количество. Он насчитал десятерых.

– Мне кажется или это Ягути?..

– Мне тоже так кажется, – согласился Акутагава, разглядев их татуировки через оптическое увеличение.

– Вот ведь уебки… Мы их оттрахали за оптику, а им все мало… А это что за клоун с ними? Который у яхты стоит и разговаривает с кем-то. Заряжен тип под завязку конечно…

Акутагава внимательно вгляделся. Молодой человек в строгом офисном костюме имел тонкие механические борозды на лице, соединявшиеся через скулы с раздутой от приращений шеей – черно-матовая, с выпуклыми кабелями мышц на электростимуляции, она выглядела как часть военного экзоскелета. Скорее всего он имел практически полностью модифицированное тело – иначе его позвоночник не выдержал бы такой нагрузки. Это, конечно, не шло ни в какое сравнение с железками с чёрного рынка, которые ставили себе члены «Семьи Ягути».

– Он наверняка из корпорации, – сказал Акутагава, отнимая у Кевина энергетик. – Понять бы из какой.

– Не похуй ли? Очередной зажратый мажор, который от скуки мутит темку с наркотиками – пускай отвечают за своих людей. Он уже подписал себе смертный приговор, нам остаётся только привести его в исполнение. Кстати, – крякнул от смеха Кевин, – загляни в бардачок.

Акутагава открыл бардачок и вытащил оттуда светошумовую гранату с перевязанной синей изолентой чекой.

– Я эту тачку арендовал по скидке, потому что у нее что-то с рессорами, а тут еще такой бонус приятный. Видимо ее берут только на дело.

– Конечно, кто еще будет разъезжать на древнем тонированном кадиллаке с ручной коробкой передач? А в багажник ты заглядывал? Может и там нас ожидает сюрприз?

– Не, только пару патронов девятого калибра.

Загруженный прекурсорами фургон выехал со стоянки в сопровождении еще двух машин. Кевин выждал, пока они отъедут подальше, и медленно поехал за ними. По тому, с каким остервенением он сжимал руль, было видно как тяжело ему даётся резкий отказ от наркотиков. Он старался держать себя в руках, но истощенная нервная система то вызывала тяжелую усталость и спонтанные судороги в конечностях, то резко сменялась на обжигающий, граничащий с лихорадкой прилив сил – словно посреди сна в сердце вкалывали адреналин. Однако его ментальное состояние было еще хуже. Кевина бросало от желания высвободить энергию на чем-то, что-то изнасиловать или уничтожить, к желанию умереть самому. Он чувствовал себя на тонкой грани помешательства. Фургон сначала долго петлял по спальным районам, затем резко свернул на шоссе и направился в сторону промышленной зоны. От длинной прямой дороги, высвечиваемой желтыми фонарями, рябило в глазах. Конечно, завязывать насовсем не входило в его планы, поэтому он старался подогревать себя мыслями о том, как после работы заедет к Флинну и покурит в спокойной обстановке. Закажет суши, купит парочку бутылок персикового соджу… Фургон свернул с шоссе на окраине Детройта и заехал во двор между заброшенными зданиями. Кевин припарковался в квартале от них.

– Пиздец этим клоунам, – сказал Кевин, снимая с предохранителя свой крисс. Акутагава вставил в разгрузку светошумовую гранату и достал с задних кресел штурмовую винтовку масада.

– Какой у нас план? – спросил Акутагава, выходя из машины.

– Залетаем и мочим пидорасов, – ответил Кевин, захлопывая за собой дверцу.

Они активировали маскировочные импланты, спрятали оружие за спинами и подбежали к зданию. Большинство окон на первом этаже были предусмотрительно заколочены, так что пришлось обходить со стороны двора. Два солдата Ягути были выставлены на охрану возле грузовика, еще два таскали бочки на второй этаж. Дождавшись, пока носильщики скроются в глубине обветшалого лестничного пролета, Кевин с Акутагавой одновременно вынырнули из-за угла и обнажили сето. Охранники беспечно смотрели в сторону проезжей части и разговаривали, ослабив руки на висевших через плечи южнокорейских штурмовых винтовках к2. Акутагава ударил первым, вспоров горло солдату слева; тут же Кевин проткнул второго солдата сначала в грудь, затем, вытащив клинок, ловко прокрутил его в руке и вонзил в горло. Брызги алой крови орошили фургон. Акутагава осуждающе посмотрел на него, но, вспомнив о маскировочном импланте, решил продублировать свои эмоции по кохлеарной связи.