– Должна же быть какая-то причина? Может, их спровоцировали?

Не то чтобы мне хотелось защитить цыган, просто мой друг имел привычку делать поспешные выводы. Особенно когда чувства брали верх над разумом. Чаще всего это проявлялось в наших с ним отношениях, но никак не в работе. Он классный следователь, профессионал, читающий людей похлеще любого детектора лжи, но чем совершеннее система, тем серьёзнее сбой. Я вдруг подумал, что на этот раз его объективный взгляд может затуманить тень прошлого.

Дастин состроил презрительную гримасу и точно выплюнул слова:

– Ненависть считается за причину?

«Ещё как», – подумал я, глядя на его лицо, но промолчал, стараясь не сделать ещё крепче ледяную стену, которую Дастин планомерно начинал выстраивать между нами. Как всегда, когда мы хоть на шаг подходили к теме смерти его родителей.

– Что им девчонка-то сделала?

– Ты думаешь, я не сомневаюсь? – вздохнул Дастин, уставившись в стол. – Но если я прав? Мы снова возвращаемся к событиям двадцатилетней давности? Опять гора нераскрытых преступлений и преступники, которых невозможно поймать?

– Будешь трубить тревогу?

Дастин покусал губу.

– Пока нет. Нечем подкрепить, кроме этого кулона, магии крови и…

– Воспоминаний и закрытого дела, – ляпнул я.

– Именно. Ты ведь понимаешь, что если вы это напишете, будет суд, а я лично отверну тебе башку? – спросил Дастин, глядя на меня исподлобья.

Я сменил тему.

– Можно посмотреть на украшение?

– Сходи в ювелирку, – бросил Дастин. – Может, наконец купишь Хейзерфилд кольцо.

Я поморщился. Хоук противно усмехнулся.

– Зачем тебе этот камень?

– Сделаю пару фото.

– Ты развалился в кресле в кабинете главного следователя и требуешь, чтобы тебе показали вещдоки. Совсем обнаглел? И не смотри на меня так, ясно? Я сказал «нет».

– Потрясающая вещь.

Я склонился над сверкающим розоватым камнем размером с кулачок новорожденного. Трудно представить, сколько стоит такое чудо. Точнее, стоило бы, если бы его признали драгоценным. Украшение покоилось в прозрачном контейнере с этикеткой, пластик немного размывал картинку, да и освещение в этой комнатушке было далеко не студийным, но даже так можно было разглядеть, насколько искусно постарался ювелир. В центре – большая гладкая грань, почти круглая, если бы не одно «но»: от неё расходились другие, настолько крошечные, что их трудно было сосчитать. Основание камня – такой же многоугольник, только шире. Рядом в таких же коробочках лежало ещё несколько кулончиков – дешёвки, которые подростки любят скупать в оккультных лавках.

– Ну? Насмотрелся? – сварливо спросил Дастин.

– И как такая вещица попала к простой уэйстбриджской девчонке?

– Чёрт её знает. Вполне возможно, что это пустышка. Так, полумагическая игрушка, выращенная в какой-нибудь подпольной лаборатории.

– А может, эта штука стоит целое состояние, – задумчиво сказал я. – Тогда можно понять, почему девчонку решили убрать. И не факт, что цыгане. А что говорит её отец?

Дастин вздохнул.

– Сказал, что никогда не обращал внимания, что она там надевает. Мол, у неё таких побрякушек было пруд пруди. Всё, пошёл отсюда, – резко сказал Дастин, точно очнувшись. – Увидит кто, будут вопросы. А я не люблю, когда мне задают вопросы, потому что это моя работа.

Я хмыкнул.

– Я загляну завтра?

– Надо будет предупредить Файнс, чтобы не пропускала тебя даже за деньги.

– К часу управишься?

– Не знаю, всё зависит от того, как пойдёт наш разговор. Мне ещё надо составить запрос на распечатку звонков.

Осталось последнее, что я от него хотел. Я скрестил пальцы.

– Можно, мы напишем об этом сегодня? Ну, про камень и всё остальное? С официальными комментариями? Кроме домыслов о цыганах?

Дастин посмотрел на меня задумчиво, как родитель, решающий, отпустить ребёнка на вечернюю дискотеку или заставить делать уроки.

– Только не трогайте папашу, – сказал он, наконец. – Эти идиоты из «Хайварс» и так подняли лишний шум.

– Йес!

– А теперь убирайся, у меня кончился перерыв.

Мы попрощались. Правда, далеко я не ушёл: вспомнил, что оставил коммуникатор у него на столе. Мысленно прокрутив сцену, где Дастин даже не прикоснулся к нему, чтобы проверить, идёт ли запись, я улыбнулся.

– Плохая примета, – буркнул он мне напоследок.

Что ж, у меня на руках было не так много карт. Я скинул Хитер информацию, которую узнал от Дастина (то есть, практически ничего нового, зато теперь это официально наша информация, а не списанная с чужих страниц) и подумал, что делать дальше. Я определённо загорелся этой историей. Особенно меня заинтересовал папаша. Я дал себе слово, что непременно поговорю с ним. Осталось понять, как именно это сделать.

Мысль, как всегда, посетила неожиданно. Что может вдохновить сильнее, чем очаровательная мордашка? Древние об этом знали наверняка, потому и придумали всяких муз. Мою звали Ева.

– Цветочек мой…

– Отстань, я тебе ничего не скажу, – перебила она меня, не отрывая взгляд от компьютера.

Я фыркнул.

– Может, я просто хотел сделать комплимент?

– Мерри, – она окинула меня таким взглядом, каким меня окидывают девушки, считающие, что я оскорбил их приглашением на обед. – Ты никогда ничего не говоришь «просто». Чего тебе нужно?

Я склонился над стойкой – поближе к Еве.

– Всего ничего – контакты или адрес отца умершей девушки.

Ева посмотрела на меня, как на психа. Понимаю её недоумение. Я бы дал себе в челюсть.

– А ты не слишком обнаглел?

– Милая, – я, как советовал Гардо, подключил всё своё обаяние, – ты ведь меня сто лет знаешь. Никто ни за что и никогда не поймёт, что я услышал это от тебя. Можешь прошептать мне на ушко, а я сделаю вид, что нежно чмокнул тебя в щёчку.

Ева бросила на меня укоряющий взгляд.

– Прости, по-настоящему не могу. Я уже занят. Впрочем, спроси у моей девочки, как легко со мной живётся – порадуешься, что тебе не досталось такого счастья. Так что давай сделаем друг дружке одолжение – ты мне – информацию, а я пообещаю, что не буду претендовать на роль твоего парня.

Я подмигнул ей. У неё дрожали губы, и уже покраснели щёки. Как у человека, который едва сдерживает смех.

Когда она убрала руку от лица, я продолжал улыбаться.

– Мерри, ты…

– Знаю-знаю, невозможен.

На этот раз я улыбнулся без театральности. Ева вздохнула.

– Это конфиденциальная информация, Никки. Так что при всей моей к тебе любви, ничего сказать не могу. Потому что сама понятия не имею.

Я улыбнулся.

– Но если б знала?..

– Думаю, мы бы договорились, красавчик, – усмехнулась Ева.

Я подмигнул ей и уже собрался уходить, как она тихонько сказала:

– Один хмурый тип поедет на обыск на серой «Хамри». Минут через двадцать можно поймать его на крытой восточной стоянке. Дальше сам разбирайся.

Я крутанулся на месте, послал Еве воздушный поцелуй через полкоридора и ускорил шаг.

А через мгновение меня ужалила мысль, от которой стало почти физически больно. Еву ведь и вправду очень легко… провести. Может, я не единственный, кто умеет красиво улыбаться перед девушками? С другой стороны, она сто лет работает в этой богадельне и смотрит на Хоука с собачьей преданностью. Я не могу отделаться от мысли, что Ева в него влюблена (несчастное создание!). Мне она периодически делает скидку, потому что знает, что я его лучший друг. Но только ли мне? Я не раз обжигался на женской непредсказуемости. Мне бы очень не хотелось, чтобы Ева оказалась грызуном.

Когда я спустился в холл, мне показалось, здесь проходит собрание агрессивно настроенных экозащитников, которым сообщили, что остановлена программа по безопасной утилизации ядерных отходов, и теперь их будут сбрасывать в мировой океан.